Глава XXXVII
Пэт приехала из Джералдтона в старой тарахтящей машине. Она сидела за рулем целые сутки, и вид у нее был совсем измученный; в полном отчаянии она бросилась в объятия Салли.
— Нет, этого не может быть! — воскликнула она. — Скажите, что это неправда, миссис Салли, не то я сойду с ума. Нет у меня ни выдержки, ни мужества. Разве можно это пережить?
Салли прижала ее к себе, проговорила что-то ласковым, срывающимся от скорби голосом и увела Пэт в дом. Они сели на старую кушетку в гостиной, и Пэт безудержно разрыдалась, припав к груди Салли. Бурное отчаяние Пэт вывело Салли из состояния тяжелой немой скорби, в которое она была погружена. Когда Пэт припала к ее груди, горе Салли слилось с горем этой девушки, тело которой сотрясалось от неудержимых рыданий. Потом силы оставили Пэт, она притихла и, лежа на кушетке, только всхлипывала и жалобно повторяла снова и снова:
— О мой любимый, мой любимый… ненаглядный мой…
Салли сказала тихо:
— Я рада, что вы приехали ко мне, Пэт.
— Я даже не помню, как добралась сюда! — воскликнула Пэт. — Достала где-то автомобиль и все ехала, ехала… Я ничего не помню. У меня вся душа истерзана. Я ни о чем не могу думать, только о Билле, Билле… Он умер… умер… — Голос ее зазвенел и сорвался. — Я чувствую, что сойду с ума. Что мне делать, миссис Салли? Что мне делать?
— Мы должны найти в себе силы перенести это. Так бы сказал Билл.
— Я знаю! — воскликнула Пэт. — Но к чему? Я не понимаю, зачем это нужно!
— Билл сказал бы, что сотни и тысячи женщин переживают то же, что и мы, — решилась напомнить ей Салли, хотя ей самой мысль эта не приносила утешения. Наоборот, когда она думала о том, сколько загублено жизней, сколько женщин страдают так же, как она, понесенная ею страшная утрата казалась еще страшней. Этого не стоило говорить Пэт. Но что еще могла она ей сказать?
— Они не потеряли Билла! — воскликнула Пэт, которая не способна была думать ни о чем, кроме своего горя.
— Я потеряла! — Лицо у Салли напряглось. Она стиснула руки, боясь, что еще немного — и она разрыдается так же отчаянно, как Пэт.
— Какая я эгоистка! — Пэт протянула к ней руки. Это молчаливое признание их симпатии и сочувствия друг к другу помогло Салли побороть охватившее ее волнение. — Я знаю, как это ужасно для вас, миссис Салли.
— В прошлую войну, Пэт, — сказала Салли, чтобы отвлечь мысли Пэт от Билла, — был убит Лал. Потом умер Дик — отец Билла. Мне казалось, что я никогда никого не буду так любить. Он был мой первенец. Но потом Билл стал мне так же дорог, как его отец.
— Да, он такой, Билл, — сказала Пэт устало. — Его просто нельзя было не любить. Я ведь очень противилась этому вначале. Но потом почувствовала, что ничего не могу с собой поделать… Тогда я поняла, что должна заставить его полюбить меня. И как же я старалась, миссис Салли, если бы вы только знали! А он не хотел… боролся со своим чувством, а потом все-таки полюбил. А теперь… неужели он никогда не обнимет меня больше… неужели я никогда его больше не увижу!
Салли была понятна эта потребность Пэт говорить о Билле, излить кому-то свою любовь к нему, свою скорбь. Вот почему Пэт и приехала к ней. Она знала, что найдет здесь сочувствие, хотя было время, когда враждебная отчужденность Салли стеной стояла между ними. Салли в ту пору боялась, что Пэт всего- навсего пустая кокетка и Билл для нее не больше как очередное развлечение среди унылых приисковых будней. А Пэт боялась, что Салли сумеет убедить в этом Билла.
— Я жалею, что мы с Биллом не были женаты, — неуверенно сказала Пэт, не зная, как отнесется к ее словам миссис Салли. — Я хотела, чтобы мы поженились перед его отправкой на фронт. Он все боялся, что я, взбалмошная девчонка, еще не проверила себя и мое увлечение скоро пройдет, но это неправда, миссис Салли. Мне был нужен Билл, только он один, и чтобы он был только мой. И я решила: если я сумею доказать ему, что никто, кроме него, мне не нужен, быть может, в конце концов я его добьюсь.
— Вы добились, — сказала Салли.
— Да… — В заплаканных глазах Пэт блеснул вызов. — И у нас был медовый месяц в Сиднее перед его отъездом в Египет. Разве иначе я могла бы расстаться с ним? Я хотела, чтобы он знал, что мы принадлежим друг другу, чтобы ни случилось.
— Я рада это слышать, — сказала Салли. — В жизни мальчика было не так-то много счастливых часов. И вы, Пэт, дали ему большую радость. Он всегда был так поглощен рабочим движением, так занят делами своей организации, собраниями, что для себя у него не оставалось свободной минуты.
— Вот, вот, поэтому мне и пришлось самой перейти в наступление, не дожидаясь, пока он найдет время поухаживать за мной. — Слабая улыбка тронула губы Пэт; казалось, внезапное воспоминание согрело на миг ее омертвевшую душу. — Но я и за это любила его, все в нем было мне дорого. А в то же время я ведь ревновала Билла ко всему, что отнимало его у меня… Это было так глупо — притащить сюда Дэккера, когда Билл приехал в отпуск, но разве я знала, что больше никогда его не увижу… что мы последний раз вместе…
— Билл приехал совсем больной, — сказала Салли. — Измученный и душой и телом. Казалось, он ни о чем не мог думать, кроме войны, кроме того, что было в Греции и на Крите.
— Я поняла это, как только его увидела, — с грустью сказала Пэт. — Когда мы с Биллом бывали вместе, каждый из нас мгновенно понимал, что творилось у другого в душе. Стоило мне оказаться рядом с Биллом, миссис Салли, как я вся горела и словно растворялась в нем… А когда началась эта проклятая война и Билл уехал, я пыталась казаться бодрой и веселой. Нужно ведь как-то жить. И я делала что положено, и заводила друзей, и ходила с мужчинами в кафе — все только для того, чтобы не терзаться мыслями о Билле и не пасть духом. А теперь… я больше не могу. Все кончилось для меня… и тут уж ничего не поделаешь.
Она сидела на кушетке, сжавшись в комочек; ее юное лицо помертвело, взгляд был пуст. Вошел Динни с подносом в руках, на котором стояли чашки, чайник, масленка с маслом и тарелка с толсто нарезанными ломтями хлеба. Салли налила чаю Пэт и себе. Пэт жадно отхлебнула чай, но тут же поперхнулась — в горле у нее стоял комок.
— Не могу… тошнит, — сказала она смущенно. — Все у меня разладилось, как видно.
Салли колебалась — сказать ли Пэт, что для нее самой в этих словах «пропал без вести» и «предполагают убитым» еще таится какая-то надежда. Однако ведь и она была не так уж тверда в своей уверенности, как прежде.
Дафна получила письмо от Стива, в котором тот сообщил ей все, что ему было известно о смерти ее названого брата. Стив, по-видимому, не сомневался, что Билл погиб. Солдаты из отряда Билла, знавшие, что он был ранен, обшарили все вокруг, писал Стив. Они нашли тело убитого японца, на котором были башмаки Билла и его ручные часы. И все же, несмотря ни на что, какая-то надежда еще теплилась в груди Салли: Билл мог зайти слишком далеко в глубь леса; его могли подобрать туземцы, спасавшиеся от японцев, и отнести в какое-нибудь глухое селение.
Когда она призналась в этом Пэт, та выслушала ее, не проронив ни слова.
— И я так думала, — сказала она, помолчав. — Если б только вы были правы, миссис Салли! Ошибки случаются, я знаю. Мой командир наводит справки. Но я чувствую, что все во мне умерло. Я уже не могу надеяться.
Пэт была совсем измучена после тяжелого переезда в машине по скверным проселочным дорогам; она не спала ночь, ничего не ела, и душевное напряжение начинало сказываться. У нее был отпуск на неделю. Салли уложила ее в постель и дала ей легкое снотворное.
Заботы о Пэт отвлекали бедную женщину от ее горя. Она, как наседка, хлопотала вокруг Пэт, окружая ее материнской лаской, стряпала для нее вкусные блюда, уговаривала поесть, сидела у ее постели, когда Пэт не спалось, беседуя с ней о Билле. И Пэт, с которой никто и никогда так не нянчился, находила для себя
