между прочим, ваши товарищи стоят! И если вы им своим мечом в глаз заедете, они вам или хорошего пинка вперед дадут или топором по макушке отвесят. Посему самый первый закон для каждого мечника таков. Никогда — просто никогда! никогда не замахиваться из-за спины, из-за головы с замахом назад. Удар наносится либо сверху вниз, либо сбоку. Все поняли? Показываю: вскинули над собой и чуть назад, рубанули вниз с оттягом. Вскинули, рубанули. Чего застыли? Повторяем, повторяем. Кто закинет клинок назад, получает пинка.
Новоявленный сотник гонял новиков до полудня. Сперва — приучал правильно двигать рукой, исключая опасные для соратников положения мечей, потом заставил их рубить пеньки, чтобы приучить вкладывать в удар всю силу и наглядно показать, насколько губительны они окажутся для противника. Ребята старались изо всех сил и изрядно запыхались — частью из-за долгого махания оружием, частью от многочисленных советов более опытных дружинников, собравшихся ближе к образовавшемуся учебному полигону.
— Вашими ударами ныне только солому разить, мои храбрые воины, — усмехнулся Ротгкхон. — Ну-ка построились снова… Разобрались по десяткам? Теперь посмотрите на себя: красные, потные, мечи висят, как сопли у больного козла. А коли булгары сейчас вылазку сделают? Вы же от сквозняка упасть готовы! Посему урок номер два: всегда берегите силы. Всегда! Используйте для этого каждый миг. Если вы столкнетесь с равным противником, то погибнет тот, кто устанет первым. В долгой битве каждый лишний удар, на который у вас хватит сил, отдалит или спасет вас от смерти.
Дружинники, до того шутившие над неумехами, притихли и навострили уши, ожидая нового представления.
— Запоминайте. Если не деретесь, не утомляйте руку зря, не держите меча на весу, всегда кладите его на плечо или сгиб локтя. Или хотя бы на ногу. Это второе правило бойца, желающего прожить долгую жизнь и сохранить на месте руки и ноги.
Опытные воины стали переглядываться. Для них это правило, похоже, было в новинку.
— Кстати, мышцы есть у каждого из вас не только в руке, но и во всем теле. Когда вы начинаете движение из положения отдыха, своим телом вы можете дать дополнительный толчок клинку, ускорить его движение. Тело целиком сильнее одной руки, оно позволяет сделать намного больше.
Теперь бывалые дружинники начали уже откровенно посмеиваться.
— Скажу больше, — невозмутимо продолжил Ротгкхон. — Пользуясь всем своим телом вместо одной лишь руки, вы сможете сражаться таким оружием, которое иначе не сможете даже поднять. Например, вон той оглоблей!
Спрятав меч, он прошелся до избы, поднял одну из приготовленных там для чего-то жердин, поднял на плечо.
— Как вам такая игрушка? — Он толкнул оглоблю плечом, придержав низ пяткой, а когда она начала падать, повернулся, прижимая к себе, снова вскинул вверх, уронил на сгиб локтя, опять провернулся. Новики прыснули в стороны, спасаясь от мелькающей туда-сюда тяжелой деревяхи.
— Оглоблей махать много ума не надо, — возразили ему из толпы подростков. — Держи покрепче да бей не жалеючи, вот и вся наука.
— Слабо попробовать? — снисходительно хмыкнул вербовщик.
— Отчего бы и нет. — Княжич Святогор, молодой голос которого ничем не отличался от щебета новиков, выбрал из кучи под стеной оглоблю ничуть не меньше Лесославовой, хмыкнул: — Просто берешь ее в руки — да и лупишь со всей дури!
И в подтверждение своего простого постулата юный, но зело плечистый воевода взмахнул жердью из-за головы. Ротгкхону ничего не осталось, кроме как резко приподнять зажатый в руке край лесины, принимая удар на нее. Оглобля прогнулась, спружинила, отбросила деревяшку вверх, подпрыгнула сама. Пользуясь этим, вербовщик дернул «хвост» на себя, чуть повернулся, принимая середину оглобли на пояс, тут же толкнул вперед, метясь княжичу в грудь. Тот слабый удар отбил без труда, начал новый замах. Лесослав же дернул свою деревяху к плечу, и от него, всем телом и всей массой, толкнул вперед.
Пырок получился низким, чуть выше колена — но Святогору все равно пришлось уворачиваться, и занесенная им над головой оглобля потеряла равновесие, стала заваливаться набок. Деревяшка-то тяжелая — за конец не удержать. Вербовщик тем временем скользнул чуть вперед, заводя колено под лесину, резко подбросил ее наверх, чуть провернулся, ловя палку на живот и удерживая ближний край — отчего дальний быстро метнулся к груди княжича. Тот, так и не успев поднять оглоблю, ругнулся и отскочил, волоча оружие за собой по земле. Ротгкхон, остановившись, позволил лесине уйти чуть вперед, подбил коленом, забрасывая к плечу, толкнул, доворачивая вокруг спины, перехватил и выпустил вперед на всю длину, снова метясь противнику в грудь. Но княжич уже успел наконец-то поднять свою жердь, отбил удар, снова замахнулся из-за головы и с резким выдохом ударил…
Вербовщик, рванув оглоблю к себе, плечом толкнул ее вверх, подставляя под жердину, а когда деревяшки с оглушительным треском столкнулись — нырнул вперед, двумя руками проворачивая длинный конец в сторону Святогора.
Резкие повороты оружия вокруг центра тяжести и использование его инерции как раз и были основой «танца с шестом» пигмеев Лиргаты, на некоторое время ставшим повальным увлечением всей Империи.
— Чур меня! — Княжич каким-то чудом успел загородиться, остановив удар, тут же взмахнул оглоблей, уже не тратя время на ее поднятие, а метнув поперек, горизонтально. — Лови!
Ротгкхон только хмыкнул, опять же лишь поддернув лесину и чуть приподняв над собой открытой ладонью. Налетев на пологое препятствие, жердь княжича вспорхнула ввысь, а вербовщик, привычно подбив плечом опущенный край оглобли, схватился правой рукой за середину — и бросил ее вперед, не столько толкая, сколько оттягивая на себя левой рукой длинный конец, вращая, а не разгоняя оружие. Лесина мелькнула в воздухе и с гулким грохотом врезалась в подставленный Журбой щит:
— Хватит баловства, княже! Упаси Сварог, заденете друг друга. Жердь не меч, плашмя не ударишь. Лишние увечные в походе ни к чему.
— Экий ты, дядька! — засмеялся раскрасневшийся Святогор. — Никогда не дашь досыта размяться! — Княжич бросил оглоблю, довольно выдохнул: — Ты только глянь, Лесослав, как быстро мы двор от любопытных очистили! Славно побаловались.
Новики и дружинники, спасаясь от стремительно мелькающих туда-сюда тяжелых жердей, разбежались далеко по сторонам, многие даже предпочли укрыться за избой и сложенными штабелем плотами.
— Славно, — согласился Ротгкхон, отнеся свое оружие обратно в кучу.
— Ты глянь, Журба, он даже не запыхался! — Княжич, приблизившись, похлопал Лесослава по плечам, легонько толкнул кулаком в живот. — А по виду и не скажешь, что оглоблей, ровно щепкой, играть способен.
— Не в силе дело, а в навыке, — повторил вербовщик.
— Люб мне твой навык, иноземец, — вынес свой вердикт Святогор. — И каждому, так мыслю, полезен. Журба! Новиков всех Лесославу в сотню определи. Пусть познают сию науку. В свалке шальной немало пригодится. А ты, иноземец, покамест с учением кончай и к делу главному готовься. Поручение мое не забыл?
— Мост?
— Именно. Завтра с рассветом наводи. Новики же твои из сих жердей пусть лестницы штурмовые покамест вяжут.
— Да, княже, — вздохнув и приложив ладонь к груди, склонил голову Ротгкхон.
Святогор, подойдя ближе, неожиданно толкнул его плечом в плечо и быстро шепнул:
— Не боись! Еще попробуем, у кого оглобли шустрее летают.
Журба же одарил иноземца таким взглядом, после которого желание повторить опыт с дрекольем пропало у Лесослава начисто.
— Ладно, — решил вербовщик, — мост так мост.
На самом деле, хлопот с наведением переправы у него не предвиделось. После строительства катапульты осталось сразу несколько длинных сосновых бревен, вполне подходящих для его целей. Ремней и веревок тоже имелось в достатке. К поперечинам он эти веревки привязал заранее — так что теперь ему надо было лишь убедиться, что всё на своих местах.
