наше время уже не проходят.
— Зачем… все это? — искренне удивился Моцарт.
Неизвестный снова вздохнул, прижал к простреленной груди ладонь.
— Значит, было зачем, — ответил нехотя.
Моцарт с силой швырнул под ноги окурок и порывисто встал, намереваясь уйти подальше отсюда.
— Погодите же, доктор, — усмехнулся неизвестный, очевидно, рассудив, что как-никак врач оказался втянутым в это дело по его вине. — Присядьте. Кое-что я вам расскажу. Не стоит сердиться, ей-Богу. Есть у нас такое золотое правило: меньше будешь знать — дольше проживешь… Вот Градиевский, например, знал много. Так много, что предпочел быть заживо погребенным…
После службы в Афганистане он занимался техобеспечением кремлевской охраны. В памятном августе девяносто первого был уволен из КГБ и решил заняться бизнесом — основал совместную посредническую фирму, через которую сплавлял за рубеж некоторые не принадлежавшие ему товары — автомобили, компьютеры, лекарства, пускал в оборот денежки доверчивых клиентов, не брезговал общением с наркодельцами, поставлял по налаженным каналам сырье для подпольных «фармацевтических фабрик». И не подозревал, что вся его коммерческая деятельность пристально отслеживается влиятельными чинами в правительстве, ФСК и Минобороны. Его «разоблачили», но вместо срока в местах не столь отдаленных предложили сотрудничество. И через его фирму «Ост», основной капитал которой к тому времени оказался за границей, стали оприходовать имущество, недвижимость и даже вооружение Западной группы войск — она тогда выводилась из стран содружества. Все это превращалось в дорогие иномарки и деньги, которые переводили на счета в западные банки. А со временем этот канал использовали для перекачки того, чему надлежало быть уничтоженным по конверсии. Сами понимаете, где пользуется спросом такой товар — в районах боевых действий. Разоружение стал контролировать соответствующий Комитет, в который вошло несколько причастных к этим махинациям правительственных чиновников и сотрудников Министерства обороны. Аппетиты их возросли, они стали прибирать к рукам предприятия оборонной промышленности, в частности — «Ладью», для чего учредили акционерные фирмы, и теперь уже началась утечка стратегического сырья — вплоть до ядерного топлива.
Но, как говорится: «Сколь веревочка не вьется…». Главная военная прокуратура раскрутила эту механику довольно быстро и стала задавать Градиевскому всякие каверзные вопросы. А чтобы он не смог на них ответить, его покровители постарались от него избавиться. Киллер пытался расстрелять его из машины прямо на проспекте Мира, но тогда его спас телохранитель, за что он его впоследствии и «отблагодарил».
Ушлый контрразведчик Градиевский прекрасно знает, с кем и какие «игры» он затеял: уйти из страны не дадут, в живых с таким компроматом не оставят. Вот и вспомнил он то, чем занимался в Афганистане. А занимался он там подготовкой диверсий. Послал телохранителя в кассу аэропорта за билетом, вручив свой паспорт, но тот от дома не успел отъехать — одна воронка осталась. Да еще — четверо раненых, контуженных соседей, вылетевшие окна, два покалеченных авто… У Градиевского к тому времени авиабилет уже был — во Франкфурт. На чужое, разумеется, имя. Со всеми документами его и взяли в Шереметьеве через две недели после собственных похорон.
Все попытки тогдашней Генпрокуратуры докопаться до виновников, как нетрудно догадаться, были тщетными — не находили поддержки в Думе, правительстве, бойкотировались президентской администрацией. Но одно было несомненно: не обошлось без помощи западных спецслужб, которые всегда знали лучше, что делается у нас, чем у себя дома. А так как господин Градиевский имел непосредственное отношение к охране Ельцина в ту пору, когда тот еще не был президентом, то тень подозрения падала на сановное окружение, и с высочайшей санкции дело Градиевского взяла в разработку СВР — Служба внешней разведки. Мы тогда усиленно разрабатывали меры профилактики утечки ядерного оружия и других средств массового уничтожения.
«Ост» мы решили не трогать, «воскрешение» Градиевского держать втайне — на случай, если снова придется ввести его в игру. И такой случай представился…
Через полтора года в Минобороны объявился новый заместитель начальника тыла Вооруженных Сил генерал-лейтенант Епифанов. Личность весьма неординарная, но по уши погрязшая в коррупции и зависимая, к тому же замешанная в убийстве преемника Графа Малышевского…
— Кого? — испуганно воскликнул Моцарт.
— Да, да, Владимир Дмитриевич, того самого, что познакомил вас с Луизой.
— Ничего не понимаю!
— Для всех Градиевский был мертв. Кроме Луизы и Малышевского, которые знали, что он уехал из страны, и ждали, пока все утихнет и он объявится. Но, видимо, кто-то еще усомнился в успехе покушения со взрывом, и по совету Малышевского Луиза Ивановна вторично вышла замуж — за первого встречного, которым на свою голову оказались вы, и на тех условиях, которые ее устраивали. Незадолго до своей «смерти» Градиевский передал полномочия по делам теперь уже полностью зарубежной фирмы «Ост» Малышевскому, тот отбыл в Белград и стал выжидать, пока Градиевский обоснуется в Германии и даст о себе знать, а заодно сообщит, куда следует перевести капиталы «Оста». Попросту они собирались присвоить все, что два года сколачивалось целым синдикатом. Речь, как вы понимаете, шла о сотнях миллионов долларов.
По засвеченному каналу, естественно, работать никто не рисковал, но глаз с него не сводили — и мы, и те, чьи денежки оказались замороженными. Для того там и объявился в качестве военного атташе при посольстве России генерал Епифанов. Чтобы вытащить из подполья заинтересованных в реанимации «Оста», мы показали живого Градиевского. Малышевский тут же попытался выйти с ним на связь, но в этой игре участвовали профессионалы международного класса. Замысел их раскусили, и Епифанов по заданию своих хозяев отправил афериста на тот свет и спрятался за новую должность в ведомстве на Арбатской площади. Можно его было, конечно, арестовать, только что бы это дало? Знал он немного, между тем полторы тонны ядерного топлива, снятого с «конверсионных» боеголовок, бесследно исчезли, а кто стоит за этим, было по-прежнему неизвестно.
Градиевский — даром что чекист — уже никуда не годился: психовал, говорил, что его сразу же ликвидируют, как только он объявится, и предпочел из тюрьмы не выходить. Вот тогда и созрел рискованный, но единственно возможный план, по которому я стал его дублером. Исключительно благодаря одинаковому с ним росту и цвету глаз. Остальное мне «доделали» ваши коллеги — немножко нос, немножко губы, немножко разрез глаз…
— И вы стали его копией?
— Ну, копией его я, конечно, не стал. Но я стал Градиевским, который изменил облик, чтобы не быть похожим на себя. За полтора года мы с ним сжились основательно, съели не один пуд соли и на конспиративной квартире, и в камере, так что знал я о нем практически все. И вот в этом облике, слегка подправленном — или подпорченном — гримом, что вполне оправдано для «умершего», скрывающегося от властей, я появился перед Епифановым. Отрекомендовался ему Градиевским — то есть законным владельцем фирмы «Ост», единственным, кто вправе распорядиться ее капиталами…
— И он поверил?
— Епифанов лично Градиевского не знал. Но если бы увидел где-то его «прижизненное» фото, то наверняка бы поверил. Хотя моя «легенда» полной идентификации и не предусматривала.
Я ему сразу, с порога, что называется, выложил в лицах и документах, кто он такой — подробно, с доказательствами в виде фактов и фамилий, о которых мог знать только Градиевский, рассказал о том, чем он занимался в Белграде, показал копии некоторых документов, подтверждающих его причастность к махинациям с имуществом ЗГВ и изобличающих его в убийстве Малышевского. И предложил сделать выбор: либо подлинники этих документов, которые якобы хранятся в надежном месте, становятся известными Генеральной прокуратуре (а один из их покровителей — Ильюшенко к тому времени прочно сидел «под колпаком», о чем уже просочилась информация даже в печать, так что речь шла о новом прокуроре Скуратове), либо он работает в паре со мной, поставляет интересующие меня сведения и со временем становится моим компаньоном. Так что деваться ему было фактически некуда. Проще говоря, я предложил ему заняться рэкетом.
