– Да, так и есть, в имении, – подтвердил Серж, вспомнив, что по собственной легенде он молодой граф.
– А где ваши вотчины, граф? В какой губернии? – вежливо полюбопытствовал Степанов.
– Дорогой Ипполит! Их у меня много, в разных краях России. Наливай вторую, не то ностальгия замучает.
– Да-да! Что-то я заболтался! – спохватился старый самогонщик, наполнил кружки первачом и громко воскликнул: – За Россию-матушку! Виват!
Сергей выпил половину кружки, выдохнул и поискал глазами закуску, но съестного на столе больше не было.
– Чего потерял? – с притворным участием поддел его охмелевший ротмистр.
– Ох! Ух! А закусить?
Ипполит бережно отрезал маленький кусочек сала от своего шматка, отправил его в рот и погрозил Сергею пальцем:
– Больно вы уж прожорливы, граф! На вас никакой еды не напасешься! Мне такого кусища на четыре кружки хватает, а он под один тост всю закусь употребил! Ну и ну!..
Степанов покачал головой, но все же пожалел собутыльника и принес ему из закромов сушеные бананы. Сергей изобразил на лице презрительную гримасу, но делать нечего, взял бананы. Сам виноват – экономь закусь. Мысль старика была ему вполне понятна – хорошенького понемножку. Хозяин тем временем продолжил беседу:
– Скажите, граф, как вы далее жить собираетесь? Тут, на острове будете жизнь налаживать, дни до смерти коротать или вновь отправитесь в плаванье?
Серега задумался. И впрямь, прибившись к спасительному острову, они с юнгой только ели, пили, спали и не думали о будущем. Действительно, что делать дальше? Неизвестно куда плыть не хотелось. Оставаться здесь? А можно ли прокормиться втроем на маленьком клочке земли? Пришла пора определяться и решать вечный русский вопрос – что делать? Плыть дальше или не плыть? Вот в чем вопрос! Ведь они с юнгой практически безоружны. Мушкеты и пистолеты без пуль, без пороха, ими только гвозди забивать да орехи колоть. Правда, у Сергея в сумке имелось тайное оружие – один заряд для гранатомета, но это оружие не предназначено для стрельбы по людям. Степанов владеет целым арсеналом, значит, он хозяин положения. Поделится ли он с гостями порохом и пулями? Если самозваный губернатор дозволит, то, конечно, лучше остаться здесь и набраться сил, авось какой-нибудь корабль однажды приплывет и подберет двух русских робинзонов и одного французского. Сержу надоело болтаться в бескрайнем океане на утлом суденышке.
Он прямо посмотрел в осоловевшие глаза ротмистра и сказал:
– Сударь! Честно говоря, мне хотелось бы остаться здесь! Если вы позволите, то мы с Гийомом воспользуемся вашим гостеприимством и задержимся в ваших владениях.
– Конечно, граф! Буду рад принять у себя на острове вас и вашего молодого спутника! Весьма польщен честью составить вам компанию!
Сергей вскочил на ноги, Степанов тоже резко поднялся. Они крепко обнялись и расцеловались. Ипполит расчувствовался и смахнул со щеки слезу. Сергей предложил выпить еще по чуть-чуть, за укрепление дружбы и войскового товарищества.
– Я бы с удовольствием, но на сегодня это все!
– Ну и ладно, вот и хорошо! – сразу согласился Серж. – Как говорится, вставайте, граф, вас ждут великие дела, а они делаются только на трезвую голову.
Гийом Маню проснулся и с удивлением обнаружил, что в лагере он один. Француз взобрался на вышку, посмотрел во все стороны, но не обнаружил россиян. Юнга заволновался: где его приятели? Почему, уходя, не разбудили? Не случилось ли чего? Вдруг напали дикари? А он с собой взял лишь шпагу! Нужно вернуться к лодке за оружием и вещами. Гийом, осторожно ступая по узкой тропке, почти невидимой в густых зарослях, упорно продирался к берегу моря. Больше всего он боялся наступить на какую-нибудь ядовитую змею, лежащую в траве. Колючки цеплялись за одежду и царапали кожу парня, ветки били по лицу, москиты забивались в нос, глаза и рот. Какой-то паук перетянул между кустами широкую паутину, и она спутала ему лицо. Ощущение мерзкое! Юнга быстро сорвал с лица эту гадость, опасаясь, что паук обладает суровым характером и вполне может быть ядовитым. Казалось, опасности поджидают его повсюду!
Бдительность и настороженность его спасла. Юноше несказанно повезло. Когда он уже почти поставил ногу в рассыпанную листву, то почувствовал что-то неладное и инстинктивно отпрянул, завалившись на спину. Там, где его нога только что ткнула сухую растительность, земля вдруг разверзлась, и образовалась довольно глубокая яма. Это была ловушка. На дне ямы торчали ряды заостренных кольев. Гийом понял, что он был на волосок от смерти.
– Уф! – выдохнул юнга и вытер мгновенно выступивший на лбу холодный пот.
Юноша задрожал, земля под ногами закачалась, а деревья вокруг словно завертелись в хороводе. Маню от испуга присел на бугорок, который оказался затаившимся животным, напоминающим не то дикобраза, не то большого ежа. Этот бугорок вдруг больно кольнул его мягкое место, и колючий зверек, недовольно урча и фыркая, скрылся в высокой траве. От боли юнга подпрыгнул на месте, потер раненую ягодицу и отважно продолжил свой путь. Чтобы избежать новых ловушек, он подобрал длинную сухую ветку и стал постукивать ею перед собой, как это делают слепые.
Продвигаясь таким способом, юноша наткнулся еще на одну коварно устроенную ловушку, успешно обогнул ее и снова устремился к заветной цели. По его расчетам, лодка была где-то совсем рядом. Деревья наконец расступились, вдалеке показались голубовато-зеленые воды океана. И в этот момент у него за спиной послышались чьи-то торопливые шаги. Это спешили хозяин острова и русский друг Сергей, или Серж, как предпочитал его назвать француз. Старик-островитянин, шумно дыша, сразу принялся ругаться.
– Ой, как ты меня напугал, юноша! Хлопчик, а если бы ты свалился в одну из ям в этих зарослях? Это же верная смерть! Кто тебя будет хоронить? Я или король французский?
Опьяневший Сергей хотел было встрять с рассказом об установлении республиканского правления во Франции, о штурме Бастилии, но вовремя удержался. Кто ему поверит? Тем более что этому ротмистру явно наплевать на чужие революции. У него на острове свои заботы.
– Я случайно заметил западню, чуть не вляпался, – пробормотал Гийом. – Провидение меня спасло, молод я еще, чтоб умереть.
– А почему ушел из укрепленного лагеря? – с подозрением всматриваясь в лицо чужака, спросил старый отшельник.
Конечно, Степанов был далеко не юноша, но у Сергея не поворачивался язык назвать стариком этого красивого, статного мужчину, пусть и седого как лунь, хотя возраст позволял это сделать. Его бы отмыть, побрить и подстричь – и готов свежий кавалер.
– Я проснулся – никого нет! Испугался дикарей…
– Эх! Кабы дикари сейчас шастали по острову, то ни тебе, ни нам несдобровать! Обычно я каждый день несколько раз осматриваю окрестности с вышки. Вчера пили, сегодня опохмелялись, вот я про бдительность и забыл. Возвращаемся мы с графом в лагерь, а тебя и след простыл. Прикинул я, то ли сам ты ушел из крепости, то ли дикари наведались и тебя выкрали? Вижу следы на тропе, а ведь на ней ловушки! Побежали мы тебя искать, думали, что ты, хлопчик, на кольях висишь, как мясо на вертеле, ан нет! Счастливчик! В рубашке, видно, родился.
– Я за оружием и вещами к лодке пошел, – объяснил француз свое отсутствие.
– Ага! – почесал густую шевелюру Степанов. – И какое у вас имеется холодное и огнестрельное оружие, голуби мои? Какое имущество успели прихватить с собой в странствие?
– Почти ничего нет. Знал бы, где упадешь, так соломки бы подстелил, – с досадой махнул рукой Сергей. – Какое имущество может быть у потерпевших крушение? Так, самая малость.
За разговором на смешанном русско-французском языке они вышли к побережью. Гийом проворно забрался в тримаран и принялся кидать на песок жалкие пожитки. Жалкие для XVIII века, но если выставить их на любой современный аукцион, то они стоили бы целое состояние. Взять, к примеру, те же французские шпаги и клинки – это же настоящие раритеты! Ножны с дорогой инкрустацией, эфес одной сабли украшен топазами и рубинами, по гарде шпаги выполнена надпись из вкраплений мелких бриллиантов. На рукоятке и
