«ушли», и на его место назначили Донца. — Каменев достал из кармана потрепанный блокнот, перелистал замусоленные страницы. — Да… Донец А. В. Тогда многие дела пересматривались, такого говна из тюрем наотпускали, что до сих пор разгрести не можем…
— Саня, не отвлекайся, — жалобно попросил Решетников, — у меня и так мозги участкового, а с твоими афоризмами я и вовсе пугаюсь.
— Это потому, что ты не пьешь, — уверенно сказал Каменев. — Даже у участкового в мозгах вырабатываются алкалоиды — жизненно необходимый продукт. Если человек начинает получать алкалоиды извне — с водочкой, например, — эта функция у него постепенно атрофируется и больше не восстанавливается. Прекратил пить — и стал скучным, как завязавший алкоголик. Поэтому я…
— Саня! — Решетников почувствовал, что спокойствие покидает его. — Мы с тобой и так ни хрена не заработали! Приедет Женька…
— Между прочим, он приказал ни во что не вмешиваться. Ну ладно. Если тебе про алкалоиды неинтересно, слушай про Богдановича. — Каменев заглянул в блокнот. — Ага!.. Вот оно… Следователь Донец направил дело на пересмотр…
— Через пять лет, — уточнил Решетников. Каменев глубоко вздохнул и посмотрел на напарника, как на нерадивого ученика:
— «Пересмотр обвинительного заключения по вновь открывшимся обстоятельствам в пользу осужденного сроками не ограничен», — процитировал статью УПК. — А обстоятельства такие. Богдановича осудили по сто семнадцатой, части два, предусматривающей изнасилование, сопряженное с угрозой убийством. Донец решил, что для применения этой части было недостаточно оснований, направил дело горпрокурору Шорникову и в соответствии с частью три статьи триста восемьдесят четыре УПК потребовал отменить приговор суда, что и было сделано: возобновили уголовное дело по вновь открывшимся обстоятельствам, то есть установлению преступного злоупотребления лица, производившего расследование по делу.
— А чего его стали пересматривать-то? — задумался Решетников. — Чтобы утопить Протопопова?
Каменев поморщился, налил себе кипятку в стакан и бросил туда щепоть заварки.
— Спроси чего полегче, Викентий! У потомственного торгаша Богдановича ничего не конфисковали, а значит, сработали деньги, которые он наворовал.
Решетников снял трубку, набрал номер клиентки, но телефон молчал.
— Куда же она подевалась? — недоуменно спросил он. — Весь вечер звоню.
— Сутки истекут, не объявится — приостановим расследование, и дело с концом!
Неожиданно зазвонил телефон, Решетников схватил трубку:
— Частное агентство «Шериф», детектив Решетников.
Звонил Вадим Нежин, полковник госбезопасности в отставке, ныне работавший в коммерческом детективном агентстве «Альтернатива».
— Привет, Вик! — сказал бодрым голосом. — Вы уже открыли шампанское по случаю торжества?
— Дня рождения дедушки Ленина, что ли?
— Да нет, я имею в виду статью!
— Сто семнадцатую, часть вторую?
Нежин засмеялся так, что смех его был слышен даже Каменеву, звучно отхлебывавшему горячий чай и выплевывающему чаинки.
— Значит, насилуют и угрожают убийством? — спросил Нежин. — Да нет, Вик, я о статье в газете в последнем выпуске «Подробностей». Да вы что, не читали, что ли?! Ну, ребята, вы даете! О них, можно сказать, вся Европа говорит, а они и ухом не ведут!
— Да не темни ты, Вадим! Говори, что написано? Закрывают нас, что ли?
— Нет, вас только открывают для широкой публики, Вик. Каменеву привет, я больше вам, дуракам, ничего не скажу: купите газету и прочитайте сами.
Послышались гудки отбоя.
— У нас налоги все уплачены? — спросил Решетников упавшим голосом.
— Босс нам сказал, с мытарями не связываться. Приедет — сам разберется.
Решетников закурил «Дымок» и посмотрел на часы. Было половина десятого.
— Ладно, Саныч. Надо смотаться на какой-нибудь вокзал и купить эту газету, а то я человек мнительный, до утра не засну.
Послушай теперь, как я весь день отдыхал… С девяносто второго Богданович работал в «Океане» в Строгине. Дела его в тамошнем отделе кадров не сохранилось, завмаги с тех пор раз пять поменялись, но я все же нашел старожилку — менеджер по продаже Андреева помнит Богдановича и в принципе неплохо о нем отзывается. О судимости его она знает, но утверждает, что сидел он по сто пятьдесят шестой «Нарушение правил торговли». Проработал он там недолго, оттуда перешел в гастроном на Каширском шоссе, теперь там супермаркет. Дело в архиве райторга есть, но судимость в нем уже не фигурирует — якобы в период с восемьдесят седьмого по девяносто второй он работал или, точнее сказать, служил вольнонаемным в четыреста пятьдесят шестом управлении торговли. Я, конечно, навел справки в Главном военном управлении торговли в Хрустальном переулке, и оказалось, что четыреста пятьдесят шестое базируется в Ленинске и обслуживает космодром Байконур.
— Посадили за изнасилование и отправили на Байконур? — улыбнулся Каменев. — Будет ему лапшу на уши вешать, в колонии номер двенадцать под Нижним Тагилом он отбывал!
— А он и не вешает лапшу, Саныч, — спокойно продолжал Решетников. — Два года назад он получил должность директора универсама на Саянской и стал очень стремительно восходить по коммерческой лестнице: прибрал парочку разорившихся — или разоренных специально — точек, оптовый склад в Южном порту, учредил ТОО, буквально через месяц оно стало называться «АО «Продсервис», и, наконец, в сентябре девяносто седьмого года, как бы в ознаменование десятой годовщины своей посадки, он становится председателем совета директоров, меняет вывеску на «АК «Моспродуктсервис», переводит через московскую администрацию в подчинение своей компании еще два супермаркета, заключает долгосрочные договоры на поставку свежих продуктов и импорта с тридцатью торговыми фирмами, отдельными хозяйствами по всей Московской области, и становится генеральным директором.
— Ну и что из этого следует? — Каменев допил чай и отправился в подсобку мыть стакан. — Кроме того, что он талантливый организатор?
Решетников включил кондиционер, дождался, когда стихнет шум льющейся воды.
— Из этого ровным счетом ничего не следует, — сказал и выпустил струю сизого дыма в потолок. — Дальше работает моя интуиция…
— Да? А вот моя интуиция уже ни хрена не работает, — убрал посуду Каменев.
— Это потому, что ты водку пьешь. У тебя алкалоиды не вырабатываются внутри. Вот сейчас опрокинешь рюмочку, и поймешь, что кто-то выдернул его из тюряги — из тех, с кем он был повязан до судимости торговыми отношениями или, возможно, за кого тянул срок, — и поставил на него. Хорошо бы копнуть положение дел в этом «Моспродукт…».
— Э-э-э!.. — замахал руками Каменев. — Только вот этого ты на меня не вешай, Викентий! Пошли домой, ну его в задницу! Устал я и не пил со вчерашнего вечера. Батарейки садятся без алкалоидов.
Решетников в последний раз позвонил Кире Богданович, но тщетно. Они опечатали сейфы, включили сигнализацию, сдали офис под охрану.
На улице было свежо, пахло зеленью и озоном.
Свет неонового рожка падал на капот «шестерки» Викентия в незакрашенных пятнах шпатлевки.
— Зачем он в Архангельск поехал? — спросил вдруг Каменев.
— Заключать контракт на поставку рыбы в «Ихтиандр». Я разговаривал с его помощником, который подвозил ему документы к поезду.
— Что завтра делаем?
— А как ты думаешь?
— Надо разузнать, что это за партия такая и что за фонд, в котором проходила презентация. И для чего этому торгашу понадобилось вступать в эту партию. Может, я и сам в нее вступлю.
— Смеешься?
