Роланд сегодня из протосфирены вырезал. Говард ее схватил, а она ему руку перерезала, но не как ножом, а как клювом, только второй половинки у клюва не было, она одна все отрезала.
Дуайт мало что понял из сбивчивых слов юноши, но решил повременить с уточняющими вопросами. Сейчас нужно быстро решить, что делать с юным рыцарем, все остальное подождет.
Дейкстра осмотрел раненого и печально произнес:
– Джейн, плыви обратно.
– Плохо? – спросил Дуайт.
– Не то слово, – ответил лекарь. – Пленку цеплять бесполезно, она его убьет. Решай, король, кому он отдаст семя.
Дуайту не потребовалось раздумывать, он все решил, пока привязывал Говарда к спине Буцефала.
– Джейн! – крикнул Дуайт вслед удаляющейся даме. – Приведи сюда Алису, быстро!
Следующие минуты текли медленно и мучительно. Говард тихо умирал, его сердце билось все слабее, а движения жабр вообще уже не различались. Душа Говарда покинула тело, пока еще не навсегда, она еще вернется на краткое время в свое материальное вместилище, но это будет в последний раз.
Появился Гаррисон, он сказал:
– Король, Роланд очнулся! Я помог ему войти в пещеру, он сказал, что будет спать.
– Одним пузырем на сердце меньше, – отозвался Дуайт. – Где Алиса?!
Казалось, Алиса ждала, когда король позовет ее лично. Стоило Дуайту задать этот вопрос, как юная девушка выбралась из пещеры, аккуратно обошла сторожевых актиний, оттолкнулась руками от скалы и поплыла на зов.
– Дама Алиса по королевскому зову прибыла, – произнесла она ритуальную фразу.
– Дама, – хихикнул Гаррисон.
– Цыц, – сказал ему Дуайт.
И обратился к Алисе с подобающими случаю ритуальными словами:
– Имеешь ли ты, дама Алиса, слова или дела, которые следует передать твоим сестрам или племянницам? Имеешь ли ты желания, которые следует выполнить из уважения к матери?
Алиса растерянно вострепетала мантией.
– Даже не знаю, – сказала она. – Это так внезапно…
– Время, – сказал Дейкстра.
Дуайт принял решение.
– Давай, Алиса, – сказал он. – Время не ждет. Если успеешь что вспомнить, передашь в рабочем порядке. Обещаю, что выполню все, что в моих силах.
– Как скажешь, король, – произнесла Алиса.
И замолчала, явно пытаясь сформулировать какие-то красивые слова, приличествующие торжественному моменту.
– Время, – повторил Дейкстра.
– Ну почему я всегда как дура… – пробормотала Алиса.
Втянула воду в мантийную полость, приблизилась вплотную к голове Говарда и выдула воду прямо на его ноздри. Антенна юного рыцаря затрепетала короткими и слабыми вспышками, и снова погасла.
– Еще раз, – потребовал Дейкстра.
Говард неуверенно шевельнулся и спросил тихим и прерывающимся, едва слышным голосом:
– Значит, всё?
– Значит, всё, – подтвердил Дейкстра.
– Имеешь ли ты, рыцарь Говард… – начал Дуайт, но Дейкстра ткнул его рукой в бок и сказал:
– Время.
– Прощай, рыцарь, – сказал Дуайт и отпустил руку Говарда.
Из раны тонкой струйкой засочилась кровь.
Алиса прильнула к Говарду, обняла его всеми восемью руками и стала нежно поглаживать. Кровь из открытой раны заструилась сильнее и начала формировать вокруг влюбленных мутное облако. Дуайт отодвинулся назад, ему было невыносимо чувствовать запах крови, смешанный с запахом любви, на секунду ему показалось, что сейчас его вытошнит, но обошлось.
Дейкстра аккуратно оплыл влюбленную пару по широкой дуге, прикоснулся к голове Говарда там, где не было рук Алисы, и стал считать пульс. Вскоре он сказал:
– Алиса, пора.
И засунула Алиса две руки под мантию Говарда, и вырвала его семя, и брызнула кровь, и сократилось рыцарское сердце в последний раз, и остановилось. И сказал Дуайт:
– Да свершится предначертанное и да вылупятся дети Говарда и Алисы быстрыми и сильными, ловкими и здоровыми, умными и законопослушным.
И сказал Дейкстра:
– Успели-таки, а я уж боялся…
И сказала Алиса:
– Вот, значит, оно как…
И поплыла она обратно в пещеру, а Дейкстра вдруг хлопнул себя рукой по лбу и воскликнул:
– Тело! Меч! Дуайт, поплыли быстрее!
9
Было это давным-давно, когда мир был молод, все живые существа умели разговаривать, а людей в океане жило всего шестеро: три юных рыцаря, которых звали Стенли, Кайл и Кеннет, и три юных дамы, которых звали Фейт, Хоуп и Кортни. Это были дети Джона и Дейзи.
В те времена Джа еще не наскучило приплывать к людям, он часто сидел на выступе скалы над главным входом в пещеру и наблюдал, как рыцари добывают сельдей и кефалей, а дамы вяжут веревки и собирают пленку, и говорил Джа время от времени, что это хорошо. Иногда рыцари или дамы приходили к нему, когда поодиночке, а когда все вместе, и задавали вопросы. И отвечал им Джа, потому что много было того, чего они не знали, и некому было передать им нужные знания, ибо не было у них ни дядей, ни тетей.
И однажды пришла к нему юная дама Кортни и обратилась к нему с такими словами:
– Скажи мне, Джа, почему мне часто хочется обрызгать братьев моих водой из-под мантии, а потом обнять всеми восемью руками и нежно гладить по голове, а потом сделать что-то еще, пока мне неведомое, но хорошее и приятное. При этом сделать такие дела со Стенли и Кайлом мне хочется не очень сильно, а когда я вижу Кеннета, очень сильно это желание, очень трудно его побороть. Ты говорил, Джа, что мы не должны касаться братьев руками и не должны обрызгивать их водой из-под мантии. А еще ты говорил, что хорошо – это хорошо, а плохо – это плохо. Но я вижу противоречие в твоих словах, потому что ты говоришь, что нельзя делать то, что хорошо, но не делать то, что хорошо – это плохо. И получается, что хорошо – это плохо, а плохо – это хорошо. Как такое может быть, Джа?
И ответил ей Джа:
– Вижу я, Кортни, что ты полностью проплыла свой возраст юности и достигла возраста зрелости. А еще я вижу, что желания плоти в тебе особенно сильны, и предчувствую, что среди сестер своих станешь ты первой матерью. Что же касается противоречия, которое тебе померещилось, то объясняется оно тем, что совокупление поначалу приятно, особенно женщине, но после того, как оно свершится, мужчина погибает, а женщина откладывает яйца и лишается разума. Она перестает потреблять пищу и когда дети вылупляются, она погибает, а дети ее съедают тело ее и выпивают кровь ее, и смысл в этом такой, что…
И замолчал Джа, и поняла Кортни, что не дождется она окончания этой речи, и спросила:
– Так какой в этом смысл, Джа?
И ответил ей Джа:
– Не поймешь ты, Кортни, смысла того, что я задумал, ибо пути мои неисповедимы.
– А что такое неисповедимы? – спросила Кортни.
– То же, что и непонятны, только другими словами, – объяснил Джа.
