полной непроглядности.
— Коли и прятаться, то только там, — указал на него Ротгкхон. — Больше просто негде.
— Подождите здесь, — спрыгнул на землю Избор.
— Что ты хочешь делать? — не понял вербовщик.
— Ждите, — твердо повторил волхв. — В вас запах мирской, голодный. Вы их спугнете.
Юноша, скинув стеганку и штаны, оправился к ельнику и долго бродил нагим между деревьями, иногда появляясь на краю, а иногда вовсе растворяясь в сочной зеленой гуще. Наконец волхв вернулся, торопливо влез в штаны и куртку, зябко поежился и сказал:
— Духи молвили, из-за оврага смертные пришли. Те, что кровью пахнут. Оттуда, — махнул он рукой куда-то влево.
— Через овраг коней не перевести, — тут же предупредили холопы.
— Тогда один остается с лошадьми, — спешился Ротгкхон, — второй с нами. Как поймем, куда двигаться, обходной путь найдете.
— Близко ко мне не жмитесь, — потуже запахнул стеганку Избор. — Нежить лесная таиться будет. Замучимся искать.
Ни Лесослав, ни холоп спорить с ним не стали, и когда волхв отправился вперед, отстали шагов на тридцать. Молодой служитель богов быстро пробился через ельник, по узкой тропинке перебрался через широкий овраг, открывшийся дальше. Огню эта преграда оказалась не по зубам — дальше начинался настоящий густой лес с буреломами, сухостоем и пирамидальными деревцами можжевельника; землю выстилал никем не тронутый черничник. Однако же Избор что-то видел и продолжал уверенно двигаться вперед, пока густой лес не сменился влажной низиной. Здесь юноша опять разделся, шагнул в чавкающую осоку, погладил ладонями молодую рябинку, пошептался с осиной, пошевелил ветви бузины, поднял глаза вверх, раскрыв туда же ладони.
Внезапно от высокой рябины к нему вниз слетели несколько длинноклювых рыжегрудых зимородков. Они запрыгали на ветках бузины, вспорхнули обратно — и волхв повернул назад, к одежде. Облачившись, добрел до соратников:
— Вроде как ручей должен быть за холмом, подле низины. Там неприятные смертные часто бродят. Другим, кроме как татям, некому. Мыслю, поблизости у них и схрон, коли часто бродят. Но болотнику эту лучше вокруг обойти. Дальше глубоко будет, можно провалиться.
— Знаю я этот ручей, — кивнул Валуев холоп. — Через дальний луг он течет, там недавно косили. Окрест неудобья, но по руслу можно пройти. Дно песчаное с камнями, под лошадьми не провалится.
— Тогда беги к товарищу своему, — велел ему Ротгкхон. — Вели обходить и у луга ждать. Подниматься не надо. Понадобитесь — мы сами к вам по течению спустимся.
— Ага. — Холоп послушался, убежал.
Избор же вместе с вербовщиком обошли низину по холмам, спустились к ручью, пересекли.
— Схрон у воды должен быть, — тихо предположил Лесослав. — Куда людям без проточной воды? Ни напиться, ни умыться, ни сготовить, ни одежды постирать. Следы нужно искать.
Волхв вместо ответа разделся, пошел вдоль русла, опять оглаживая кусты и перешептываясь с ними, поймал на ладонь стрекозу, отпустил, поймал другую. Опустился на колени, поиграл с бликами бегущих струй, прямо от них покосился на соратника:
— Отсель шагов двести вверх. Там дрызгаются.
Ротгкхон помчался в указанном направлении, вскоре набрел у пологой излучины на небольшой пляжик меж березовых корней, кем-то хорошо истоптанный. Конечно, это место вполне могло быть и звериным водопоем… Если не знать о чужаках.
Следов от ручья никуда не было — кто-то заботливо засыпал подходы опавшей листвой. Ее даже ровнять после человека не надо, ветер и так переворошит. Кустики окрест тоже стояли аккуратные, нетронутые, ни единой ломаной ветки.
— Ну что? — нагнал его Избор.
Ротгкхон вскинул палец к губам, повел носом:
— Дымок чуешь?
— Кто-то мясо жарит, — согласился волхв.
— Пошли, навестим?
Пригибаясь и подныривая под кроны бузины, осторожно переступая через сухие ветви, они пробирались на запах почти с полчаса, пока не оказались у очередного небольшого ельника. В просвет между деревьями вербовщик различил слабый сизый дымок и остановил Избора:
— Жди здесь!
— Я помогу! — схватился за нож волхв.
— Тс-с! — опять прижал палец к губам Ротгкхон. — Ты свое дело сделал. Дальше моя работа. Без навыка токмо навредишь. Как я тебе навредил бы, захоти с птичками поговорить. Жди…
Он прокрался дальше, ногами вперед просунулся к еловому стволу, потом приподнял нижнюю лапу и вытянулся под ней, наблюдая за совсем уже близкой прогалиной меж поваленными старыми гнилыми соснами. Оставшегося там места хватало только на небольшую землянку, которую выдавала лишь приподнявшаяся прямоугольником земля, и на небольшой очаг, над которым, над углями, жарился мясистый окорок. Жир шкворчал, стекал и падал вниз, пуская дымки и распространяя соблазнительные запахи.
Вокруг угощения собрались пятеро субъектов самого затрапезного вида: в лоснящихся от грязи кафтанах неизвестного цвета и толстых бабских кофтах, в меховых шапках, которыми побрезговала бы даже моль, с отвисшими брюхами и длинными серыми бородами.
Однако сами душегубы чувствовали себя, похоже, весьма комфортно. Они со смехом обсуждали визги и страх какого-то селянина, ограбленного накануне, поминали достоинства его жены и сладенькой дочки, запивая беседу из гуляющей по кругу вместительной крынки. Еще одна валялась на боку, уже пустая.
И тут вербовщика осенило: кто много пьет, тому нужно где-то излишки жидкости сливать. Причем даже самое законченное отребье наверняка не станет делать это возле своего дома. Наверняка облегчаются где-то в стороне.
Он опять повел носом, отполз от ели назад и стал пробираться по кругу, пока не ощутил резкое амбре. Место было найдено — осталось подобраться к ведущей к нему тропинке, вынуть нож и затаиться за трухлявым пнем.
Ждать пришлось недолго. Недовольно бормоча, один из душегубов пробрел мимо вербовщика, остановился на краю ямы, вывороченной корнями упавшей березы. Тать заковырялся в штанах — Ротгкхон подобрался сзади, одной рукой накрепко зажал ему рот, другой резанул по горлу. Мужик несколько раз дернулся, что-то сквозь пальцы просипел и осел вниз.
Вербовщик старательно вытер лезвие о полу чужого кафтана, спихнул труп в яму и вернулся назад в укрытие, спрятав нож и приготовив меч.
— Шумило! — крикнули от костра. — Шумило, ты стонал? Брюхо, что ли, скрутило? Эй, Шумило!
Наконец до хмельного разума татей добрела мысль, что надо бы проверить замолкшего товарища. Они даже догадались сделать это вдвоем, а не в одиночку. Но это стало вершиной их умственных способностей: даже не приготовив оружия и не глядя по сторонам, они пробрели мимо пня, за которым скрывалась смерть. Ротгкхон поднялся…
— Шумило!!! — уже в испуге воскликнули оба, схватились за мечи, но вербовщик ударом в спину успел проткнуть одного, дал ему упасть, встретил на клинок меч второго, тут же ударил его ногой в пах, а когда тот согнулся — добил оголовьем рукояти в основание затылка.
— Теперь тоже смешно, уроды? Это вам не смердов безоружных пугать… — Ротгкхон не спеша повернулся к оставшимся у костра татям. Те тоже схватились за оружие. У одного обнаружился длинный косарь, у второго — плотницкий топор.
Но даже первичных навыков фехтования не имелось ни у одного…
— Убью-у-у-у!!! — занеся топор над головой, ринулся на него один.
Вербовщик вовсе без замаха чиркнул мечом поперек, подрезая сразу обе поднятые руки в плечах, отступил, пропуская воющего уже от боли душегуба мимо, и размеренным шагом отправился ко второму. Тот сглотнул, вдруг развернулся и дал лихого драпака. Ротгкхон в длинном прыжке насилу дотянулся кончиком клинка до его ягодицы, воткнув, насколько получилось. Тать споткнулся, распластался среди мха, попытался
