Александра протиснулась у него между ног – не могла сдержаться от любопытства.
– Дома?! Ник, ты разве не видишь – они выше, чем вчера! И окна есть! И… Подождите, в нашем доме тоже есть окна.
Она отошла от двери, задрав голову. Ник-Ник пошел за ней, привычно роясь в карманах в поиске сигарного окурка. Увы, ничего не осталось.
– А вы кто? – вдруг спросила из проходящая женщина. – Я вас в нашем поселке не помню.
– Но я не помню тебя в нашем! – крикнула от дверей Фаина.
Завязалась неуверенная, робкая перепалка – претензий друг к другу у дам не было, они лишь снимали психологический шок.
– Что думаешь? – спросила Александра.
– А чего думать? Планы перемешиваются. Вот и доперемешивались… – Ник-Ник сплюнул. – То ли еще будет. Почему ваны не чинят Архив?
– Обратно в Спираль захотел?
– Да ну тебя, Алекса… – Ник-Ник пошел прогуляться и тут же, прямо на его глазах, впереди появился еще один дом. Появился будто из тумана. Ник-Ник даже сделал несколько шагов назад, ожидая, что дом исчезнет, но его очертания остались четкими. Вокруг дома – газон, на котором не было снега. – Что за дьяволиада, а? Алекса! Будь осторожнее, а то еще на голове у нас какой-нибудь небоскреб вырастет.
Хоза и сама сочла за лучшее догнать Ник-Ника. Возвращаться в дом, где с семьей и соседями жила Фаина, не имело смысла. Город или, точнее, поселок тысяча пятьдесят шестого плана явно сливался с чем- то иным. Он будто проваливался на нижний план.
– Колька, это же планы оседают! Пирамида не выдерживает веса, и все смешивается! А если оно не закончится? А когда места для новых домов не будет?
– Во, лес какой-то… – присмотрелся Ник-Ник. – Скорее бы табачные ларьки появились. Место для новых домов будет, Алекса, ты же видела: мы ночью в один дом зашли, а проснулись в другом. Интересно, где окажутся жильцы… Впрочем, с некоторыми мне все понятно.
– Что – понятно?
– Хозы начнут терять отражения. Чем ниже провалятся, тем больше отражений в себя вберут. Интересно, каково это… Но я немного рад, что мне не суждено этого испытать. Ладно, Алекса, давай лучше подумаем, где наш бродник. Удрал?
– Скорее всего, – пожала плечами хоза. – Но до него ли сейчас? Это же катастрофа, Коля! Что будет?
– Не знаю. Ничего хорошего.
Солнце висело уже высоко в небе и грело, грело, растапливая слишком ранний для октября снег. Обитатели высших планов, сразу нескольких, выходили на улицу и, недоверчиво глядя друг на друга, ловили кожей это неожиданное тепло.
– Колька, я боюсь! Я очень боюсь!
– Не писай, одноглазая. Нам хуже уже не будет… – Ник-Ник слизнул с пальцев табачную крошку – все, что удалось найти в карманах. Сплюнул горечь. – Мы больше не хозы, Алекса.
Бетти стояла у входа в Архив и не решалась войти. Бродник, который недавно послал ее туда, не показывался. Не странно – после всего, что произошло, у всех другие заботы. Мир рушится. Первыми это поняли хозы. Люди, кажется, ничего не замечали. Планы перемешивались, и в техногенные, полные изобретений миры проникали вдруг сельскохозяйственные пространства. Исчезали непонятно куда монорельсовые дороги, вместо роботов на улицах оказывались люди-дворники, дешевели продукты, одновременно становясь более натуральными. Люди не замечали. Жили, как прежде, только вместо монорельса пользовались примитивными вонючими автобусами – и не замечали этого. Бетти не все понимала, но чувствовала, что так и должно быть. Это только люди, они не видят свой мир со стороны, они являются его частью.
Бетти не сразу решилась войти в Границы Власти Москвы на нулевом плане. Здесь ее искали, питерский десант объявил за голову нарушительницы награду. Но во всеобщей суматохе… Здесь жили дети Бетти, мальчик и девочка. Не в Москве, конечно, в далеком Гонконге. Самое дорогое, что у нее было. Все, что осталось от многолетнего пребывания в этом мире. Дети превратили опасное приключение, игру, в нечто более серьезное, чем вся ее предыдущая жизнь. Надо пойти в Архив и увидеть – продолжается разруха, или ваны понемногу восстанавливают систему. От этого зависело не решение – Бетти для себя все давно решила. Нет, только будущее. Которое очень хотелось бы знать. Она стояла у входа в Архив, в этом месте изображающее гастроном экономического класса, и не решалась войти.
– Привет.
– Привет, Ояма. Разве мы не договорили в прошлый раз?
– Договорили, – кивнул японец. – Только это был прошлый раз. А теперь – другой, нынешний.
– Ты хорошо выучился говорить по-русски.
– Труднее имитировать акцент для людей Войцеховского. Я ведь ландскнехт, наемник. – Ояма закурил, прислонился к стене, поглядывая на проходивших мимо покупателей. – Что тебе в Архиве? Просто посмотреть? Я там был сегодня. Полная паника, разгром, ваны бродят потерянные и ни на что не могут ответить.
– Спасибо, избавил меня от необходимости туда входить, – кивнула Бетти. – Надеюсь, тема разговора исчерпана? Я не вернусь.
– Тебя там ждут.
– Я никогда не вернусь на минусовой план! Если хочешь – расскажи обо мне. Пусть меня найдут, поймают, вытащат… Только силой. И клянусь: я убью тебя.
Ояма не спеша взял Элизабет за плечо, развернул к себе, посмотрел в глаза.
– Бетти, мы с нижнего мира. Мы из настоящего мира.
– Это тоже настоящий мир.
– Нет, не для нас. Он настоящий для тех, кто является его частью. Для людей – один, для хозов – другой… Для бродников – третий. Для кошек – четвертый. Сколько существ – столько миров. Но они часть этого мира, а мы – нет.
– Здесь мои дети, Ояма. – Бетти мягко сняла с плеча его руку. – Извини. Но даже если я никогда не смогу их увидеть, я останусь в одном мире с ними. А забрать их вниз невозможно, ты же знаешь.
Ояма выплюнул сигарету. Теперь или уже никогда.
– Бетти, Пирамида Тота рушится. Планы смешиваются и, возможно, на этот раз хозам не удастся остановить катастрофу. Что потом? Может быть, Ведомство Тьмы устроит свой шабаш. Ух, сколько будет крови! А может быть, придут сириусяне. Ты слышала, что они нашли этот мир? Тут крови будет меньше, только кончится все быстрее. У них такая манера: на захваченных планетах складывать такие пирамиды из черепов аборигенов, чтобы можно было рассмотреть из космоса. Бетти, тут начнется кошмар, вероятность этого – более чем высока.
– Тем более я никуда не уйду. Я буду платить за свою глупость.
Бетти отвернулась и пошла прочь. Ояма снова закурил, внимательно рассматривая прохожих. Это были его последние секунды в Пирамиде Тота. Докурив, он бросил сигарету и трижды хлопнул в ладоши.
– Все! Я возвращаюсь.
Когда он исчез, никто ничего не заметил. Ни люди, ни голуби, ни даже воздух, заполнивший то место, где Ояма находился, – будто так было всегда.
Пирамида Тота продолжала рушиться.
– Что творится! – не мог нарадоваться Тото. – Вот что мои блошки устроили!
– Ну и без них бы обошлось… – проворчал Максимович. – Пирамида не могла долго простоять.
– Ты уверен? А ты понимаешь, что если бы не я – хрен бы ваш Паша получил Истинную Руну! Но он молодец, не поддался, ничего не сделал. Вот, теперь и рушатся планы! А если бы не мои блошки, не прогрызенные ими в планах трещины – досталась бы Руна хозам. И починили бы они пирамиду, снова развернули Архив, снова свернули Спираль… Ну, как тебя убедить?
– Надеюсь, никак, – вздохнул Максимович. – Уже никак. Пашка не свалял дурака и пирамида рушится. Отлично… Только вот – мы больше не бродники.
