один раз проиграл – и позор на оставшуюся жизнь. Как с Дожаром. Ты ведь его еще пожалел, сильно унижаться не заставил.
– Представляешь, – прожевав кусочек мяса, пожаловался Кро. – Тотемник Надодуха, старый ворон, каждое утро нас ни свет ни заря будит.
С первым лучом солнца. Хуже петуха, право слово.
– Ничего хорошего в этом ордене нет, – по инерции продолжила Генриетта. – Они здесь друг друга прикрывают, привыкают к спокойной жизни, а потом гибнут в большом мире, как цыплята!
– Меня ворон поднимает, – упрямо не захотел возвращаться к прежней теме Битали. —
А ты-то чего вскакиваешь?
– Я? – Вантенуа поворошила вилкой салат из брынзы с орехами, пожала плечами: – Просыпаюсь.
– Сама?
– Наверное…
– Это как? – удивился Битали. – Просыпаются все или сами, или их будят. Как ты можешь этого не знать?
– Обычно я просыпаюсь, стоя возле постели. Или у окна. Иногда за столом. Еще не одетая, но уже вставшая. Это как?
– Не знаю, – почесал в затылке Кро. – Со мной такого не случалось.
– Я после этого уже не ложусь. Да и спать не хочется. Завтракаю, пока тут пусто и спокойно, потом в парке гуляю. Утром там красиво, тихо, воздух сочный. Перед занятиями голову проветриваю… – Она набрала на вилку изрядную горку салата и отправила в рот.
– Молодец. Меня сосед тоже пару раз порывался наружу вывести, за замок. Да все не складывалось. Сам я пока не знаю, через какое место выбираться. Трудно, на самом деле, без дверей и указателей со входами и выходами разобраться.
– Так давай я тебе покажу! – встрепенулась Генриетта. – До первого урока почти два часа. Можно нагуляться в свое удовольствие!
– Не знаю… – засомневался Кро. – Тебя это не затруднит?
– Чего тут трудного? Я все равно после завтрака туда собиралась. Давай, доедай быстрее…
За стенами замка было свежо, но безветренно. Здесь пели птицы, стрекотали кузнечики, здесь пестрели цветы, пахло медом и свежими огурцами. Битали уже успел подзабыть, как это – оказаться на лоне природы.
– Как здорово, что профессор Бронте придумал удерживать вокруг школы лето круглый год! – похвалил он директора.
– Да, здорово, – согласилась девушка. – Жалко только, много птиц из-за этого гибнет.
– Гибнет? Почему? – удивился Кро.
– Здешние перелетные запаздывают отправиться на юг, а северные, что у нас зимуют, слишком рано возвращаются к себе, в снега и холод. Поэтому птиц тут мало. Только местные. Те, что круглый год на месте. Воробьи, синицы, зяблики, удоды.
– Голуби, – добавил Битали.
– Нет, голубей в школе нет, – качнула головой Генриетта. – Метаморфы на них охотятся. Едят, когда перекинутся. Особенно первокурсники. Синиц, зябликов не трогают – слишком мелкие. Они там, у южного корпуса, в свободное время собираются. В смысле метаморфы. Первому и второму курсу играть вместе со всеми запрещено. Они, когда сильно нервничают или чувствуют опасность, могут самопроизвольно «перекинуться», – Вантенуа взяла молодого человека за руку. – А как зверем станут, порвать могут. Или поранить. Представляешь: играешь с таким в шашки. Он начал проигрывать, и тут же – р-раз в какого- нибудь волка, и кусь тебя за ногу…
Битали не ответил. От ее прикосновения у него возникло незнакомое ощущение чего-то странного, приятного – но запретного.
Их тела соединились.
Разумеется, Генриетта касалась его и раньше. Когда исцеляла рану, когда продирала через стену. Но это было другое. Там прикосновения случались по необходимости, имели вполне понятный и прагматичный смысл. Сейчас же они взялись за руки просто так, чтобы быть рядом.
Нет, Битали не стремился к этому и не рискнул бы дать клятву, что Генриетта Вантенуа ему интересна, что девушка ему нравится и вызывает иные чувства, кроме дружеских. Но ему все равно нравилось чувствовать ее прикосновение.
Вместе они шли по широким аллеям парка, усыпанным молотым кирпичом, спускались по ступеням к далекому болоту, огороженному от любопытных непроходимым кустарником, обходили расцвеченные радугами фонтаны, нюхали цветущие чайные розы, любовались вознесенными на мраморные пьедесталы изваяниями.
– Смотри! – Вантенуа указала свободной рукой на полуобнаженную женщину, которая с ужасом прикрывала лицо ладонью от чего-то наверху и одновременно удерживала кулаком сползающую с бедер простыню. – Говорят, это одна из фрейлин нашей баронессы. Она была безнадежно влюблена в барона и мгновенно окаменела, когда увидела, что он падает с твоей башни.
– Да ты что?! – притворно изумился Битали. – По-моему, я видел эту скульптуру в каком-то музее смертных. И там говорилось, что она изображает гибель Помпеи.
– Врешь ты все!
Генриетта отпихнула его, вырвала руку, сбежала вниз с очередного пролета ступеней и свернула за огромный шар цветущей сирени. Когда Кро добежал туда следом – под бело-сиреневыми бутонами оказалось пусто. Битали прошел дальше, осматриваясь, увидел россыпь кустов, среди которых выделялся серебряный шатер большой плакучей ивы. В голове всплыло: «Когда с Генриеттой гулять будешь, туда зови…».
«Откуда он знал, что я окажусь здесь с Вантенуа? – удивился Кро. – У мадам Деборе, что ли, на меня гадал?»
Он решительно свернул к кустарнику, обогнул букет каменных роз, застывших в вазе высотой в два человеческих роста, раздвинул свисающие до земли ветки.
– Так быстро? – Генриетта, закинув голову и зажмурившись, слегка покачивалась на скамеечке, сплетенной из тонких ветвей и подвешенной на обычных толстых, крученых шнурах. – Я думала, ты меня вообще не найдешь. Здесь такое уютное место… Снаружи ни за что не разглядеть.
Битали, не отвечая, обогнул скамеечку, наклонился, крепко и решительно поцеловал девушку в губы.
И опять сладкая волна прокатилась по телу, вызывая незнакомые, но очень приятные ощущения. Настолько приятные, что юноша не мог остановиться и целовал Генриетту снова и снова, словно страждущий путник, нашедший среди знойной пустыни родник с чистейшей холодной водой.
– Только не исчезай, – прошептала ему Вантенуа, вырвав короткий миг между поцелуями. – Очень тебя прошу, не исчезай.
– Я? – сглотнул Кро и опять нашел ее губы. – Куда?
– Никуда… – Она обняла Битали за плечи, прижала к себе, тут же отпустила: – Пора. Побежали, не то на дальномирие не успеем. Десять минут всего осталось.
На занятие они таки успели, ворвавшись в класс практически одновременно с профессором Омаром ибн Аби Рабиа, и пробирались на места, когда он уже приветственно кивал ученикам.
– Где ты был? – шепнул соседу недоморф. – У тебя такой вид, словно ты наелся забродивших арбузов. Недосытый, недопьяный, но все равно довольный до дури.
– Свежим воздухом на рассвете подышал, – так же шепотом ответил Битали. – Нашел выход за стены. Мне понравилось.
– Я же говорил, – ничуть не смутился сосед. – Было бы желание.
– Да, – кивнул Кро.
– Да, – с ухмылкой согласился недоморф. – Имени желания не откроешь?
– Мсье Кро? – повернул к ним голову учитель. – Что же, дадим дорогу героям. Пусть будет стол.
Битали поднялся, оглядываясь в поисках подсказки, но быстро сообразил сам, что именно от него требуют: домашнее задание.
– Стол! Столы бывают письменные, обеденные, журнальные, декоративные и рабочие, они же
