«молодой мистер Билл ушел далеко, сражаться в большой войне», и принесла мне этот подарок для тебя, милый.
Салли протянула Биллу небольшой сверток.
— Калгурла преподнесла мне это с чрезвычайно торжественным и таинственным видом, — продолжала Салли. — Сказала, что сделала его сама — это талисман! — и что он сохранит тебя от беды и вернет домой целым и невредимым.
— Роскошно! — рассмеялся Билл, разворачивая бумагу, в которую Салли завернула подарок Калгурлы. — И что же я должен с этим делать?
— Я чуть не разревелась, когда она дала мне его, — сказала Салли. — Она уже почти совсем слепая и очень больна, еле на ногах держится, а притащилась ко мне пешком от самой Рилл-Стейшн.
«Талисман» Калгурлы состоял из пучка перьев и нескольких прутиков, завернутых в древесную кору и обмотанных волосяным шнурком. Смех замер на губах у Билла, когда он взглянул на этот подарок, и на глаза навернулись слезы.
— Это она хотела тебя утешить, бабушка! — сказал он. — Бедная старая Калгурла! Передай ей, что я буду хранить ее подарок вот здесь.
Билл вынул из нагрудного кармана бумажник и спрятал в него талисман.
— Как-никак, а кусочек приисков теперь всегда будет со мной.
Растянувшись на траве между Динни и Салли, Билл делился с ними впечатлениями, рассказывая о своей жизни в армии.
Жизнь эта была не лишена интереса, и Билл был доволен тем, что узнал много новых людей; однако когда во Франции арестовали депутатов-коммунистов и когда правительство Мензиса приступило к репрессивным мерам, тут, признался Билл, ему до смерти захотелось бросить все к черту. В восточных штатах все убеждены, что правительство не удержится, — так оно восстановило против себя рабочих; для того чтобы добиться необходимого для победы единства в стране, к власти должны прийти лейбористы. Билл рассчитывал, что английский и французский народ заставит свои правительства решительнее вести войну.
— В армии, как я понимаю, для меня тоже найдется работа, — задумчиво сказал Билл. — Ты передай это Эйли, Динни.
— Я знала, что услышу от тебя эти слова, — сказала Салли. — Но будь осторожен, Билл. Не рискуй зря, обещаешь?
Билл широко улыбнулся ей.
— Можешь не беспокоиться! — весело воскликнул он. — Я уже дал слово Пэт. Мы с ней частенько виделись в Сиднее, когда там стоял наш полк. Она служит в женском вспомогательном военно-воздушном батальоне. А у Пэм уже ребенок, дочка. Пресмешная, похожа на куклу, с черными кудряшками и карими, как у Шона, глазами.
Это были восхитительные новости! Салли видела, как доволен Билл. Но она чувствовала, что это не все, что Биллу хочется поделиться с ней чем-то еще и что он смущен.
— Ну, ну, выкладывай, — сказала она добродушно-лукаво. — Вы обручились, что ли?
— Да, что-то в этом роде, — Билл сказал это с обычной сдержанностью, которая всегда немного злила Салли. — Если и после войны у нас с ней все будет по-прежнему, мы, вероятно, поженимся.
— Дорогой мой мальчик, как я рада! — Салли улыбалась, и глаза ее сияли. — Хоть бы уж поскорее кончилась эта проклятая война!
— Я сразу понял, что тебе крышка, как только заметил, что ты приглянулся Пэт, — довольно ухмыляясь, изрек Динни.
Динни повел их завтракать в кафе, неподалеку от ратуши. На улицах было полным-полно мужчин, одетых в хаки. Многие успели уже порядком нагрузиться и брели кто в одиночку, пошатываясь, кто повиснув друг на друге, горланя песни. Другие разгуливали под ручку с только что захваченными в плен девицами, но стоило какому-нибудь солдату остаться одному, как тотчас же к нему слетался рой уличных мальчишек. На тротуарах перед пивными завязывались потасовки; то тут, то там вокруг игроков в ту-ап стягивалось кольцо зрителей, но полицейские не делали на этот раз попыток вмешаться.
— Ребята завладели городом, как я погляжу, — усмехнулся Билл.
— Что ж, ведь это их последний свободный денек, — отозвался Динни. — И последний денек в Австралии… Когда-то еще они снова увидят родину. Вот они и стараются погулять вовсю.
После завтрака Биллу захотелось искупаться. Они отправились в Котсло, и Салли взяла напрокат купальный костюм, чтобы поплескаться в море вместе с внуком. Динни сидел на берегу и с тревогой следил за ними, боясь, как бы миссис Салли не унесло прибоем в открытое море. Зной еще не спал, но уже поднялся легкий ветерок и, вздымая высокие зеленоватые буруны, гнал их прямо на Динни.
Биллу очень хотелось знать, что происходит на приисках. Растянувшись на песке рядом с Салли, он расспрашивал про друзей и близких, и Салли казалось, что все повторяется снова, — так было уже много лет назад, когда Лал перед отправкой на фронт купался в море вместе с Диком и они бросались навстречу прибою, резвились и кувыркались на пляже. И тогда, так же как сейчас, у воды копошилась живая гирлянда ребятишек, и тогда, так же как сейчас, под огромными пестрыми зонтами лежали фигуры в ярких купальных костюмах и то тут, то там привлекали к себе взор стройные загорелые тела юношей и девушек, беспечно нежащихся под ослепительными лучами солнца. А далеко в море, в туманной дымке, заволакивавшей острова, темнели серые корпуса транспортных кораблей, стоявших вместе с конвоем на якоре в ожидании живого груза, который им надлежало бросить в кровавую мясорубку войны.
Салли стало тяжело на сердце от этих воспоминаний; промелькнула мысль, что Лал так и не вернулся к ней… Быть может, это последние часы, что она проводит с Биллом…
Они пообедали в ресторане и, когда Биллу пришло время возвращаться на свой корабль, проводили его в порт. Час отплытия не был известен Биллу. Вероятно, они уйдут на заре. Салли готова была просидеть на берегу всю ночь, лишь бы только проводить взглядом смутно темневшие вдали серые громады, когда они будут скрываться за горизонтом. Она уговорила Динни вернуться в Перт, а ее оставить в Котсло, в отеле, окна которого выходили на морской залив.
Но когда на рассвете она выглянула в окно, море на горизонте было пусто. Транспортные корабли и эсминцы уже покинули рейд.
Глава XXVIII
С этого дня мрачное уныние овладело Салли и не оставляло ее в течение долгих месяцев. Динни уговаривал Салли поехать в Ворринап, навестить Дэна, но она не могла заставить себя сдвинуться с места. Несчастная и одинокая, бродила она по дому и по саду. Она тосковала без Мари и без Билла, которого так жестоко оторвали от нее.
— Зачем понадобилось посылать войска в Европу, когда они позарез нужны здесь, для обороны страны? — ворчала она.
Интерес к войне заметно упал. Зря нас пугали, говорили люди, это «дутая война». И все смутно надеялись, что она скоро придет к концу. Рудники продолжали работать, и жизнь города текла, как обычно: кино и дансинги были переполнены, в ресторанах пили и шумели, затевали драки.
И каждому представлялось, что война, застрявшая где-то там, в снегах и туманах европейской зимы, может оказать не больше влияния на жизнь здесь, в Австралии, чем самые эти снега и туманы. На приисках люди изнемогали от зноя и духоты пылевых ураганов. Но когда открылись военные действия между Россией и Финляндией, вокруг этого разгорелись такие яростные споры, словно теперь война сразу захлестнула всех. Салли и Динни никогда не ссорились, если не считать тех небольших размолвок, которые возникали у них главным образом из-за ее отношений с Фриско; однако теперь они повздорили всерьез.
— Бедная маленькая Финляндия! — возмущенно восклицала Салли в один голос с некоторыми своими соседками.
Ей было даже отчасти приятно, что она в кои-то веки нашла с ними общий язык. Однако Динни с пеной у рта доказывал, что Финляндия — фашизированное государство и Гитлер мог в любой момент
