одержанной старателями над золотопромышленными компаниями и правительством: сэр Джон Форрест объявил о своем намерении издать закон, который предоставит владельцам отводов контроль над всеми полезными ископаемыми их отводов с правом сдавать отдельные участки земли в субаренду по системе издольщины.
— Ну, если только он это сделает, — говорил Динни (и тысячи старателей и горняков думали то же), — борьба начнется сызнова.
Но как-никак старатели вышли победителями в первом раунде и считали, что пока можно и повеселиться.
Глава LIV
Новый закон не заставил себя долго ждать; один из его параграфов гласил, что владелец отвода мог по истечении года получить свидетельство, запрещающее старателям доступ на его землю.
По старому законодательству владелец отвода получал право только на разработку жильных месторождений; россыпное золото продолжало оставаться достоянием любого человека, имеющего старательские права. Новый закон явно был издан в угоду спекулянтам акциями и лондонским дельцам. Он вырывал из рук старателей все плоды их победы, окончательно лишал их прав на россыпное золото и вынуждал снова подняться на борьбу.
Старатели были озлоблены и полны решимости. Они вовсе не собирались подчиниться такому самоуправству. Борьба началась снова.
На собрании союза старателей Мик Мэньон прочел постановление Верховного суда по делу Пэта Хьюза и Билла Брея: «Когда лицо, имеющее старательское свидетельство, предлагает владельцу отвода или его уполномоченным указать, согласно статьи 36-й Закона о добыче золота, место залегания жилы, указание каких-либо воображаемых границ не является достаточным, — должно быть точно определено место реального залегания. Если по истечении сорока восьми часов с момента вручения владельцу отвода письменного требования — указать местонахождение жилы — это не будет им сделано, лицо, имеющее старательское свидетельство, получает право доступа на отвод при условии выполнения им статьи 119 закона, которая гласит, что в случае, если право приступить к разработкам не будет за старателем признано, приисковый инспектор может быть приглашен для разрешения спора».
— Это постановление, — сказал Мик, — так же как и старое законодательство, говорит совершенно ясно о том, что всякий, имеющий старательские права, может искать и разрабатывать россыпи; он не должен только покушаться на то, что принадлежит владельцу отвода. Первая попытка отнять у старателей их права выразилась в самом грубом, бесстыдном нарушении закона. Вторая попытка — это издание нового закона, который попирает старый.
— Авраам Линкольн говорил, что закон не может быть направлен против естественных прав человека, — произнес Крис Кроу, напарник Динни.
— За это мы и боремся — за права человека, — сказал Мик. — Но правительство хочет отдать все золото в нашей стране в руки крупных английских компаний. По милости правительства эти компании наживают миллионы. А старатель должен, сняв шапку, выклянчивать у промышленника позволения разрабатывать россыпи как издольщик. Если у промышленника будет нехватка в рабочих руках, он допустит к работе Старателя. А не захочет, так пошлет к черту.
В ответ на новый закон повсюду созывались митинги протеста. Сотни старателей стекались на общие собрания на приисках. На митинг в Кэноуне пришло пять тысяч человек. Возмущение достигло предела, когда стало известно, что законодательное собрание по предложению премьера сэра Джона Форреста решило возместить синдикату «Айвенго» убытки, понесенные им в результате тяжбы со старателями, в размере двух с половиной тысяч фунтов стерлингов.
Неделей раньше Воспер, опираясь на постановление Верховного суда, признавшего, что старатели действовали на основе своих законных прав, внес предложение создать комиссию, которая рассмотрела бы вопрос о возмещении убытков старателям, подвергшимся тюремному заключению. Это предложение было отклонено; и почти сейчас же подавляющим большинством голосов было принято решение создать комиссию для возмещения убытков айвенговскому синдикату. После этого сэр Джон и внес свое предложение.
— Наши уважаемые законодатели больше заботятся об охране своей собственности и своих классовых интересах, чем о защите прав населения приисков, — возмущенно заявил Мэллоки О’Дуайр. — Старатели не нарушали закона, однако, невзирая на это, их лишили средств пропитания, оторвали от семей, подвергли всевозможным унижениям и оскорблениям; им пришлось вынести все это для того, чтобы научить лиц, издающих законы, правильно эти законы толковать. Это просто позор, что трудовой народ должен расплачиваться за беззакония властей, а подлинных преступников еще вознаграждают за то, что сорвались их преступные замыслы.
Не одни только старатели горели негодованием. На всех приисках рабочие, рудокопы, торговцы и трактирщики единодушно осуждали возмутительные действия парламента штата, и приисковые газеты подняли свой голос.
Среди газетных вырезок, хранившихся у Динни, была заметка из «Западного Аргуса»:
«Постановление Верховного суда показало, что в деле с синдикатом Айвенго в отношении старателей была совершена жестокая несправедливость. Однако отнюдь не старатели, а грабительские промышленные компании получили от услужливого правительства возмещение убытков. Правительство не пожалело двух с половиной тысяч фунтов стерлингов для того, чтобы совершить этот беспримерный акт беззакония, и в то же время на запрос, почему служащим больниц, телефонных станций и других коммунальных учреждений снижается и без того ничтожная оплата их труда., оно отвечает ссылкой на отсутствие средств».
Притеснения старателей усилили недовольство властями. Население приисков понимало, что право старателей на добычу россыпного золота является основой благосостояния края, так как рудное золото, добываемое промышленными компаниями, утекало в Перт или за океан, обогащая заокеанских держателей акций.
Лавочники и трактирщики, погонщики и подрядчики, не говоря уже о рудокопах и старателях, — словом, все, чье существование зависело от развития выросших среди пустыни приисковых городов, были возмущены тем, как политические заправилы Юга, пренебрегая их интересами, стремились прибрать к рукам всю золотую промышленность страны. Старатели и рудокопы первыми открыли далекие неисследованные области и принесли богатство стоявшему на краю банкротства штату. Уже многие говорили о том, что прииски должны участвовать в управлении страной соответственно своему экономическому значению и численности населения.
На собраниях и митингах протеста против нового закона все чаще стал подниматься вопрос о том, что население приисков ущемлено в своих избирательных правах. Выдвигались требования о расширении избирательного закона, перераспределении мандатов, прямом представительстве от рабочих в парламенте и об оплате членов парламента. Динни выступал то на одном, то на другом из этих митингов.
— Тринадцать избирательных округов, — говорил он, — посылают в парламент тринадцать своих представителей; а избирателей в этих округах в три с лишним раза меньше, чем в одном Калгурли или Боулдере.
— В двух северо-западных округах всего-навсего сто пятьдесят человек избирателей, — говорил Мэллоки О’Дуайр. — Но зато скота там — тысячи голов. И эти округа имеют двух представителей в парламенте — точно так же, как Боулдер и Калгурли, где шесть тысяч избирателей, но всего только две коровы и один вол на всю округу.
— Кто считается с населением приисков? Вот скот в Кимберли—это другое дело! — заявил Динни на одном из собраний. — Похоже, что законы для нас пишут быки и коровы. Так немудрено, если правительство всячески притесняет старателей. Но мы, я полагаю, не станем этого терпеть. Правильно говорит Мэллоки О’Дуайр: «Мы требуем самоуправления для наших приисков!»
Новый закон о добыче золота, изданный сэром Джоном Форрестом, привел к совершенно неожиданным для него самого и весьма серьезным политическим последствиям: требование расширенного
