Здание гостиницы даже слегка подпрыгнуло от двух подряд оглушительных взрывов внутри, простучав удар всеми выпрыгнувшими из пазов и улегшимися обратно бревнами. Первая штурмовая двойка сбежала вниз, выискивая в едком дыму уцелевших зверей, но никого не увидела, тут же двинулась дальше, оттаскивая от дверей заваленный креслами стол и подставку с телевизором, распахнула створки. Капитан и его напарник опустились на колено, вскинув автоматы и водя ими из стороны в сторону в поисках целей — но газон, дорожки и пляж у реки были совершенно пусты.
— Пошли! — приказал Форс.
Вторая пара помчалась со всех ног и через считанные секунды оказалась на причале.
— Капрал? — нервно дернул подчиненного по рации офицер.
— Здесь чисто! Приоткрыта дверь ангара. Мы входим!
Джуттис подступил ближе, оттянул створку на себя, Робертс скользнул вперед, стремительно осматриваясь…
— О боже! Какой ужас! Меня сейчас стошнит! Что за мерзость! Что за дрянь!
— Что у вас там происходит? — забеспокоился капитан. — Капрал, в чем дело?!
Джуттис, вслед за напарником шагнувший в сарай, тоже брезгливо зашипел:
— Вот уроды! Что за ублюдки все это вытворяют?!
— Капрал!
— Похоже, мы попали в самое логово колдунов, сэр! Какая здесь творится такая мерзостная дрянь, что вы даже не представляете! Похоже, они стаскивают сюда всю свою добычу и глумятся над трупами! Все загажено, тела подвязаны к стенам и полураздеты. Эти некрофилы явно насилуют мертвецов, сэр! Похоже, мы испортили им большой праздник своим приездом. Наверное, они насилуют трупы, а потом их жрут.
— Вот проклятье! Так там нет моторных лодок?
— Нет, капитан. Только один разобранный двигатель. Фу, меня сейчас стошнит!
— Хорошо, выходите оттуда…
— Пора, — понял Варнак и опустил клемму на аккумулятор.
Подвешенные у входа в сарай мощные ксеноновые лампы ударили в объективы приборов ночного видения и мгновенно выжгли чувствительные матрицы, превратив их в одно большое слепое пятно. Вскрикнув от неожиданности, наемники попытались сдернуть приборы, но легче им не стало — бьющие почти в упор прожектора слепили привыкшие к темноте глаза так же жестко, как и приборы. Зато мчащиеся со всех сторон волки и собаки видели ярко освещенную добычу просто великолепно.
Услышав из-за здания рев страха и боли, леший скинул клемму и с сожалением вздохнул:
— Что же они через ворота не прорываются? У меня там еще пара светильников заныкана. Жалко, зря пропадают. — Он еще раз вздохнул и скривился в усмешке: — «Река, река»! «Лодки, лодки»! А то все вокруг тупые, не догадаются!
Он повел плечами, разминаясь, и побрел вокруг административного корпуса. Было интересно послушать, что новенького затеют наемники после случившегося? Однако на полпути его перехватила богиня, негромко позвавшая из ресторана:
— Ты куда?
Леший своим волчьим слухом, естественно, ее услышал и через стену, повернул. Толстуха сидела возле стойки, обнимая Таню и ласково поглаживая ее по голове.
— Что с ней такое? — не понял Еремей.
— Спит, разумеется, — невозмутимо ответила Геката. — Кольнула я ее незаметно, вот теперь и отдыхает. А то ведь жалко девочку. Представляешь, что с ней сделают, если узнают, что она единственная все тут своими глазами видела? Всю жизнь исковеркают. Если поверят — окажется сообщницей; не поверят — получится психованной. Пусть лучше оправдывается в толпе, вместе со всеми. Ты ее в генераторную отнеси, да подопри снаружи. Тогда точно выйдет, что она ни при чем. А будет лишнее болтать — сочтут, что током ударило. И это… Не охальничай там! А то знаю я тебя, благодетеля.
— Да иди ты, — огрызнулся Варнак.
И угораздило же его так подставиться со своей придумкой! Хотел ведь как лучше, для людей, чтобы по-доброму. А вышло… А вышло так, что Геката теперь еще двенадцать тысяч лет повадится ему эту слабину вспоминать!
И главное — за что?!
Маленький отряд уже собирался срываться с места и бежать к лодкам, когда впереди вдруг ослепительно полыхнул свет, послышалось рычание и отчаянные крики умирающих в жестоких муках людей. А потом настала тишина.
Некоторое время все молчали, переваривая увиденное и услышанное, а потом Мари Элиза тихонько заплакала.
Словно в ответ на ее мысли из темноты вокруг стали выходить звери. Волки, собаки, какая-то беспородная мелочь. Все они маячили в отдалении, то садясь, то куда-то пробегая, то вдруг начиная чесаться, то укладываясь на брюхо и долго, с интересом глядя в сторону намеченных жертв.
Наемники не стреляли. Они были профессионалами, и каждый знал: запас патронов не бесконечен. Обойм в «разгрузке» хватит от силы минут на десять серьезного напряженного боя. Тот, кто тратит боеприпасы без крайней необходимости — копает себе могилу собственными руками.
— Мы умрем! — наконец высказалась хрупкая француженка. — Нас всех будут кушать эти собаки. Жевать по кускам еще живыми.
— Не будут, — холодно ответил Жульен Форс. — У нас отличная позиция, мы прикрыты спереди и сзади. На нас невозможно напасть незаметно или неожиданно. Дождемся рассвета и засветло уйдем.
— Они соберутся стаей и нападут. Всех нас загрызут. Вы не сможете убить всех. Вы не успеете убить даже нескольких. А потом они будут нас есть…
Капитан не ответил, и даже снял руку с рукояти автомата. Сложившееся равновесие его, в принципе, устраивало. Бойцы берегли патроны на случай серьезной опасности — собаки берегли жизни, не подступая слишком близко. Но, в общем, время играло на стороне людей. Скоро будет новый день, будет хорошая видимость. Днем могут приехать охотники или рыбаки — по реке или по дороге, — и осажденным удастся поднять тревогу, вызвать помощь. Так что ситуация выглядела не столь безнадежно, как казалось истеричной барышне. Серьезно — но не более. Случалось и хуже.
Варнак, немного выждав, понял: новых авантюр от жертв ожидать не приходится — нужно самим как-то их раскачивать. Однако бросать зверей под пули Гекате не хотелось, иного способа воздействия на наемников в голову пока не приходило. И потому для начала Еремей снял в сарае стойку с фарами, перенес к кустам напротив дверей, а потом осторожно, выползая по-пластунски, вытолкнул на открытое место. Вернулся к кустам и прицепил клеммы к выходам аккумулятора.
Громкий крик ярости и недовольства стал ему щедрой наградой за старания. Наемники отпрыгнули и скрылись в полуразрушенном холле гостиницы, скинули с морд оптику. Леший был уверен, что испортил еще как минимум один прибор, хотя в душе надеялся, что оба.
— По крайней мере, теперь у вас есть свет, — рассмеялся он.
Под прикрытием слепящих прожекторов подошла ближе упитанная ипостась богини, присела на огораживающий клумбу бордюр:
— Зачем вам это надо, смертные? — достаточно громко и с сочувствием спросила она. — Зачем вы ищете страдания, зачем выпрашиваете себе лишние муки? Вам все равно не устоять пред волей богов. Проявите смирение перед судьбой, облегчите свою участь. Позвольте нам исполнить свой священный долг и примите свою карму с подобающим разумным существам достоинством. Вы ничего не в силах изменить, и упрямством своим вы лишь усугубляете пытки, через которые вам придется пройти. Вам нравится страдать? Так будьте готовы, вам придется пройти через муки, несравнимые ни с чем более…
— Нет! Не нужно, стойте!
Услышав беспокойство и перебранку в стане врагов, богиня и челеби встрепенулись и вскоре увидели, как, оттолкнув монаха, к ним на свет из дверей гостиницы вышла миниатюрная женщина. Геката поднялась, быстро перебежала вправо, заслоняясь гостьей от возможных выстрелов изнутри. Та,
