что можно использовать в моих поисках рисунки течений над холодными пустошами, я только потом до этого догадалась. Кстати, чтобы лучше размышлялось, можно отобразить схему течений на земле какой-нибудь палкой или костью. Ну, то есть, какой-нибудь человек, например, ты, Дейкстра, возьмешь палку, а я буду тебе объяснять, что нужно изобразить на песке, и ты сделаешь рисунок, повторяющий схему течений. А потом мы над этим рисунком поразмышляем. Надо только подумать, как сделать, чтобы песок придонными течениями сразу не размыло.
Зорька на мгновение прервала свою речь, и Роланд воспользовался паузой.
– Вот видишь, Дейкстра! – воскликнул он. – Зорька меня понимает и поддерживает. Она тоже считает, что все люди в океане должны склониться перед единой властью. Перед властью того, кто облечен доверием Джа, кто прошел все испытания, кто делом доказал превосходство над остальным человечеством!
Зорька издала жабрами фыркающий звук, как будто случайно вдохнула креветку.
– Чего? – переспросила она. – А кто это облечен доверием Джа? Ты, что ли?
– Я, – подтвердил Роланд.
– Ты в горячие пустоши не заплывал в последнее время? – спросила Зорька. – Ядовитыми водами не дышал?
– Ты зря меня оскорбляешь, – сказал Роланд. – Это может плохо закончиться.
Он выдернул меч из чехла, взмахнул им, лезвие блеснуло в свете трех антенн, Роланд невольно залюбовался этим отблеском и упустил момент, когда Зорька начала движение хвоста. Роланд заметил это движение только тогда, когда раздвоенный хвостовой плавник акулы уже промчался над его головой. В следующее мгновение пришла волна, она подбросила Роланда и поволокла по камням, он едва успел отбросить меч, чтобы случайно не зарезаться. Именно этого Зорька, похоже, и добивалась.
Волна отхлынула, Роланд встал, выпрямился и закричал:
– Зорька, ты сдурела! Как ты смеешь нападать на человека? Разве тебе неведомы заветы Джа?
– А тебе самому они ведомы?! – рявкнула Зорька в ответ. – Ты убил семнадцать рыцарей! Какой ты человек после этого? Тебе ли говорить о законах и справедливости? Ты преступник, Роланд! Муса, Сакральбар и Хасан правильно говорили о тебе, а я, дура, им не верила! Ты обезумел, Роланд! Ты держишь этот меч, упиваешься его силой и думаешь, что она дает тебе право творить все, что заблагорассудится! Но сила – это не только свобода, но и ответственность! А ты думаешь только о себе, только о своей власти! Мало тебе власти над одним племенем, ты теперь жаждешь власти над всем миром! А зачем она тебе, что она тебе даст? Что молчишь, Роланд?
– Я не могу ответить на этот вопрос, – сказал Роланд. – Я не знаю, зачем Джа посылает мне испытания, зачем он заставляет меня сделать то или это. Я просто орудие его воли, нож в его руке.
– Ты не нож, а меч! – заявила Зорька. – Ты несешь только смерть! Что ты сделал хорошего в своей жизни?
Роланд проигнорировал последний вопрос Зорьки. Он сказал:
– Ты права, не нож, но меч. Меч в руках всевышнего. Меч, несущий закон и порядок. Не мир я принес, но меч.
– Безумие ты принес, – сказала Зорька.
И еще раз ударила хвостом, на этот раз целясь не выше головы Роланда, а прямо в лицо. Роланд припал к земле, пропустив удар над собой, ему пришлось принять позу подчинения и осознание этого наполнило его мозг ненавистью. Эх, если бы меч по-прежнему был в его руке…
– Убить бы тебя, да не хочется зубы пачкать, – сказала Зорька и поплыла прочь.
Она думала, что Джа плохо сделал, что не дал акулам рук, чтобы привязывать к морде и плавникам боевых актиний. Если бы акулы могли делать это сами, они смогли бы охотиться самостоятельно, без людей, и насколько приятнее было бы тогда жить в океане! Люди такие дурные…
3
Зорька уплыла, Дейкстра тоже куда-то подевался, Роланд не заметил, как и когда это произошло. Наверное, испугался вспышки акульего гнева и уплыл без оглядки. Роланд его не винил, он тоже испугался.
Он взгромоздился на подходящий камень и стал ждать, когда осядет муть, поднятая акульим хвостом. Надо найти и подобрать меч, но сейчас его искать бессмысленно – в мутном облаке не видно даже конца собственной вытянутой руки, а искать острое лезвие на ощупь – самоубийство. Ничего, найдется он, никуда не денется, небесный меч – не костяной меч, он слишком тяжел, чтобы течение унесло его достаточно далеко.
Роланд сидел и думал. Зорька говорит, что он безумен, она настолько уверена в этом, что решилась нарушить запрет и напасть на человека, да не просто на человека, а на короля. Роланду достаточно сказать пару слов акульему королю, и мятежная Зорька будет навечно изгнана из акульего племени. Никогда больше она не будет беспокоить его, не будет мешать волеизъявлению Джа, она будет плавать по океану и исследовать течения, делать то, о чем она с таким увлечением говорила в начале беседы, закончившейся безобразной дракой. Да, Зорька должна быть изгнана.
Стоп! Акулий король нынче Росинант, Зорька похвасталась этим в самом начале разговора. А Росинант слушается Зорьку во всем, он не изгонит ее, он либо откажется выполнять приказ, либо уплывет вместе с ней. И то, и другое недопустимо, рыцари воспримут это как дурное предзнаменование. Если даже акулы не слушаются нового короля… Как же все плохо…
Роланд тихо заскулил. Ему хотелось заплакать, но он не мог. Он разучился плакать, он так привык ощущать себя могучим рыцарем, крепким телом и духом, быстрым разумом и решительным, храбрым… Такие не плачут. По крайней мере, до тех пор, пока не повстречают настоящее горе.
Раньше Роланд думал, что настоящее горе – это когда слепая сила природы в считанные секунды уничтожает почти всех, кто был тебе дорог, когда некуда деваться от запаха тлеющих тел, заваленных камнями и неспособных подняться в страну мертвых к последнему своему пристанищу. Когда ты видишь, как барракуды жрут тела твоих друзей, и проплываешь мимо, потому что не хватит никаких сил обеспечить каждому должные почести. Но тогда Роланд не позволил отчаянию одержать верх, он поставил перед собой недостижимую цель, он стремился к ней, не думая, что она недостижима, и Джа позволил ему достичь ее вопреки всем законам природы и вопреки здравому смыслу. Чем дальше уходил Роланд по пути испытаний, тем сильнее сжимала его голову невидимая пасть тупого отчаяния, но Роланд знал, что Джа наблюдает за ним, что нельзя посрамить его ожиданий. А теперь Роланд впервые засомневался в своей правоте.
Каждую вещь можно рассматривать с разных сторон и наблюдать при этом разные образы. Истинный образ вещи есть суперпозиция этих частных образов, он непостижим, но при наличии неограниченного времени и неограниченного желания разум способен приблизиться к его постижению неограниченно близко. Так говорил Ахо Мудрый, Роланд прекрасно помнил, как эти слова пересказывал ему, подростку, учитель Дейкстра, тогда еще не старый и не близорукий. Тогда Роланд восхищался изяществом внешне неуклюжей формулировки, он применял ее к разным объектам и всюду получал подтверждения, что величайший мудрец человечества был прав. Но ни тогда, ни потом Роланд не думал, что эту формулировку можно применить к самому себе.
Люди привыкли считать, что понимают причины своих поступков. 'Если я не понимаю даже самого себя, то как я могу понимать что-то иное?' думает человек. Ему невдомек, что он просто не пытался понять себя, а когда человек пытается это сделать, вот тогда он понимает, что это невозможно.
Зорька обвинила Роланда, что он страдает раздвоением личности. Это неправда, люди с раздвоением личности совсем другие. Они видят странные предметы и странных существ, слышат странные звуки, ими овладевают странные мысли, они совершают странные действия, нелепые и извращенные. Но Роланд не видит и не слышит ничего такого, чего не существует в природе, а мысли и действия Роланда понятны, объяснимы и естественны. Что может быть естественнее, чем следовать повелениям Джа, исполнять его волю, какой бы она ни была? Это легко и приятно, это позволяет невозбранно совершать даже те поступки, которые сведут с ума любого другого человека. Кто способен сохранить разум после того, как убил
