Однако ободриты изменили союзу, и пошли на примирение с христианами. Правду сказать, их поступок никак не отразился на судьбе Дании, которую воины Никлота с Рюгена и Поморья прошли из края в край огнём и мечом в 1152 году.
В 1157-м потеряли навсегда независимость лютичи, которым никто не пришёл на помощь.
В том же году датчане попробовали на зуб Аркону, но были разбиты. Через три года они пришли вновь, поддержанные с суши войсками Генриха Льва. Никлот пал в бою, и ободриты были покорены. Последней искрой вспыхнуло восстание Прибыслава, сына Никлота в 1164 году. Увы, победы он не одержал, да и не мог уже, наверное. В 1174-м он признал себя вассалом кайзера Фридриха I Барбароссы и получил титул мекленбургского герцога.
До сих пор во дворе замка Мекленбуржских герцогов в Шверине красуется мраморная статуя Никлота на коне. Умерший непобежденным, он улыбается, глядя мраморными глазами в какой-то иной мир, где над белыми скалами Арконы по-прежнему реют красные стяги Свентовита и по-прежнему кипит под надёжными стенами торг в двенадцативратном Волыне-Винете.
В 1168 году войска крестоносцев берут Аркону. Торжествующий епископ Абсалон едет верхом на поверженном кумире Свентовита, который волочет к морю упряжка быков.
Это был конец.
Ещё жили люди. Еще звучала речь — под Любеком ещё в XV веке стояли деревни, речь жителей которых была без толмача понятна путешественнику со славянских Балкан, на Рюгене говорили по- славянски до XVI века, на Лабе — до XVIII. Не было того, что создаёт цивилизацию — смысла. Не было того, за что люди были готовы умирать, и ради чего хотели жить.
ЭПИЛОГ
Пламя древнее в Капищах святых…
Други верные, сожжены мосты…
Память горечью тех кровавых лет…
Чёрной полночью затерялся след…
?
Кто, если не мы, пламя воскресит?
Застилает дым, даль глаза слепит…
Кто, если не мы, встретит радугу?
Тяжело брести по пояс в снегу.
сначала хотел написать очень длинный эпилог. Даже название придумал — «как забывали славянскую Атлантиду». А потом понял — не надо. Это как на могиле убитого и оклеветанного деда громогласно обличать клеветников и убийц. На могилах — молчат. Ну, не кричат во всяком случае.
Я просто хочу попросить Вас, читатель. О трёх вещах.
Сперва о не очень важном. Не обижайтесь, пожалуйста. Мне не всегда было легко писать эту книгу, и это, наверное, заметно. Ничего, мы ещё поговорим об этом не раз. Ведь мы только пригубили историю славянской Атлантиды — право же, о ней ещё сто лет назад были пять больших книг, я не мог втиснуть их, да ещё то, что узнали за прошедший век, в эту, в маленькую!
Ещё поговорим.
Если Вам будет интересно, конечно.
И — ищите. Ищите, собирайте то, что о ней написано. Это ведь наш исток, наше начало. Говорите о ней. Вспоминайте её. И её людей — наших предков. Они заслужили.
Ну и наконец, третье. Наверно, самое важное.
У них были храмы, ослеплявшие великолепием тех, кто видел папский Рим.
У них были города, подобных которым не было в тогдашней Европе.
Их воинов боялись римские легионеры и скандинавские викинги.
Их купцы торговали со всем миром.
Их крестьяне не знали слова «голод».
И их нет.
Им не хватило малости — умения доверять и быть верным. Умения держаться друг за друга. Умения забывать обиды — от личных до «деды воевали».
И их теперь нет.
А у Вас все это есть?
Мы — будем?
Примечания
1
Увы, в США не слишком хорошо разбираются в чужих культурных тонкостях — Гимбутас
2
Кстати, храмов «Гводена, Тура и Фрейи» они нигде не увидели, это только Ордерику из далёкой Британии могло привидеться подобное.
