– Вы? – спросил он.
– Едва ли. Да, сейчас благодаря вам я понимаю, что никогда не была самостоятельной. Но о чем мы говорим! Садитесь, пожалуйста.
Он огляделся, а я засмеялась:
– Я почувствовала то же самое, когда впервые попала сюда. Обычно, когда я садилась на какой-нибудь стул, я думала, что, может быть, на этом стуле когда-то сидели мадам Помпадур, или Ришелье, или Талейран.
– Такие мысли не приходят мне в голову, я ведь не настолько эрудирован.
– Пойдемте в тетин кабинет… у него более жилой вид. И если у вас есть время, там и посидим… немножко.
– Я отплываю в семь утра, – он посмотрел на меня озорным взглядом. – Но я уйду раньше.
Я рассмеялась и повела его вверх по лестнице и сквозь заставленные мебелью комнаты. Он заинтересовался китайской мебелью, которую тетя Шарлотта приобрела недавно. Я забыла, что она расчистила для нее место у себя в кабинете.
– На этот раз тетя Шарлотта щедро заплатила, – сказала я. – Эта мебель принадлежала человеку, который жил в Китае. Он был коллекционером, – я продолжала говорить, чтобы скрыть волнение, вызванное его приходом. – Вам нравится этот шкафчик? Он называется шифоньер. Красивый лак. Видите, как он инкрустирован слоновой костью и перламутром? Понятия не имею, сколько она заплатила за него. Сомневаюсь, что она найдет покупателя.
– Как много вы знаете.
– По сравнению с тетей ничего. Но я учусь. Хотя учиться можно всю жизнь.
– К тому же, – сказал он, мрачно изучая меня, – в жизни много чего, чему стоит учиться.
– Вы, должно быть, знаток… моря и кораблей.
– Никогда не смогу стать знатоком чего-либо.
– Кто может? Но куда же вас посадить? Здесь похоже будет удобно. Это хороший крепкий испанский стул.
Он улыбался.
– А что случилось с секретером, который вы купили в замке?
– Тетя продала его. Но я не знаю, кто его купил.
– Я пришел не для того, чтобы обсуждать мебель, – заметил он.
– Да?
– А чтобы поговорить с вами.
– Не думаю, что вам будет интересно со мной… вне всего этого.
Он оглядел комнату.
– Создается впечатление, что вас тоже хотят превратить в антиквариат.
В наступившей тишине было отчетливо слышно, как тикают часы.
– Да, – непроизвольно ответила я, – этого я и боюсь. Так и буду жить здесь, стареть, знать все больше и больше, совсем как тетя Шарлотта. Вы правы, антиквариат.
– Так нельзя, – возразил он. – Нужно жить полной жизнью.
– Мне очень приятно, что вы зашли… перед отъездом, – произнесла я.
– Мне следовало бы навестить вас раньше, но…
Я ждала конца фразы, но он замолчал.
– А я слышал о вас, – вымолвил он.
– Слышали обо мне?
– Старшая мисс Бретт – известная личность в Лангмауте. Говорят, что из нее невозможно вытянуть деньги.
– Вам это сказала леди Кредитон.
– Она считает, что ей заплатили меньше всех. Именно тогда мы и познакомились. – И продолжил: – Что вам известно обо мне?
Я побоялась повторить слова Эллен: вдруг все это ложь.
– Я слышала, что вы живете в замке и что вы – не сын леди Кредитон.
– Значит, вы понимаете, что с самого рождения я нахожусь в отчасти возмутительном положении, – он расхохотался. – Я позволил себе говорить об этом бестактно. Но поэтому мне и нравится разговаривать с вами. Вы отличаетесь от тех женщин, которые стыдятся говорить о том, что считается неприличным.
– Так это правда?
– Ага, так вам все известно. Да, это правда. Моим отцом был сэр Эдвард, и я воспитывался как его сын, но в то же время мое положение отличалось от положения моего брата. Конечно, для этого имеются все основания, как вы считаете? Тем не менее это повлияло на мой характер. Я пытался превзойти Рекса во всем, старался доказать, что я такой же хороший, как и он. Как вы считаете, простительно ли мальчику в подобной ситуации вести себя, скажем, надменно, стараться привлечь к себе всеобщее внимание,
