— Спасибо за любезность, но не сейчас.
— Тогда попозже. Я буду наведываться, проверять, как тут Джейси.
Бет улыбнулась, благодарно кивнув, и пошла к сыну.
— Здравствуй, родной, — прошептала она, и сердце ее наполнилось нежностью. К ее удивлению, Джейси вдруг открыл глаза. — А медсестра сказала, что ты спишь! — воскликнула она. Нагнулась и поцеловала сына.
— Каталина? — Джейси поднял руку и погладил мать по лицу.
— Да, Каталина. Она рассказала, как ты храбро себя вел, когда тебе делали инъекцию.
— Противная йекция! — сонно пожаловался Джейси. — Но сейчас животик болит только чуть-чуть… А где Йайа?
— Она приедет попозже. Вчера вечером ей пришлось уехать…
— А ты разве не ездила с ней домой, мама? — удивился Джейси.
Бет покачала головой.
— Йайа, наверное, считает меня глупой, но мне хотелось остаться в Пальме, поближе к тебе.
— Никакая ты не глупая, — убежденно возразил Джейси. Веки его начали сонно смыкаться. — А Йайа не могла с тобой остаться, ей надо идти в галерею… Когда я вырасту и научусь рисовать красивые картины, Йайа повесит их в своей галерее… Правда, будет здорово?
— Да, замечательно, — шепнула она. Видя, как он борется со сном, Бет придвинула стул поближе к кровати. — Я немного устала. Ты не возражаешь, если я прилягу на твою подушку?
Джейси удовлетворенно вздохнул, неуклюже обхватил рукой ее голову и почти мгновенно уснул. Убедившись, что он уже крепко спит, Бет высвободила голову и встала. Она больше не пыталась придумывать какие-то особые слова для предстоящего разговора с Хайме. В голове была только одна мысль: она обязана выполнить свой долг и сообщить Хайме о сыне любыми словами, какие только придут ей на ум.
Бет вышла из палаты и направилась в приемную. Одна из медсестер заполняла карту.
— Мне необходимо поговорить с доктором Кабальеросом, — обратилась к ней Бет. — Могу ли я…
— Вам повезло, — перебила ее с улыбкой девушка. — Вот он.
Бет обернулась и увидела выходившего Хайме. Сердце ее учащенно забилось. Она чуть не бегом кинулась за ним вслед.
— Хайме, мне нужно с тобой поговорить!
— Говори, — сказал он и пошел к палате Джейси. — Карта твоего сына у меня. — Он открыл папку, которую держал в руках. — Но я не успел ее просмотреть. — Он остановился у двери и взглянул на первую страницу. И замер. Глаза его удивленно расширились. — Хайме Карлос? — ошеломленно спросил он. — А я и не знал, что тебе так нравилось мое имя!
— Хайме… подожди! — в смятении воскликнула Бет, когда он собрался открыть дверь.
— Бет, в чем дело? — спросил он, повернувшись к ней.
На лице его одно выражение сменялось другим.
— Не так просто это сказать! — Во рту у нее пересохло, она с трудом выговаривала слова. — Вот поэтому мне было так… Хайме, он твой… Джейси — твой сын.
— Хайме Карлос? — пробормотал он и невольно отступил назад, ударившись о дверь. — Мой сын?
— Хайме, я пыталась… — Слова замерли у нее на губах.
Хайме повернулся и рывком открыл дверь в палату.
Сердце Бет едва не выскочило из груди. Она бросилась вслед за ним. Как мать, она готова была на смертный бой, лишь бы не дать ребенку увидеть, с какой яростью отвергает его отец. Но сцена, которая предстала ее глазам, пригвоздила ее к месту.
Хайме, смертельно бледный, стоял в ногах кровати и вглядывался в лицо спящего ребенка. Косточки пальцев, судорожно сжимавших спинку кровати, побелели.
В этот леденящий душу момент Бет вдруг поняла, что он смотрит на Джейси как на сына и безоговорочно его принимает. Как ни была она потрясена этим признанием, ее тревожил вид Хайме, находившегося, кажется, в глубоком шоке. Он прерывисто дышал, будто после изнурительного бега.
— Хайме, — тихо окликнула его Бет, пытаясь вывести из транса. Еще несколько секунд тому назад у него не было ни малейших сомнений, кто отец Джейси… И вдруг такое! Бет было трудно даже представить это. — Хайме! — снова повторила она умоляюще.
Из состояния оцепенения его вывела вошедшая в палату Каталина.
— Не сейчас, сестра, — хрипло пробормотал Хайме.
— Все в порядке, доктор? — встревоженно спросила Каталина.
— Да, все нормально, — поспешила заверить ее Бет, когда Хайме не ответил. — Мы позвоним вам попозже. — Она приблизилась к изголовью кровати. — Хайме, как ты?
Он оторвал взгляд от спящего ребенка и рассеянно запустил пальцы в волосы. Потом подошел и остановился с ней рядом. В глазах отражались боль и замешательство.
Бет машинально придвинула ему стул, но Хайме сел на край постели и склонился к сыну. У Бет вдруг защипало глаза.
Хайме, приблизив лицо к спящему ребенку, какое-то мгновение жадно вглядывался в его черты — уменьшенную копию его собственных. Потом наклонил голову еще ниже и тихонько поцеловал личико, в котором уже угадывалась чувственность, присущая ему самому. Отделившаяся прядь волос упала на голову ребенка. Волосы их были совершенно неотличимы, у обоих цвета воронова крыла.
Джейси зашевелился и открыл глаза. Взгляд его остановился на лице отца.
— Нoа[1], — улыбнулся он.
— Нoа, Хайме Карлос! У тебя опять болит животик?
Мальчик кивнул и поморщился.
— А как вы узнали?
— Я же доктор, — тихо сказал Хайме. — А животик у тебя болит потому, что твой организм израсходовал все полезное лекарство, которое было в инъекции.
Джейси метнул взгляд на Бет.
— Мама, я не плакал, когда мне делали йекцию. Каталина тебе говорила? — озабоченно спросил он и снова взглянул на отца. — Но мне все равно больше не надо ее делать. Животик уже почти не болит.
— Инъекцию делать не обязательно, — успокоил его Хайме. — Есть другой способ ввести тебе это хорошее лекарство. И это совсем не больно. — Хайме потянулся к звонку над кроватью и нажал кнопку. Потом убрал волосы со лба ребенка и задержал там руку. Вошла Каталина, и он отдал ей распоряжение. — Но ты должен пообещать мне, — сказал он, когда медсестра вышла, — что больше не будешь обманывать и говорить, что животик не болит… Если ты дашь мне такое обещание, тогда я тебе объясню, отчего тебе больно и ты чувствуешь себя плохо и как мы тебя вылечим.
Доверчиво глядя на отца широко раскрытыми глазами, Джейси поклялся, что больше не будет обманывать, после чего Хайме приступил к выполнению своей части уговора. Пояснил, что сейчас введет ему обезболивающую свечу, и усмехнулся, когда Джейси не выказал по этому поводу энтузиазма.
— Обещаю тебе, что ты ничего не почувствуешь, — успокоил его Хайме. — Это намного лучше инъекции.
Упоминание об инъекции заставило Джейси сразу согласиться.
— И я после этого выздоровею? — спросил он с надеждой, отчего у Бет защемило сердце.
Хайме покачал головой.
— К сожалению, нет, не выздоровеешь, — честно сказал он и тихим, почти гипнотизирующим голосом стал объяснять, что такое аппендикс и почему он дает иногда осложнения.
По мере того как он все глубже вдавался в детали, Бет все чаще бросала беспокойные взгляды на сына. И каждый раз видела, как с широко распахнутыми глазами на доверчивом личике он жадно ловил каждое слово. И когда Каталина вернулась и вручила Хайме прикрытый эмалированный лоток, Джейси безропотно перенес унизительную процедуру введения свечи.
— Совсем не было больно, мама. Правда, — успокоил он ее и протянул ей руку, будто почувствовал, что она осталась без внимания.
