Широкая река – понятие относительное. На планетах с сухим климатом трехметровый ручей почитается рекой; на планета с влажным климатом – речушка в полсотни метров шириной считается протокой. Река, в которую уткнулись напарники в ширину составляла метров тридцать. Зато кристально чистая вода позволяла не только разглядеть кустики водорослей на дне и резвящихся мальков, но и довольно точно определить глубину. А глубина на стремнине составляла никак не меньше пяти-шести метров. То есть, река могла считаться судоходной – а такие «ручейки» на картах принято обозначать.
– И где мы тогда находимся, сэр?
– Сейчас, – Атлантида активировал браслет, вызвал на развернувшийся экран карту Ершбика, дал максимальное увеличение окрестностей Алагмы. Вокруг города в радиусе полусотни километров не имелось ни одной синей черточки, обозначающей открытые водоемы и реки. Между Алагмой и Севенжогом, кстати, рек так же не имелось.
– Получается, – заглянул археологу через плечо толстяк, – либо мы утопали вместо запада на семьдесят километров на юг, или на пятьдесят на север. Во что верится с трудом: заблудиться мы могли, но не до такой же степени!
– Или карта врет. По энциклопедической развертке в походы никто не ходит, вот и сделали шаляй- валяй, лишь бы общее впечатление создать.
– Так что, сэр, плывем на тот берег, или пойдем вдоль русла?
– Не то и не другое, сэр Теплер. Вынужден признать: пешеходная прогулка нам не удалась. Вряд ли с нашей скоростью мы доберемся до Севенжога раньше чем за два месяца. Особенно, если придется бороться с неожиданными препятствиями вроде неизвестных рек.
– А что вы предлагаете взамен?
– Вы не потеряли живодерский тесак, сэр Теплер?
– Ну что вы, сэр, – толстяк вытащил из-за спины толстый тяжелый нож.
– Предлагаю вот что, – Рассольников повел пальцем по карте. – Заблудились мы или нет, но находимся в бассейне реки Закру. Значит, эта протока в любом случае нас на Закру выведет. Вот здесь, ниже по течению стоит крупный город Кдох, откуда можно попытаться уехать в космопорт-один. Тот, которой мы оставили целым. Кдох отсюда далековато, зато там про нас наверняка ничего не слышали, а если и слышали, то пока доберемся – забудут.
– Пойдем вниз по течению?
– Зачем, сэр? Сделаем плот! Течение тут на глазок километров семь. Даже с учетом извилистости русла все равно быстрее, чем пешком получится. Опять же ноги отдохнут. Приплывем в Кдох свежими и отдохнувшими.
– Но у нас нет ни гвоздей, ни шурупов, ни веревок! Как мы этот самый плот сколотить сможем?!
– Мы в лесу, сэр Теплер. Здесь можно найти все, что нужно.
Глава седьмая
Река
«Самым важным изобретением в истории мореплавания является создание паровой машины. Природа словно специально подбирала законы физики, чтобы этот движитель мог быть установлен на морские и речные корабли. Дело в том, что рабочая частота оборотов парового двигателя совпадает с оптимальной частотой оборотов гребного винта. Паровой двигатель не нуждается в сложных редукторах для передачи крутящего момента, легко переключается с прямого вращения на реверс, использует энергию пара почти на девяносто пять процентов.
Правда, при зарождении паровых машин им был присущ целый ряд недостатков: конструктивные особенности первых паровых котлов не позволяли полностью использовать тепловую энергию топлива, применяемая для получения пара вода оставляла накипь в теплообменных трубках, сгораемое в котлах твердое и жидкое топливо выделяло в атмосферу большое количество токсических веществ и радиоактивных изотопов. Кроме того, для разогрева котлов и образования первых порций пара – то есть, для начала движения, требовалось большое количество времени, порою измеряемое часами.
Развитие науки и техники позволило избавиться от всех недостатков паровых машин при сохранении их преимуществ. Так, изобретение конденсатора пара позволило использовать воду по замкнутому циклу, что избавило как от накипи, так и от необходимости регулярно заправляться свежей водой; создание атомных реакторов позволило полностью решить проблему загрязнения окружающей среды, увеличить дальность плавания кораблей до сотен тысяч километров. Кроме того, реакторы, как известно, невозможно заглушить полностью – поэтому, даже во время стоянки, в котлах атомных пароходов всегда имеется достаточное давление, чтобы, при необходимости, начинать движение немедленно. Все вместе взятое позволило простым и надежным, не нуждающимся в сложном техническом обслуживании и в многочисленной команде пароходам быстро и однозначно вытеснить с морских и речных трасс все иные виды транспорта.
Строительство плота заняло почти весь день. Самая тяжелая работа досталась Теплеру Вайту: своим тесаком он свалил два высоких засохших дерева, после чего разделал их на семь бревен. Нож, даже тяжелый, это отнюдь не топор, а потому бревнышки с одного конца оказались заточены, как карандаши, а с другого – разлохмачены, как мочало. Атлантида выполнял более интеллектуальную работу. Выбрав прямое деревце диаметром около десяти сантиметров, археолог, одолжив тесак, срубил его, раскромсал на четыре палки примерно одинакового размера и принялся сверлить дырки: вонзал клинок альпенштока и буравил, используя трость как длинный рычаг. Затем археолог пробуравил на всю длину лезвия отверстия в стволах, уложил четыре из них рядышком, деревца наложил сверху, выбрал ветви толщиной с клинок, обломил на нужную длину и вколотил их в дырки – сквозь деревца в стволы – укрепив этими шипами тонкие бревнышки поперек толстых.
– Вот так, – с удовлетворением произнес Атлантида, утирая пот. – Никуда теперь не раскатятся.
– Ловко у вас получилось, сэр Платон, – признал миллионер.
– Зря я, что ли, историю учил? – усмехнулся в ответ на похвалу Рассольников. – В старину издревле вместо гвоздей деревянные штыри для крепления бревен использовали. Теперь давайте спустим это сооружение на воду, а оставшиеся три бревна насадим на шипы сверху.
– Зачем?
