успехом скрываться атомная подлодка и цистерна секундных стрелок). Не доверяя встречающим (или желая лично участвовать в дележе), Слуга выехал этим же поездом в другом вагоне, хотя не исключено, что мог прилететь самолетом.
Хозяин же знал или предвидел подобный поворот и нанял частного охранника; когда его что-то испугало, он повесил на меня этот чемодан и исчез. Не думаю, что бесследно: по всему — играли ребята крупно.
Таким образом, я оказывался между двух огней; еще точнее — не я, а этот самый, набитый «клубникой» чемоданчик, но до тех пор, пока он со мной, я буду висеть на мушках этих фраеров.
До встречи на Ленинградской оставалось двадцать минут. Пройдя по туннелю, я оказался на привокзальной площади. Внимание мое привлек указатель «АВТОМАТИЧЕСКИЕ КАМЕРЫ ХРАНЕНИЯ». Я остановился на углу вокзала, терзаемый сомнениями: расставшись с чемоданом, я не переставал быть для них объектом, потому что код останется со мной и, не получив его, они не смогут забрать свою «чернику» из ячейки. Значит, камера хранения — не выход. Болтаться же по незнакомому городу с двумя пудами груза, да еще под прицелами, не климатило…
Квадрат — жмот! Не мог побеспокоиться о гостинице. Пытаться же снять номер самому — наверняка дохлый номер. Номер… Гостиница… Номер… Что-что?! Дурак ты, Стольник! Да ведь «Ленинградская» — это же гостиница и есть! Никакая не площадь и не улица, не частный сектор с могилой Неизвестному охраннику под собачьей будкой, а гостиница «Ленинградская», номер 609!
С каждой минутой я на собственном опыте убеждался, что тренировке подвластны не только ноги. Мозг начиная работать все отчетливее, самые запутанные ребусы оказывались проще хозяйственного мыла. Я поставил чемодан, сел на него и, презрев неумолимое время, закурил седьмую сигарету «Кэмел». Ну, опоздаю, что из того? Я же не компьютер, у меня могут «командирские» забарахлить, я сам могу оказаться алкашом или придурком — кто, нанимая охранника, интересуется его моральными качествами?
Внезапная мысль о том, что в стольном граде Киеве может попросту не оказаться гостиницы с таким устаревшим названием, заставила меня докурить быстрее. Подхватив злополучную «малину», я направился к стоянке такси. Машин здесь скопилось больше, чем пассажиров. Водители стояли в сторонке гурьбой и что- то бурно обсуждали.
— Куда? — через губу спросил у меня один из них, небрежно поигрывая ключами.
— Гостиница «Ленинградская», — негромко сказал я, не желая быть осмеянным в случае неудачи, и замер в ожидании приговора.
Таксист исподлобья посмотрел на коллег, взглядом спрашивая совета — сколько с меня содрать?
— Сколько? — не выдержал паузы другой, помоложе.
Значит, я не ошибся, и такая гостиница в Киеве есть!
— Сойдемся, — пообещал уверенно.
Самый старший из их братии оказался хитрее.
— Через Контрактовую? — предложил.
— Поехали, — я совершенно не представлял себе, где это, так что подобного экзамена мне можно было не устраивать, но логика подсказывала, что «Ленинградская» где-то поблизости, иначе не имело смысла забрасывать удочки.
Старшой воровато оглядел прятавших ухмылки сограбителей и кивнул молодому парню в джинсах. Я пошел за ним к машине.
Не знаю, кто из нас должен был торжествовать победу — хитрожопые киевские водилы или не менее хитрожопый московский охранник, которому перестроечный сервис предоставил чудесную возможность «повилять» и тем самым установить, кто его «пасет». Иначе сел бы я в твою тачку, предварительно не узнав маршрута, как же!
На часах было 10.50.
8
Я расположился на заднем сиденье, чтобы иметь возможность наблюдать за ситуацией в оба зеркала.
Такси устремилось вниз по улице с трамвайным полотном. Для того, чтобы определить «хвост» в потоке, стекавшем с вокзальной площади, требовалось время; пока машины шли, аккуратно следуя друг за другом. Обзор перекрывал «КамАЗ», но грузовики и автобусы меня не интересовали.
Таксист оказался болтуном. Складывалось впечатление, что он просто боялся замолчать хотя бы на секунду — все, что было в поле его зрения и вне его, он охаивал, сопровождая монолог примитивным матом.
— От же коз-злы! — начал, чиркнув стартером, еще на площади. — На японских заправках бензину… — до… и больше, гонят по девяносто копеек за литр, народу — на километр. Нет бы… нас заправлять без… О! Гляди: поехал!.. Видал? Газовый. Курить… в салоне…
Поняв, что это имеет ко мне такое же отношение, как имело бы к любому другому пассажиру, я перестал его слушать и всецело предался наблюдению. При въезде на бульвар дорожная ситуация стала меняться: за нами увязалась белая «вольво», впритирку к ней шли «запорожец» и старый «москвич», водители которых, наверно, были счастливы от такого соседства, но их я исключил из списка возможных преследователей. На углу зарешеченного желтого парка поток раздвоился — бульвар пересекала улица. Теперь мое внимание привлекали «вольво» и красная «девятка»; последняя шла метрах в пятидесяти, и я мог разглядеть водителя и женщину рядом с ним. Решив, что присутствие представительницы слабого пола исключает участие «девятки» в гонках, я сосредоточился на «вольво». Ее зеркальные стекла скрывали от глаз пассажиров.
— Как были гады, так и остались, — шипел Болтун. — Сколько они… в том парламенте имеют? Думаешь, как мы с тобой?.. Понабирали коз-злов… мать, будут они о народе думать! Придешь с работы, телик врубишь, а там… бакланят почем зря…
Мы остановились у светофора перед колхозным рынком. «Вольво» вдруг отстала, пропустив «девятку». Сейчас я мог определить возраст пассажирки — блондинка лет сорока — и увидел, что на заднем сиденье едет еще один пассажир. Никого из этих троих я раньше не встречал.
Положив правую руку на чемодан, я пытался открыть его, но, заранее сознавая тщетность этого занятия, особого значения ему не придавал — просто клацал замком для очистки совести.
Такси миновало базарную площадь и стало подниматься по старой узкой улочке. Мне вдруг захотелось, чтобы дорога до гостиницы продлилась как можно дольше; я бы согласился не только слушать Болтуна, но и заплатить ему вдвойне за каждый лишний километр, лишь бы дать перерыв мозгам и не на шутку расшалившимся нервам. Предчувствие неприятностей усугубило внезапное появление черного кота из арки старинного дома.
— От же, падлы… поразводили тварей! — ударил по тормозам Болтун и, переключив передачу, перешел с хозяев на животных: — Собаковозки не ездят — бензина не дают, так они стаями… шастают, скоро людей жрать начнут почем зря. А шо? Мяса в стране —… а то, шо есть — сколько стоит? То-то! Кто их… держать будет? Вот и бросаются под колеса, — он пронзительно заржал, задрав голову.
Объяснение его поведению нужно было искать, вероятно, в справочнике по психиатрии. Парень был моложе меня, и я с сочувствием подумал о его пассажирах лет этак через пять. Но машину, как ни странно, он вел с предельной осторожностью и при этом держал приличную скорость.
Мы выехали на нарядную отреставрированную улицу, повернули налево, а «вольво», к моему удивлению, — направо вверх. Неужели они отпустили меня без сопровождения? Не может быть! То обстоятельство, что я возьму такси, а не попрусь с чемоданом на перекладных, вряд ли могло оказаться для них неожиданным. Стал бы Слуга лететь из Москвы, чтобы за здорово живешь расстаться с этой «клюквой»!
Оставалась «девятка».
За кооперативными ларьками напротив кинотеатра стояли цветочные ряды. Решение пришло
