С весенним светом весенние слухи, будто поляками Смоленск взят и Брянск (ерунда!), и в то же время такая ненависть поднимается к существующему и так понятно вспоминается экстаз юноши при Мамонтове, который в счастьи бил жидов…
Милый свет утренний, когда люди все спят, это весеннее, это весеннее: тут свет один с тобой, он твой близкий, единственный друг, начинает с тобой новое дело.
(…Он выкинул из цепи чувств два-три необходимые звена и сказал Наташе, она смутилась и смущением своим как бы говорила ему: «Я сама этого очень желаю, это самое мое большое желание, и тут все мое, но так же нельзя, я ничего так не могу ответить, находите только скорее, скорее выход, а так нельзя». Он схватил ее руку, поцеловал, потом вдруг поцеловал ее в шею. Она совершенно смутилась и замерла. В это время позвонили, и они разошлись. А утром за чаем он сидел, опустив глаза, и вдруг увидел, что она подвинула ему молочник, и, поняв в этом движении что-то материнское, свое, поднял глаза: она была своя…: выкинутые звенья цепи (заросло). Вечером, когда они остались одни, руки ее были свои, руки, шея — своя шея, и он даже сделал успех: поцеловал в щеку. Потом день ото дня все тело ее постепенно переходило в его владение, и они заключили брак: Наташа Розанова и Николай Николаевич Володин сочетались браком.)
Зима прощается яркими звездами, весна подходит сухими тропинками.
Зима прощается. Я иду и смотрю на созвездия ночью.
Весна подходит теплыми полднями. Я иду под капелями: солнце в барашках по синему.
Ночью прощаюсь с зимой, я прошу себе силу, или поднять в себе силу последнюю сказать теплое последнее слово со звездами, или пойти по весенней тропинке, но туда, в страну настоящего, куда ведет Млечный Путь,
А вокруг везде социальная вошь, разъедая тулупы скифов овчинных, рядится в френч и бекешу, посыпаясь пудрой.
— Сукины дети! — сказал первый прохожий.
Второй прошипел:
— Освещение, просвещение!
Третий:
— А взять нечего: ни хлеба, ни соли, ах, су-уки-ны дети, ах, сукины дети.
Зима прощается яркими звездами: возьмет ли и меня с собой к звездам? Весна проходит сухими тропинками: уйду ли с тобой?
Идешь, а над головой рассыпаются звезды: зима прощается яркими звездами…
И утром нет тепла — все мороз, но свет весенний, и куры чувствуют свет: холода, как зимой, а они веселятся, воробьи, галки.
Законы и жизнь: законы и законники всегда насилуют, и жизнь от них всегда терпит, страдает, ворчит, а после служит им благодарственные молебны.
Вычисление орбиты светила или молитва ангельской души, светящие нам с неба темной ночью: почему и как.
Я и Отец одно — почему и как одно — законник и художник одно.
Это мое счастье — радоваться солнцу так сильно. А что же есть счастье вообще? конечно, та же радость бытию (про себя) при всяких даже условиях до того, чтобы улыбнуться солнцу при последнем вздохе. Радоваться небу, солнцу, траве, выйти на дорогу, обрадоваться встрече с человеком и разделить с ним путь до его села и в селе этом, чтобы просто обрадоваться всем людям, поговорить, попеть с ними и расстаться так, чтобы дети долго потом вспоминали про веселого странника.
Это счастье никак не связано с удачей, но часто удача бывает от счастья; даже напротив, только измерив жизнь в глубину своей неудачей, страданием, иной бывает способен радоваться жизни и быть счастливым; удача — это мера счастья в ширину, а неудача есть проба на счастье в глубину.
Кстати, в мещанских романах с «хорошим» концом описывается всегда удача, а не счастье, и омерзительны они именно тем, что ставят счастье в зависимость от удачи. Я говорю окончательно о счастье: счастлив человек вольный, ему подвластна ширь земная и в царстве небесном ему дадут земные ризы.
— И совершенно счастлив тот, кто умел подарить свою волю другому и стать свободным: это счастье вечное и ему будут вверены свет и утро вселенной.
Был у нас такой Иван, купеческий сын в Ельце, Сергеевич по отчеству и прозывался Кожуховым — счастливый малый! и собой нехорош, лопоухий какой-то, и нет у него никакого образования, а кажется и собой хорош, и окончил всякие университеты. Он все имущество свое родовое раз потерял до нитки, и тут же ему было дано…
Ночью проснулся в свете сознания, и Эвклидов разум был мой, как хорошо смотанный клубок ниток лежит покойно…
О браке и сожительстве: брак небесного происхождения — это решение; а сожительство — опыт, приживемся, будем жить, нет — разойдемся. Там мысль об искуплении и празднике своем на весь мир (и нерасторжимость: всю жизнь вместе).
И вдруг у неверующего интеллигента эдакий православный порыв — откуда это?
Старые мысли: брак по любви и просто брак; церковный брак: идея его (вечность союза) украдена отцами церкви из естественного чувства любви, и потом к этому присосались разные чиновные пауки (оберпрокурорские спицы); тут двум нужно перед кем-то поклясться в верности (жрец и нотариус).
Движение к гражданской свободе или перенесение мощей в контору нотариуса.
Все так понятно; но откуда же взялось все-таки такое качественное различие брака и сожительства в сознании самих любящих?
Через сколько-то лет. Россия опять стала Россия, с какой гордостью русский скажет тогда, что в порыве своем доходил до конца, до ощущения всеми элементов бытия хлеба и воли…
Чудище (ч. к. в красном с крестом, руки женские)… вторжение чекиста (ч. к-ста), в чем ужас его: он входит в вашу квартиру внезапно, застает вас врасплох со всем вашим тайным бытием и рассматривает вас как элемент общественности и ведет себя так же, как в общественных местах, не снимает шапки, плюет семечки, с великим трудом вы вчера достали воды, жена ваша сама решилась,
