На рассвете китайцы пошли в атаку на позиции батальона или уже бригады Озоруева. Вот уж действительно, не зря в народе говорят: много, как китайцев. Людские волны пехотинцев одна за другой приближались к реке, они быстро прыгали в воду и довольно шустро и умело плыли к противоположному берегу. Вестовой ворвался в командирскую землянку с громким воплем «Тревога!» и разбудил Максима. Машинально взглянув на наручные часы, он отметил оперативное время — без пятнадцати шесть.
В следующие пять минут район обороны ощетинился стволами автоматов, винтовок, пулемётов и миномётов. Бойцы ждали команды, а комбат внимательно всматривался в противоположную береговую линию и прикидывал, сколько примерно полков уже вошло в реку и сколько ещё войдет. Выходило — наступает не меньше дивизии. Казалось, надвигается военная катастрофа, такую силищу, если она сумеет успешно переправиться, одним неполноценным батальоном никак не сдержать.
- Орудия к бою! — скомандовал он артиллеристам. — Осколочными, по противоположному берегу, огонь!
Батарея пушек и батарея миномётов сделали первый залп, внеся сумятицу в ряды столпившихся и приготовившихся форсировать реку оккупантов, скашивая людей десятками и сотнями. Второй залп снарядов, разорвавшийся в самой гуще резерва, посеял панику, и толпа азиатов–ополченцев кинулась назад, прочь от берега, подальше от ураганного огня, пытаясь найти спасение в тылу. Регулярные части продержались чуть дольше, постреляли для порядка, но не выдержали и отступили. У Озоруева был резерв — танкисты–огнеметчики, и эти ребята тоже славно поработали, поджаривая спускающихся к реке интервентов огненными залпами. Полчаса интенсивной стрельбы и огня сделали своё «черное» дело. Противоположный берег был полностью очищен от маршевых колонн неприятеля, и лишь сотни раненых и убитых лежали, медленно умирая. Озоруев видел в бинокль окровавленные и изуродованные азиаты корчились на песке.
Для обороняющихся наступила лишь короткая передышка, ведь не менее двух полков переправлялись вплавь, держа в руках над головами оружие. Солдаты начали стрелять прицельнее, враг был близок. Снайперский огонь сеял неминуемую смерть, пулеметы и автоматы защелкали одиночными меткими выстрелами. Полное уничтожение вражеского десанта спасло быстрое течение, так как полноводная река сносила солдат влево, в сторону Байкала, но и там им не было спасения, потому что песчаный плес накануне был тщательно заминирован саперами, и вот на это густое минное поле сносило роты противника. Часть пловцов повернула назад, и они нашли спасение на противоположном берегу Селенги в зарослях кустарника. Но только малая часть.
- Танкист! Помоги товарищам китайцам освоиться на минном поле. Придаю тебе в помощь казачью полусотню…
Сторожевая казачья застава с лихим гиканьем и молодецким посвистом спешно ускакала усмирять неприятеля, ревущие и чадящие тяжелые танки хоть и торопились, но не поспевали за всадниками.
- Боевые слоны пущены в бой, мой повелитель! — произнес с пафосом Шмуклер. — Сейчас мы обратим в бегство оставшиеся дезорганизованные толпы неприятеля!
- Какие у нас потери?
- Пятеро убитых и восемнадцать раненых.
Озоруев вытер пот со лба, а потом, вынув из внутреннего кармана фляжку с водкой, сделал глубокий глоток, крякнул и занюхал рукавом.
- Пиррова победа, мой друг! Хорошо, что основные силы запаниковали и побежали назад. Опоздай мы чуть–чуть с подъёмом, и было бы поздно! Молодцы часовые, не проспали неприятеля! Вот что значит строгая воинская дисциплина и правильная организация караульной службы! Однако повторюсь, брат — это Пиррова победа. Сколько ещё нахлынет таких многотысячных людских волн азиатов, а сколько нас? Теряя на сотню убитых врагов одного своего солдата, мы продержимся, дай бог, неделю…
Почти час казаки развлекались, выискивая и добивая выбравшихся на правый берег солдат противника, чудом уцелевших на густых минных полях. Закрепиться на этом берегу не удалось ни одной роте. Враг был рассеян, расстрелян, а кто успел уйти подальше от берега, порублен шашками. Разведдозор проскакал пять километров вниз по течению и воротился с докладом об уничтожении последнего диверсанта.
Сотник Семёнов, соскочив с взмыленного коня, откозырял комбату и хриплым голосом доложил:
- Приказ выполнен! Уси поганые злодии уничтожены. Урядник Никита взял одного в плен, вон он лежит, перекинутый через коня, связанный по рукам и ногам. Будете допрашивать или зараз эту заразу в расход пустить?
- Спасибо, казаки! Конечно, ведите пленника сюда! А иначе, зачем же вы его ловили и везли?
Молоденький казачок подвел к командирам раздетого догола узкоглазого пленника, подталкивая его в обнаженную спину прикладом карабина.
- Дружище! А где одежда военнопленного? Что с ней стало?
- Он таким на берег выбрался, — не моргнув глазом, соврал юнец. По всему видно, что уряднику приглянулась форма пленника. — Товарищ комбат, а может, он нудист?
Китаец что–то быстро лопотал, но что именно, толком не разобрать.
- Ду ю спик инглиш? — начал допрос полиглот Шмуклер с нелепого вопроса на английском языке, и, не получив ответа, продолжил:
- Парле ву Франсе? Абла эль эспаньоль? Шпрехен зи дойч? Идиш?
Испуганный и продрогший китаец только трясся и на вопросы начальника штаба отрицательно мотал головой.
- Ты и по–русски, сволота, не кумекаешь? Може, от страха онемел? — рявкнул урядник и огрел пленника по спине нагайкой.
Китаец упал лицом в песок и взвыл, корчась и потирая ушибленное место.
- Им не вояка, нам не язык, — развел руками Изя. — Товарищ комбат, ну как с ним разговаривать? Я все ходовые международные языки опросил, а он молчит.
- А по–китайски?
- Китайский я осилил только в нескольких словах.
- Так спроси, как умеешь.
- Нихао солдат… — произнес Изя.
Пленник, поднятый казачком за тонкую шею на ноги, радостно пискнул в ответ:
- Нихао!
- О! Видите: он разговорчивый и вовсе не бессловесная тварь! — улыбнулся казак. — Даже на контакт готов идти…
- А если толмача позвать? — спросил лениво сотник.
- Семёнов, у тебя есть переводчик? — удивился Озоруев. — И ты молчишь! Мы тут битых полчаса бьемся, понимаешь ли, время драгоценное теряем, а он ещё спрашивает! Откуда у тебя грамотей– переводчик?
Сотник презрительно сморщился.
- Да какое там грамотей. Так, спекулянтишка мелкий, часто ездил в Маньчжурию за товарами, вроде бы, что–то понимает.
Прибывший для допроса переводчик потолковал с пленником пять минут, с трудом разобрал, что этот китаеза из южной провинции, и его диалект ему малопонятен, разобрал только номер частии что наступавшая на батальон дивизия ополчения входит в состав пехотного корпуса народного ополчения.
- Вау! Да перед нами целый корпус! — воскликнул Озоруев и даже присвистнул от удивления. Узнав то, что требовалось узнать, комбат велел увести пленника и посадить в яму.
- Вот незадача! Выходит сегодняшний бой — это утренняя забава? Лишь разминка?! — задумчиво пробормотал Шмуклер и почесал затылок.
Максим обвел тяжелым взглядом своих помощников и спросил, не обращаясь к кому–то конкретно:
- Теперь понятно, какая армада на нас идет? Я так думаю: завтра они попрут с новой силой! Приказываю: всему личному составу чистить оружие, треть отправить на посты, одной трети отдыхать, остальным солдатам заниматься фортификационными работами! За дело!
