конечно, пройти мимо истории Григория он просто не мог. Увы, но всё, что мы могли – лишь показать эти кольца, ведь про прадеда колдуна нам известно меньше чем главному хранителю. Павел Андреевич строго- настрого велел кольца не продавать, а если придет крайняя нужда – обещал купить сам, для Эрмитажа. Вот тогда Леонид, видно, и обратил на меня внимание. По крайней мере, через неделю явился к нам с букетом роз и сделал предложение. Мама как про дом услышала, что в подарок Леня обещал, так будто с ума сошла… Да и чего тут думать, семья главного хранителя – не принца же ждать, в самом деле. Этот на чаёк не заскочит…
Когда уже девушки перестанут мечтать о принцах? Как раз в тот момент, когда их разведется такое количество, что белых коней просто не хватит.
– А про захоронение в Петергофе Леонид ничего не рассказывал?
– Рассказывал, только не Леонид, а Павел Андреевич. Он даже приглашал нас туда съездить. Ведь могила колдуна, которую там нашли, вполне может оказаться местом, где покоится наш знаменитый предок. Только мама решила, что ехать в такую даль опасно, да и не может это быть могилой Григория!
– Это почему же?
– Потому что тело Григория сожгли, а прах развеяли.
Глава двенадцатая
Помни!
Говорить правду человеку мешает инстинкт самосохранения. Непонятно, что мешает ее слушать.
Точно не знаю, на какой минуте я пожалел, что решил добираться до Петергофа верхом – на первой или на второй. Может быть, летом такая прогулка и могла бы доставить мне удовольствие, но – не в конце ноября и не на этой широте. Единственное, что меня удерживало от того, чтобы повернуть обратно, это скачущий рядом Данила, который всем своим видом показывал: последние пять лет он только и мечтал прокатиться на лошадке, подставив свою юношескую небритость северному ветру. Кому всё было нипочем, так это Голубому Дракону, кажется, он даже был рад проветрить свой мех.
Древние люди совершили непоправимую ошибку, решив, что можно жить где-то, кроме экватора. Тепло – это раз; потом эти, как их, видел на картинке – такие желтенькие, кажется, бананы, причем ни сеять, ни выкапывать их не надо. Это два. Как можно было променять такую благодать на снега и морозы, неужели все дело в зимней рыбалке?
Что радовало, так это состояние дороги. Что не радовало, так это то, что за нами кто-то ехал. Предпочитаю, чтобы едущие со мной в одну сторону передвигались впереди меня. Наверное, это какой-то комплекс.
Лошадки добытые с помощью брата Евы, явно морочли нам голову: делая вид, что несутся изо всех сил, они никак не могли оторваться от наших преследователей. Кто-то сказал, что неприятно догонять? Быть догоняемым куда неприятнее. Мои нервы этой пытки не выдержали. Выполнив заветную мечту наших рысаков, я остановился. Всадники, о существовании которых мы догадывались лишь по точке на горизонте, превратились во вполне различимый отряд из пяти человек в одежде, о которой пока можно было сказать только одно – это были мундиры.
– Будем драться, – спокойствие, с которым Данила произнес эту фразу, заставило мня внимательнее всмотреться в приближающихся: может, я чего-то не разглядел и нас догоняют немощные старики и дети? Не похоже. Тогда, может, Данила знает что-то обо мне, о чем я сам не догадываюсь?
Проблема с мундирами в том, что их носители не успокаиваются до тех пор, пока останется хотя бы один из тех, кто предпочитает этот особый покрой. Почему бы сначала не выяснить, что им от нас надо? Или, чем черт не шутит, вдруг они проедут мимо?
Мимо они не проехали, правда и мечи их не покинули ножен. Вышитая золотом буква «Э» на каждом сером мундире избавляла от лишних вопросов – нас настигли хранители Эрмитажа.
– Детектив Алекс? – наверное, специально спешили, чтобы спросить, не замерз ли я. Вот сейчас честно отвечу, что замерз.
– Он самый. Не знаете, как проехать в Петергоф?
– Знаем. Я – старший хранитель Михайлов. Главный хранитель решил, что это дорога недостаточна безопасна для двоих. Мы сопроводим вас.
Я видел много лиц. И знаю одно: первое впечатление – самое верное. Сейчас я знал абсолютно точно: этот человек будет сопровождать меня, даже если я отправлюсь прямиком на тот свет. Что-то такое было в этом лице, в этих глазах, прячущихся в тени надбровных дуг. Наверное, стоит довериться господину Михайлову, иначе придется проверить, насколько хорошо хранители обращаются с оружием.
Безопасность окружила нас со всех сторон. У меня даже появилось странное желание, чтобы на нас наконец кто-то напал. Но нет, золотая буква «Э» спугнула, кажется, даже ветер. Надо бы попросить у главного хранителя и себе такую нашивку.
До Петергофа мы не доехали. Когда вдалеке уже виднелись очертания домов, хранители свернули с дороги – и наши лошади свернули вместе с ними. Не знаю, где Игорь Ганжин брал лошадей, было очень похоже, что в конюшне хранителей.
Мы проехали еще около километра, когда старший хранитель решил отпустить нас на свободу. В этот момент мы как раз подъехали к палаткам, самая большая из которых была украшена штандартом все с той же символикой.
Пока мы с Данилой ждали в сторонке, Михайлов спешился и направился к встречающему нас хранителю. Беседа их была недолгой, и, судя по количеству кивков собеседника, состояла в основном из приказов. Удовлетворившись разговором, старший хранитель направился к нам:
– Вас сопроводят к захоронению… – кажется, только сейчас начальник нашего эскорта приметил Голубого Дракона. – Он живой?
– Когда выезжали из города, дышал… – Мой котик перестал прикидываться меховой накидкой и сделал то, что удивило меня больше, чем Михайлова. Он заурчал. Но и реакция Михалова была …[автор] Трудно поверить, что я смотрел сейчас в лицо того же человека. Хотя, чему я удивляюсь: просто старший хранитель любит кошек больше, чем людей – вот Голубой Дракон и оценил его чувства.
Мы спешились и молча двинулись вслед за хранителем, получившим приказы от Михайлова. Не знаю, почему хранители назвали это место садом. Может, когда-то там м и был сад, но сейчас это был лес. Тропинка, по которой мы шли, напомнила мне о троллях: думаю, человек был бы не в состоянии пробиться сквозь эту чащобу. Тропинка заканчивалась на краю неглубокого – метра в полтора – оврага. Судя по всему, образовался он недавно: корни деревьев нелепо торчали из его стенок, еще не полностью освободившись от земли.
Нам сюда, – хранитель спрыгнул вниз и зашагал к центру этой ямы, не дожидаясь нас. Пришлось догонять. Не знаю, что я ожидал увидеть… Что так взволновало хранителя? Или это у них принято так выказывать почтение к усопшим? Передо мной из земли торчал фрагмент надгробной плиты. Большая ее часть лежала рядом. Собственно, плита-то меня и интересовала. Все узелки покорно развязывались, кусочки мозаики складывались, чему не стоило удивляться. История с подменой кольца начиналась здесь. «Григорий Распутин-Новый» – гласила надпись на плите. Чуть ниже было написано всего одно слово: «Помни!», а рядом с ним находилась и вовсе замечательная вещь – выемка в плите, которая не оставляла сомнений: она просто обязана подходить по форме Ключ-Кольцу. Интересно, Леонид сначала увидел эту плиту, а уже потом познакомился с Евой и узнал про кольца – или наоборот?
– Здесь кто-то был.
Интересно, а чего ожидал хранитель – что эта плита по воздуху сюда прилетела? Хранитель не унимался:
– Плита была целая, еще вчера!
Ну-ка, дайте я догадаюсь, кто ее разбил и почему!
Глава тринадцатая
Аллилуйя!
Чувство из двух половинок, Соединяясь, образует любовь.
Как я мог сразу не сообразить, что за «колдун Григорий» жил в Петербурге на улице Гороховой! Не то чтобы я знаток истории Северной
