довольно, она это знает, и к этому ее всегда можно будет вернуть; я буду держать ее по шагу, приговаривая в случае ее волнения и удаленности: «Что сказано?» Энергия, затрачиваемая на передвижение, непреклонно заставит ее думать над материалом, поступающим в нас… а кроме того, вблизи-то я ее всегда могу задержать и, наконец, стрелять без волнения…
Вот догадка!
Отдохнув, с новым притоком жизненных сил, надежд я встаю, тихонечко говорю: «Что сказано?», иду вперед, и она идет в десяти шагах от меня на пружинках, высоко задрав вверх нос, играя ноздрями. Так мы подходим к кусту. Она останавливается. Вылетает черныш. Блестящий результат моей догадки был так очевиден, так меня это обрадовало, что я не пожалел даже об упущенном черныше. Я возвращаюсь опять на болото. Нерль идет на пружинках, шагом, десять шагов в одну сторону, десять в другую, да и не меньше как на десять туда и сюда она чует: всего мы захватываем полосу в сорок шагов. Вот начинает причуивать след, начинает на нем волноваться. Но ведь ей искать только полу-разрешено, по самому тихому моему «Что сказано?» она останавливается, поднимает нос, втягивает воздух и замирает, стоит, потом и лапу поджала, сначала заднюю — не понравилось, поджала переднюю, и с передней лапы стала капать в лужу вода…
Я убил этого бекаса, потом убил другого. Так вот простой догадкой я снял с себя колдовство бабушки. Да, я еще забыл сказать о других догадках, снявших колдовство с того утра: пчела-то, оказалось, не в волосах запуталась, а застряла в ленте шляпы, а слышимое мной бекасиное «чирк!» было в моем носу от бесполезной беготни и сильного волнения.
Стойка. Бывает два рода стоек, одну собака делает потому, что чует насиженное птицей место, но не знает, где находится сама птица. Эта стойка у собаки знак вопроса, из ряда последующих типов стоек складывается то, что мы называем потяжкой. Другого рода стойка бывает, потому что собака определила местонахождение птицы, не знает, как дальше с ней быть…
Скандинавский ледник, спускаясь к нам, рыл, холмил нашу землю, не считаясь с жизнью будущих людей.
Мне в голову приходит сейчас сравнить это движение ледника с движением нашей всемирной цивилизации: она тоже роет и холмит примитивные народности, не загадывая о счастье их. Задумайтесь, друг мой, цивилизация стихийна, как ледник, и еще не родился на земле такой многоум, кто мог бы обнять весь его пройденный путь и всякий, кто это сделает, ломает себе шею просто потому, что движение не кончено и отдельная жизнь меньше, короче его.
Уже много тысяч лет тому назад окончился в Европе ледниковый период, но мы и до сих пор не овладели вполне материалами, заготовленными для нас шествием ледника. Он, конечно, шел, не считаясь с жизнью, и все переменял в ней без плана: шел сам по себе. Но у нас в центре России он рыл и холмил неплохо для будущих людей. На оставленных им извилистых холмах вышли леса, в рытвинах легли озера. К тому времени, когда человек обжил леса и распахал на холмах песчаный верх морены, озера внизу заросли и стали болотами с мощными залежами торфа. Да, ледник рыл и холмил, конечно, не думая о людях, но в общем плане его творчество расположило материалы недурно и для творческой жизни людей: ведь стоит только из болот, в которые погружен холм, вывести торф на песок, и земля станет необыкновенно и надолго плодородной. И вот, друг мой, я вам приведу «разительный» пример неправоты нашего скороспелого суда над цивилизацией: что можем говорить мы об этом неоконченном процессе, если множество людей живет у нас в России, не умеющих использовать для себя материал давным-давно законченного ледникового дела. На этих моренных холмах сидят теперь люди, мужики, не думая о заготовленном для удобрения торфе, так долго и нелепо сидят, что песчаный верх морены от них самих с животными мало-помалу начинает удобряться и немного темнеть… Но, как бы там ни было, люди прибавили многое к ландшафту ледников.
(Пейзаж. Церкви. Сухие ветлы. Долина. Блеск озера: раз в год вспыхивает огонь: это озеро блестит.)
Я ходил на Скорынинскую трестницу применить свою догадку о натаске Нерли. Умерив ее поиск, я достиг возможности успеть подойти, когда она начинает причуивать, и удачно стрелять: убил пять бекасов подряд. Но всех бекасов я спугивал сам в то время, когда она путалась в следах. Однако убитого бекаса причуяла по ветру за 10 шагов и стояла долго, остальных убитых плохо причуивала. Повела раз верхом по вальдшнепу в кусты, учуяв его издалека, но тоже стойки не сделала. Раз выразила удивление перед кустом, и вслед за тем вырвался черныш.
Таким образом, остается объяснить плохую работу влиянием погоды (дождь) или слабостью чутья, или неуменьем пользоваться чутьем.
Надо найти место, где много бекасов, или подождать, когда они явятся, взять с собой помощника и длинную (чок-корду аршин 15–20). После охотничьего сезона, если не будет перемены в лучшую сторону, обдумать весь опыт и установить, остается ли надежда на перемену в следующем сезоне.
Вчера в Скорынино я сел на снопы у овина переждать дождь, приехал с возом новых снопов лядащий молодой хозяин, с ним была молодая бабенка, огненная и открытая, как солнце. Я с восторгом смотрел, как она таскала к овину снопы. Несколько раз замечал, что в деревнях у сильных выразительных женщин бывают слабые мужья (по-Тургеневски). Вижу, задорная дикарка продолжает меня пленять. Ночью в кошмарном сне эта же самая женщина явилась ко мне в хорошее общество какой-то не то <курсисткой-? >, не то проституткой.
I. Дошкольный период: Как и где находить дичь:
1. Общие правила следопытства (по Формозову: растворить книгу Формозова в своем опыте).
2. Краткое описание образа жизни охотничьих птиц с точки зрения их местонахождения.
Степные птицы: дрофа, стрепет, серая куропатка и друг.
Водяные: утки, гуси, лебеди.
Болотные — гаршнеп, бекас, дупель, кроншнеп.
Лесные: вальдшнеп, белые куропатки, тетерева, глухари, рябчики.
II. Школа натаски собак.
III. Школа стрельбы птиц.
1. Когда можно стрелять (законы). 2. Когда надо охотиться: а) обращение с ружьем, б) охота на всех вышеназванных птиц.
Книга в два листа. С рассказами пять.
Такое было прохладно-росистое настоящее крепкое охотничье утро, но я вышел, безучастно походил возле деревни и пасмурный вернулся назад. Так иногда бывает с охотничьей собакой, даешь самую любимую пищу, и не ест…
Верней всего после вчерашней ужасно утомительной охоты я переутомился писанием на ночь, нет
