– Ты тоже давай отходи! – потребовала Горамник. – Все, Битали, успеха. Забудь про все, слушай только себя, свои…
Договорить ей не удалось. Кто-то резко дернул Аниту в сторону, и обе девушки скрылись за краем ямы.
– Дыши, я здесь, – уселся у бедер Битали недоморф. – Я через все это уже прошел. Поначалу страшно, потом привыкаешь. Дыши. – Надодух вдруг поднял голову, спросил в сторону: —
А Филли говорил, дышать, как обычно.
– Твоему Филли только леших дрессировать! – звонко отозвалась Горамник. – Все справочники советуют полтора вдоха против обычного и частое собачье в случае спазмов и судорог.
– Сиди здесь, не подходи туда! – не менее громко добавила Генриетта.
– Очень надо! Мне твой полудурок, как блоха собаке, нужен, – перешла на шепот Анита.
– Ага, как же! Думаешь, я не слышала, что ты после его дуэли говорила? Раньше никому был не нужен, а теперь только на него и гадаете.
– Это Деборе задание давала!
– А вы все и рады стараться… – Шепот перешел в тихое шипение. – Контрольные давно сдали, а ты опять на него через воду смотрела.
– Он одни семерки получал. Вот я и смотрела, откуда…
Голоса наконец-то перестали различаться, слившись с шелестом камыша, стрекотом кузнечиков и бормотанием ветра. Вдох за вдохом свежий ароматный воздух наполнял грудь Битали до краев, как ливень – забытые на улице чашки и тарелки. Минута, другая, третья… Кро ощутил легкий шум в голове. Не боль – слабое головокружение. Еще десяток вдохов – головокружение усилилось, начало разливаться по телу. Все мышцы медленно пробирало странной, непривычной щекоткой, и вскоре они начали подергиваться помимо его воли. Он хотел сказать об этом соседу – но лицо недоморфа странно задергалось, меняя цвет и очертания. Сохранялся только голос, поддерживающий правильное дыхание:
– Глубоко, глубоко. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Не останавливайся! Дыши, дыши…
Щекотка, что наполняла тело, неожиданно оказалась и снаружи, обтекая юношу со всех сторон. Самое странное – Битали чувствовал эту самую «щекотку», хотя она гуляла, закручиваясь вихрями, на высоте в два-три человеческих роста над ним. Больше того – он ее видел! Видел, как что-то, похожее на водяной поток, рушится на грудь, пробивает ее, выхлестывает наружу, закручивается, вырывая части тела, вздыбливает его волосы, раздергивает руки и ноги и скручивает конечности по линиям вихря, зажимающего тело. Колени его уперлись в живот, локти вжало в тело, кисти безвольно повисли перед грудью. Вихрь продолжал давить сильнее и сильнее, так зло и нестерпимо, что в глазах потемнело, кости заболели все до последнего суставчика, дыхание исчезло совсем. Битали понял, что это – все. Что нужно выбираться, иначе, иначе…
Что будет иначе – он не знал. Понимал лишь – нужно вырваться!
Кро задвигал скрюченными руками и ногами, потянулся вверх, вперед. Туда, куда была направлена голова. Иной ориентации он сейчас не ощущал. Локтями, коленями, плечами крутился он, толкался, рвался к свободе. Еще, еще чуть-чуть, еще, еще…
– А-а-а-а!!! – Лицо залило светом, руки и ноги легко раскинулись в стороны, не стесненные больше уже ничем, легкие наполнил сладкий свежий воздух. Странное, непривычное ощущение. Свобода, свет, воздух.
– Ну, вот ты и с нами… – склонилось к нему женское лицо.
Зеленые глаза, ослепительно белая кожа, прямой острый нос, золотистые волосы. Сердце уколола радость узнавания, он прошептал:
– Мама… – и видение исчезло.
Битали, раскинувшись, лежал на траве, полный счастья и наслаждения – именно полный, а не испытывающий блаженство. Полный, как мохнатый козий бурдюк – шипящим молодым вином.
– Как же это?.. Как…
Пальцы нащупали руку недоморфа – Кро крепко сжал ее, притянул друга к себе, обнял, уткнувшись носом в плечо:
– Ты не понимаешь, Надодух…
– Это здорово, сосед, – не стал отстраняться Сенусерт. – Это отлично! Я так рад за тебя. Очень рад.
– Как же хорошо! – Кро выпрямился во весь рост, раскинул руки, глядя в сумеречное небо.
У него было такое состояние, что хотелось обнять не только соседа, но и весь мир, всю Вселенную. Принять в себя – и отдаться ей без остатка. Он был чист, обряд корсовинга смыл, стряхнул, содрал с него все наносное и чужое, оставив одни лишь обнаженные души. И Битали впервые понял, что истинное имя всем трем его душам – это любовь, любовь и любовь! Та самая искра, что досталась людям от их Создателя и сохранилась в каждом дожившем, сохранившем облик праотца, не превратившегося в животное.
Любовь!
Любовь к воздуху и траве, любовь к воде и небу, любовь к ветру, к людям, к тараканам и птицам, любовь к каждой мелочи, из которой состоит великая Вселенная.
– Как же это хорошо!
Слов, чтобы объяснить это состояние, у Битали не было, и он смог выразить чувства лишь импульсом, выпустив его из груди:
– У-у-а-а-а-а!!! – Он уронил руки и уселся обратно на траву, снова крепко сжал руку недоморфа. – Спасибо тебе, Надодух Сенусерт. Спасибо!
– Всегда рад помочь, – буднично ответил сосед. – Ну что, уходим? Полночь скоро.
– Ему нельзя ходить. – Анита и Вантенуа наконец покинули свои живые кресла, приблизились. – Сперва организм должен восстановиться после перерождения. Четверть часа самое меньшее. Пусть отдыхает.
– Девочки, – встал навстречу Кро, взял их за руки. – Спасибо. Это… Это.
Генриетта кинула злой взгляд в сторону Горамник, не убравшей из ладони Битали свои пальцы, на щеках заиграли желваки. Анита невозмутимо ответила юноше:
– Это у каждого происходит по-своему. Но для каждого это самый счастливый день в жизни.
– Да… – Битали обнял сразу обеих девушек, прижал к себе, отпустил, повернулся к недоморфу: – Надодух, ты представляешь, я только что видел свою мать!
– Все правильно, – кивнула Горамник. – Во время обряда корсовинга души пробивают время и возвращаются обратно в миг рождения, чтобы преобразовать тело для принятия внешних сил. При этом восстанавливаются самые первые воспоминания момента рождения.
– У мамы зеленые глаза, золотые волосы, у нее совсем другое лицо.
– Мамы всегда самые красивые, – улыбнулась Анита. – Правда?
– У мамы, что провожала меня в школу, глаза синие, волосы каштановые, и кожа более смуглая.
– Она так изменилась?
Счастливый, сомлевший тон Битали, сообщавшего эту новость, поначалу скрыл от Сенусерта истинный смысл услышанного. Но уже через минуту он понял и схватился за голову:
– Так значит, я прав?! Я угадал!
– Что угадал? Что прав? – одинаково удивились обе девушки.
– Он не тот, за кого себя выдает! – ткнул пальцем в Битали недоморф. – Он сам не знает, кто он такой! У него поддельная мать, поддельный отец, и его прячут от убийц! Значит, я прав, прав! Темный Лорд хочет тебя убить, потому что ты его тайный враг! Возможно, будущий его победитель! И он пытается избавиться от тебя, пока ты маленький!
– Можно сказать то же самое еще раз, но медленно и поподробней? – попросила Горамник, пригладив волосы и слегка дернув себя за хвостик на затылке.
– Его постоянно хотят убить! – уже двумя пальцами ткнул в грудь Кро недоморф. – Он несколько раз горел, у него умерло три тотемника, уже в нашей школе на него нападали мертвая корова и гаруфер. Директор держит его в стороне от остальных, чтобы не пострадали, если что. Учителя ему отметки завышают. В общем, тут какая-то тайна. Я сразу понял: тут что-то не так! Раз Темный Лорд хотел его убить, значит он не тот, кто мы думаем. Он тайный принц или что-то такое. И теперь все так и оказалось! У него
