глухаря очень часто по-куриному клевала листики и слышался четкий звук разрыва листа. Стрелять через рогульку в голову 6-м номером было очень рискованно. Я не стал и еще продвинулся в сторону. Теперь в листве мне открыто окошечко в небо, и в это окошко то и дело показывалась голова глухаря с бородкой. Такой редкий случай вышел, что видна одна голова, если я в нее попаду, глухарь упадет и от 6-го номера, если нет — он улетит. Сердце колотилось и потому я быстро, почти навскидку ударил в окошко с головой. Там ничего, глухарь не упал и не улетел. Только голова шевельнулась в окошке, я еще раз выстрелил, и громадная темная птица вывалилась из желтого и с треском, обрывая сучки и массу желтой листвы, обрушилась на желтую постель. Глухарь был старый (12 фунт.), на голове была кровь. Он всего несколько раз трепыхнулся. Так уже в 5 час. окончена была моя охота.
Снимал желтую дорогу осиновых листьев на черном, елочки, осыпанные осиновыми листьями. Еще снимал наполненные водой колдобины с желтой листвой. Захотелось снять глухариную вырубку. Времени было всего часов 9–10 у. Я никак не мог предположить, что глухари тут. Расставив штатив посередине, я принялся ее снимать. Когда работа была кончена, вдруг совсем неожиданно с дерева сорвался глухарь. После того я хотел сделать еще один снимок, в другую сторону, а оглянулся — и на осине шагов в 150 от меня сидит глухарь. И, значит, все время пока я снимал, он сидел и глядел на меня. Конечно, я пошел не на него, но как только двинулся, он улетел. После того я снимал мох с листьями осины. Особенно интересно было снимать моховую растительность на коре умершей березы. Считаю, в этот раз я достиг двух вещей: первое, это наконец-то решился снимать в лесу с большущей выдержкой (при пасмурной погоде d18 брал до 10 шипящих сек. — получалась передержка, надо так 5 что ли); второе, — это что осиновые бледные листья на зеленом выходят очень контрастно и, значит, осень можно ими изображать отлично.
Страшная повесть: Ландрин.
Отец «закобелял». Из-за этого нищета (крестьянство без Москвы — нищета). Две дочери ушли в люди. Через 8 лет Домна Ивановна намолила: отец вернулся, и появились три девочки: А старшая Нюша с 8-ми лет в людях. Все потеряли. Осталось последнее: выбиться из прислуги и стать барыней. Явился заведующий и все обещал (матрос, партиец, «легкий человек»). Страшный зять (появление новобрачных в деревне). «Старуха» явилась с девочкой, Богу помолилась: «не хочу алименты», и вот… Гибель:
Творческая жизнь человека проходит для того, чтобы дело личного его интереса сделалось в своих достижениях общим достоянием.
Утром фотографировал убитого вчера глухаря. Вообще в пасмурную погоду с маленькой диафрагмой и продолжительной выдержкой можно очень хорошо снимать близкие предметы. Не удаются лишь большие планы. Я делал темному глухарю фон из светло-желтых осиновых листьев. Эти листья при светоф. № 1-м очень передерживаются, в то время как остальное выходит нормально.
К вечеру ходил к глухарям. Они сегодня против обыкновения бегали по вырубке до шести часов. Очень возможно, что на молоденьких осинках их зеленые листья более удовлетворяют их, чем желтые. По крайней мере, я не раз слышал внизу тот же самый звук, как бывает вверху, когда глухарь разрывает лист. Вечером один сел на дерево недалеко от меня. Я стал его скрадывать, но, боясь, что к тому времени стемнеет, а также, подхваченный удальством вчерашнего выстрела, хватил по-вчерашнему в окошечко, чтоб по голове пришлось. Глухарь от выстрела пересел шагов на 30 дальше, а когда я туда пошел, улетел. Вероятно, вчерашний глухарь был убит случайной дробинкой в голову.
Солнце, луна и Большая Медведица.
Чту Б. Медведицу наравне с солнцем, луной, потому что ночью очень хорошо на нее смотреть и думать и пользоваться можно, как часами, когда забудешь завести свои карманные или станут. Больше месяца редко случалось в порядке держать часы. Но днем они совершенно не нужны. Трудно ночью, и тут выручает Большая Медведица.
Ходил на ток к мосткам на пойме. Петух бормотал и чуфыкал в можжевельнике. Тетерева сидели вдали на деревьях. Я их спугнул, но вскоре они опять сюда прилетели. Значит, и у них есть какое-то влечение к осеннему току.
Пауки, мне думается, всё работают, только вероятно не все, и очень мало. Там и тут на можжевельниках видишь тонкие обмерзшие нитки. Сегодня мне удалось видеть паутину, протянутую от куста к кусту горизонтально без посредства высоких деревьев на 25 шагов. Я подумал, было, что это села одна из летающих паутин, но, оказалось, на можжевельнике было скрепление, узел, от которого к другим паутинкам были разбросаны сложные провода.
Не забыть особенность паутины: держит нить большие предметы, но когда я хотел подвесить маленького умершего паучка, труп его был слишком тяжел…
Когда мороз сошел, то кочки обдались росой и засияли на солнце, а когда разогрело, то от каждой повалил легкий пар, как будто каждая кочка, спасенная солнцем, облегченно вздохнула.
Стрелки Берендея растут пучком и у них есть смешные цветы на боку ближе к острию, как полагается быть стреле.
Присоединить к фото-книге рассказ «Гуси-Лебеди»{149} (написать Смирнову).
Для этого рассказа снял свою тень.
Конечно, настоящий фотограф снял бы все лучше меня, но настоящему специалисту в голову никогда не придет смотреть на то, что я снимаю: он это никогда не увидит.
К рассказу «Сон глухаря»:
Услыхал, как глухарь съехал с ветки на ветку. Стал подходить. Ему не видно сверху на землю, мне видней. Он слышит. Мышь бежит и поднимает листву с шелестом большим, чем я, но глухарю тот шелест известен, а мой — нет, и, может быть, он прислушивается. Птичка в дровах — тоже звук. Дятел. Желна. И вот, наконец, капнуло и еще. Болотная грязь — вязнет носок, тогда пятка никогда не чмокнет. По яркой и грязной бледно-желтой листве издали видно, где осины, где березы. Слышу и не вижу. Самое трудное, чего-чего не покажется (вершина ели вдвинулась в осины). Наконец, увидел маленькое окошечко из листвы
