пора нам возвращаться в школу. Что-то тут холодает. И сюрпризы уж очень неожиданные. Откуда они взялись?
– Да уж, хорошего мало, – добавил недоморф. – Это что же теперь получается, мой закуток стал опаснее, чем чердак сэра Ричарда Уоллеса? Сожрут, только зазевайся? И куда мне теперь деваться? Как мыслишь, Битали?
– Думать надо, – пожал плечами Кро. – Это были те же монстры, что из школьного коридора. Ты, случайно, ничего сюда не приносил? Из кабинета, нашей комнаты, из коридора?
– Нет. Слово даю!
– Я тоже ничего не брал…
– И я, и я! – поклялись остальные члены братства.
– Анита, а у тебя идеи какие-нибудь есть?
– Может, это как-то связано с вашим призраком? – предположила отличница. – Хотя… Слишком далеко. Но лучше уйти, пока нападение не повторилось.
– Есть одна идея! – вдруг встрепенулся Надодух. – Потом расскажу. Проверить нужно. Как бы не сорвалась. Давай, Дубус, сворачивай припасы. В замке угостимся.
Увидеть Цивика удалось Кро только на следующий день, на математике. Тот сидел на безопасном расстоянии и старательно не смотрел в его сторону. А как только монументальная мадам Кроус объявила об окончании занятия – непостижимым образом исчез. Битали понял, что теперь эти чудеса будут происходить очень и очень долго. Скрываться от недругов Цивик умел виртуозно, и в начале года, когда оказался доносчиком, долго и успешно исчезал, казалось бы, из безнадежных положений, с расстояния вытянутой руки. Поэтому в следующий час, на демоноведении, Битали окликнул его прямо на уроке, благо тот находился всего в двух партах:
– Слышь, приятель! Я больше не сержусь, можешь не прятаться. Со всяким бывает. Все, поняли ошибку и забыли.
– А прежде чем забыть, – внезапно добавила профессор Клеотоу, – задержались после урока для дополнительных занятий. В дополнительное время и поболтаете, мсье Кро, коли не способны соблюдать тишину на уроке.
По классу пробежал смешок, а Битали тихонько ругнулся себе под нос и опустил голову к конспекту. Похоже, сегодня он останется без обеда. И не только он, но и все домовые духи, и гномы. Хотя, конечно, они без особых обид могли потерпеть до вечера.
Через полтора часа, когда однокурсники стали уходить в стену, Цивик сложил свои книги, подошел ближе:
– Извини, я не хотел.
– Ерунда, с Эленией Клеотоу будет не скучно, – подмигнул ему Кро. – Стащи для меня чего-нибудь пожевать. Увидимся перед метаморфизмом.
– Да уж, не соскучитесь, – пообещала ему преподаватель, – это я вам обещаю. Не нужно так на меня смотреть, у меня просто хороший слух. Идемте, мсье, я тороплюсь.
Сухо треснула стена, пропуская их в покои профессора.
– Мне кажется, ты устал, Битали. – Голос обернувшейся Элении Клеотоу звучал нежно и радостно, как весенняя капель, алые влажные губы растянулись в манящей улыбке. И Кро ощутил в душе щемящую нежность, которая накатывала, когда Франсуаза казалась ему особенно забавной или беззащитной. Сердце юноши учащенно забилось.
Битали не мог понять, почему вдруг вспомнил об этой девушке, к которой его так тянуло, к которой ему хотелось стать как можно ближе, ощутить ее дыхание, запомнить запах, прикоснуться к ней хотя бы кончиками пальцев.
– Я знаю, что тебе нужно. Иди ко мне, я дам тебе то, что нужно. Я исполню любые твои желания, я дам тебе отдых…
Это были слова совсем не Франсуазы. Это профессор Эления Клеотоу коснулась тонкими пальцами его груди, пробежала их подушечками по пуговицам, потянулась к волшебной палочке… Битали перехватил ее кисть, на миг замер, потом склонил голову и коснулся губами запястья. Не потому, что испытывал такое же желание, как при взгляде на девушку из Ла-Фраманса, а просто поддавшись любопытству. Рука Франсуазы, как он все еще помнил, была бархатистой и теплой, ее хотелось целовать снова и снова. Рука учительницы оказалась сухой, холодной и гладкой, как перчатка из крокодиловой кожи.
– Вы так заботливы, профессор, – благодарно прошептал юноша.
– Ваша галантность была совершенно излишня, мсье Кро, – отдернула руку Эления Клеотоу. – Зачет сдан. Я имела в виду годовой экзамен, ибо заниматься с вами далее по отдельной программе не имеет смысла. Ступайте.
– То есть… Я могу уходить? – даже растерялся Битали.
– Да, разумеется, – кивнула женщина. Она уже выглядела деловой, подтянутой и очень занятой. – Вы успешно завершили индивидуальный курс для мальчиков, поздравляю. В следующий раз в случае нарушения дисциплины я просто стану снимать баллы с вашего аттестата. Вы можете идти, мсье.
– Спасибо, профессор, – отступив, поклонился Кро.
– И еще одно, – вдруг вскинула палец Эления Клеотоу. – Пожалуй, я все же добавлю еще два балла в вашу копилку. Считайте это моим последним подарком.
– За что?
– За галантность, – совершенно искренне улыбнулась профессор. – Идите, Битали. Надеюсь, мои уроки не понадобятся вам никогда в жизни. До свидания, мсье Кро.
– Благодарю вас, мадам, – поклонился Битали и ушел в стену.
Уже через десять минут он был у себя в комнате. Оставил учебники, спустился в кабинет Налоби. Здесь оказалось так же пусто и тихо, как и в башне. Видать, никто из братства не ожидал, что он вернется так скоро. Кро потрогал веревку, но тянуть из нее молоко не стал. По окончании каникул он делал это только вместе с Анитой. Девушке очень нравились ощущения полета и отрешения, которые сопровождали обряд, Битали же доставляло удовольствие заканчивать его, заключив девушку в объятия.
– Где же они все?
Кро приблизился к окну, выглянул во двор – но увидел лишь четыре команды со старших курсов, гоняющие мячи между корзинами. Юноша прогулялся по кабинету, вышел, поднялся в свою комнату, выдвинул верхний ящик, в котором лежал «мертвый свисток», подумал, закрыл обратно. Ведь свисток вызовет сразу всех членов братства. Он же искал только Аниту. Битали чуть поколебался, потом хлопнул себя по лбу:
– Ну, конечно! Как я сразу не подумал?
Молодой человек подошел к шкафу, вызывая в памяти облик девушки, открыл дверцу, глянул в висящее внутри зеркало. И сразу увидел все.
Хотя полированный клинок не давал возможности смотреть с той же ясностью, как сквозь амальгаму и стекло, он без малейшего труда узнал окруженную цветущими розами поляну и двух гуляющих по ней школьников. Размеренно, забросив руки за спину, шагал вокруг любовно выращенных ив чатия Надодух Сенусерт. Анита же бегала, крутилась, резко поворачивала то в одну, то в другую сторону. Но неизменно, куда бы только она ни ступала, среди травы внезапно поднимались и раскрывали яркие бутоны – синие, красные и желтые – крокусы на коротких мясистых стеблях. Девушка всячески пыталась перехитрить эту напасть: пятилась, крутилась, прыгала. Однако цветы упрямо сопровождали каждый ее шаг и каждое движение. Битали показалось, что даже сквозь зеркало он слышит ее счастливый смех – недоморф же демонстративно смотрел куда-то в сторону, но не мог сдержать широкой довольной улыбки.
«Вот это да!» Что-то сместилось в сознании Кро и вдруг разом встало на свои места. Усыпанная цветами спальня отличницы в замке и ее смущение, когда она спрашивала его про подаренный перед экзаменом цветок. Стало понятно, отчего Надодух и Горамник нередко обменивались странными, многозначительными взглядами. Понял, что уворачивание девушки перед попыткой его поцелуя не было случайностью, а слова Надодуха о готовности отдать имение вместе с сердцем тоже не были простой шуткой. Стало понятно, почему недоморф стремился помогать Аните в каждой мелочи, а она именно к нему обращалась с вопросами. И то, почему каждый раз во время обряда по выдаиванию молока мохнатый наследник древнего рода маялся за стенкой в коридоре, пока Битали и рыжая отличница наедине занимались странным