Хотя, когда она уезжала на дачу, Валя чувствовала себя вполне сносно; они еще затеяли сшить замысловатый осенний костюмчик на полную даму в летах, в надежде отнести его в комиссионку. В ограбление после смерти Тамара Александровна не верила. Скорее всего, грабители пришли к Вале, когда она была еще жива — их вероломный визит и спровоцировал третий инфаркт, не иначе. Непонятно, зачем только они запутывают дело? Этот следователь Свистунов посмел заподозрить даже ее, давнюю, верную и единственную подругу, стал опрашивать соседей по даче, не отлучалась ли. Хорошо, что еще не все друзья молодости покинули свои посты. Не пришли Васенька Зудин этого Тер-Азизова из областной прокуратуры, местные затаскали бы ее по кабинетам. А все из-за приезда Аарона, брата Даниила Шейкина. Да разве же могла она, Тамара Александровна, вместе с Валей принимавшая заморского гостя, рассказать кому-то об оставленных им долларах на памятник Даниилу и уход за его могилкой?! Стыд, стыд-то какой! И как только мог язык повернуться!.. Да что теперь — не нашли следов, свернули дело: ничего не пропало, это Тамара Александровна знала точно, как если бы такое случилось у нее в доме (не дай Бог, конечно). Долларов только не нашли, но кто может поручиться, что это не того же Свистунова рук дело? Пришлось хоронить самой. Сбережений, правда, не хватило на христианские похороны, кремировали Валю — вот, на тумбе от подольской машинки стоит урна — все, что осталось от подруги, от ее человеческой жизни. Такой горькой, нелегкой. Правильно, конечно, Васенька Зудин придумал, дело свернуть и не будоражить душу усопшей, ее душе там, на небесах, только больнее от всего этого. Варваров столько развелось, что от людей не отличить.
Коротко позвонили в дверь. Прийти могли из жэка — описывать квартиру. Могли и из милиции, хотя прибраться в квартире подруги ей позволили и ни о каких визитах никто не предупреждал. Мог заглянуть и Павел, муж Тамары Александровны, но он в последнее время хандрил и из дома предпочитал не выходить, даже на дачу с ней не ездил, разве что летом — погреться на солнышке, а так все больше на балконе дышал.
Тамара Александровна отворила дверь, отремонтированную намедни жэковским плотником. На пороге стоял молодой человек среднего роста, аккуратно подстриженный, гладко выбритый. Пахло от него чем-то приятным — не иначе, французским парфюмом; одет был в заграничную куртку до бедер, классического покроя; под мохеровым шарфом — безукоризненно белая рубашка и галстук, брюки отутюжены — порезаться можно, и туфельки блестят — как только дошел в такую грязищу, не замаравшись? Через плечо сумка желтой кожи с заграничной этикеткой. Лицо приветливое… Все это Тамара Александровна оценила сразу, одним взглядом; не оценила даже — почувствовала, секунды не прошло.
— Здравствуйте, Валентина Иосифовна, — улыбнулся гость.
— Боже мой, — отшатнувшись, шевельнула Тамара Александровна губами.
— Мой патрон господин Шейкин просил передать вам гостинец.
Тамара Александровна заплакала, замотала головой, потеряв дар речи от накатившей вдруг горестной волны. Молодой человек полез было в сумку, но, увидев странную реакцию хозяйки, застыл в изумлении.
— Простите, Валентина Иосифовна, что-нибудь не так?
Справившись с волнением, Тамара Александровна отступила в глубь прихожей.
— Нет, нет, — сказала она тихо, — извините… Входите, пожалуйста…
— Спасибо, — молодой человек тщательно вытер ноги о влажную тряпку, вошел в квартиру и запер дверь. — Вы извините, я совсем ненадолго, проездом.
— А… вы не знаете? — залепетала женщина. — Все произошло так быстро, я только сегодня собиралась дать телеграмму Аарону, я…
— Простите?
— Дело в том, что я не Валентина Иосифовна. Меня зовут Тамара Александровна Ухнович. Я ее подруга, — она подняла на смущенно улыбнувшегося гостя полные страха и слез глаза. — Валентина Иосифовна умерла.
Улыбка исчезла с лица молодого человека, несколько резких морщин пересекли лоб; придерживая сумку за ремень, он медленно поставил ее на пол прихожей и прислонился плечом к стене. Для того, чтобы переоценить ситуацию, ему понадобилось секунд тридцать.
Тамара Александровна всхлипнула в передник, и худенькие ее плечи затряслись.
— Прошу меня извинить, — прошептал гость. — Господин Аарон Шейкин, верно, ничего не знает об этом…
— Это вы меня извините, — направилась в комнату Ухнович. — Проходите же, пожалуйста.
Молодой человек снял куртку, аккуратно повесил ее на вешалку. Под курткой оказался модный синий пиджак, металлические пуговицы которого подчеркивали его строгость. К лацкану был пришпилен маленький круглый значок со звездой Давида на голубом фоне. Гость взял сумку, осторожно вошел в комнату и огляделся. Увидев портрет пожилой женщины в траурной рамке, сложил перед грудью руки, склонил голову.
Оба молчали.
— Даже не знаю, как вас утешить, — вздохнул гость и поднял на Тамару Александровну влажные глаза. — Мне очень неловко, но я не смел спросить господина Аарона Шейкина, кем ему приходится… приходилась Валентина Иосифовна. Она была его сестрой?
— Нет, она была женой его покойного брата Даниила Шейкина, — Тамара Александровна засеменила на кухню. — Позвольте, я напою вас чаем.
— Спасибо большое, — подхватив сумку, гость пошел за ней. Водрузив ее на скамью, расстегнул молнию и принялся выкладывать на стол бананы, апельсины, киви в пластиковой упаковке, пачки печенья израильского производства, куриный бульон, коробочку конфет в целлофане, швейные иглы, газовый шарфик в розовой обертке…
— Ой, ну что вы, — растерялась Ухнович, — зачем это?.. Это же не мне…
Молодой человек внимательно посмотрел ей в глаза:
— У нас говорят: дружба сочувствием и помощью уменьшает беду. Вы ее подруга? Значит, ее второе «я». И потом, это, право же, мелочь.
— Спасибо, — Тамара Александровна поставила на плиту чайник. — Может быть, вы хотите кофе?
Гость достал из сумки израильский кофе в вакуумной упаковке и плоскую бутылку виски.
— Мы вместе выпьем кофе… и вот это, — опустошив, наконец, сумку, он сел на скамью и грустно добавил: — Не ожидал, что придется пить за упокой.
Тамара Александровна присела напротив. Помолчали.
— Я даже не спросила, как вас зовут.
— Виктором.
— Русское имя.
— Латинское. Эпитет Юпитера, победитель. А у вас имя наше, еврейское. Древнее имя. Означает: финиковая пальма.
— Что вы говорите? А я даже не знала. Стыдно. Вы так хорошо говорите по-русски.
Гость улыбнулся:
— Я москвич. Уехал всего пять лет назад.
— И вернулись?
— Нет. Приехал по делам фирмы «Оранж. Аарон Шейкин энд компани». Занимается поставками свежих овощей и фруктов в супермаркеты Тель-Авива, Натании, Хайфы… В основном, с плантаций возле долины Вади-Газа.
— Знаю, знаю. Я ведь хорошо знакома с Аароном. Он приезжал сюда месяц назад.
— О, да! Он подписал контракт о поставках фруктов по линии вашего Внешторга. А в мою задачу входит создание представительства фирмы в Санкт-Петербурге и филиала в Москве.
— Успехов вам.
— Спасибо.
— Кто-то из родных остался здесь, в России?
— Так, дальние родственники…
Минут десять говорили о том, что творится на белом свете, сравнивали уровни жизни в России и
