– Пока вы с Машей спали, я народ мобилизовал, чтобы не скучали, – пояснил Иоганн. – Все необходимое уже притащили. Лебедка, тросы, костыли…
– Какие костыли? – не понял я.
– Ну, ледорубы тепловые.
Я вспомнил свое бессмысленное восхождение и передернулся. Иоганн не мог заметить моего жеста, но он все-таки заметил его. Или догадался.
– Извини, – сказал Иоганн. – Мы с Генрихом действительно не сразу поняли, как по уму надо было все делать. Надо было подождать пару дней, обдумать все как следует, но, сам понимаешь, нервы…
Я кивнул, сообразил, что Иоганн не видит моего жеста сквозь поляризованный стеклопластик, и хмыкнул что-то неразборчивое.
Минут через пятнадцать центральная часть дна шахты была очищена от снега, зато у стен образовались настоящие сугробы.
– Вроде нормально, – сказал Иоганн. – Ты как себя чувствуешь? Мышцы сильно болят?
– Еще бы им не болеть, – проворчал я. – Но поднять тебя, я, пожалуй, подниму. А вот ты меня как поднимешь?
– Все продумано, – улыбнулся Иоганн и продемонстрировал мне примитивную лебедку. – Генрих соорудил. Она килограммов пятнадцать весит, сможешь нас вместе поднять?
– А ты сколько весишь?
– Шестьдесят три.
– Здесь или на Земле? Хотя погоди, что я несу…
Иоганн хихикнул.
– На Земле, – сказал он. – Со скафандром будет около восьмидесяти, может, восемьдесят пять. Вместе с лебедкой сотня.
– Не осилю, – заявил я. – Я сам вместе со скафандром на Земле около сотни вешу, как бы меня наверх не утащило.
– Значит, два раза придется тягать, – вздохнул Иоганн. – Ничего, справимся.
Следующие полчаса я изображал то ли первобытного ткача, то ли первобытного крановщика. Зажав трос в руке, я с силой опускал руку вниз, перехватывал трос другой рукой и повторял все сначала. Поднимать Иоганна было нетяжело (благословенна будь низкая гравитация), но утомительно. Примерно как на тренировке ушу.
– Осторожнее! – услышал я вдруг голос Иоганна. – Замедляйся помаленьку, уже немного осталось.
Я стал тянуть осторожнее и вскоре Иоганн велел остановиться. Затем он попросил вытравить еще метр троса, потом еще полметра, а потом я вдруг почувствовал, что трос провис.
– Готово, – сказал Иоганн, – я наверху. Сейчас маленько передохну и начну отцепляться. Ты можешь пока мешок подтащить поближе.
Что это за мешок, Иоганн объяснил мне еще до подъема – в него сложены все инструменты, необходимые для нашей миссии. Весил мешок килограммов пятьдесят, это по земному, на Мимире, соответственно, килограммов шесть, он казался почти невесомым, особенно по сравнению с Иоганном.
– Сейчас начну трос вытравливать, – сообщил Иоганн. – Отойди в сторонку, а то вдруг из рук вырвется, пришибу еще, не дай бог.
Я отошел в сторонку и стоял там минут пятнадцать. Наконец, в луче фонаря показалась железяка, привязанная Иоганном к концу троса.
– Есть! – крикнул я. – Вижу конец. Начинаю мешок вязать.
Я привязал мешок и стал поднимать его по той же схеме, как поднимал Иоганна. Только теперь двигать руками было намного легче. Я почти не устал, гораздо сильнее меня донимал постоянный нудеж Иоганна, который не уставал повторять, чтобы я не дергал за веревку слишком сильно, а то мешок ударится о стену, порвется, инструмент рассыплется и мало что придет в негодность, так еще и меня пришибить может. На мой взгляд, Иоганн нес полнейшую ахинею, в самом деле, где трос и где стена? Но ругаться с ним не хотелось, так что я травил себе трос, стараясь не обращать внимание на занудство пожилого человека.
Вскоре Иоганн сказал, что видит мешок, и я замедлил движение троса. Иоганн перехватил мешок, трос ослаб, а минут через пять снова пополз наверх. Значит, Иоганн смонтировал лебедку и помаленьку выбирает излишек длины. Если бы трос не был таким прочным, проще было бы его обрезать.
Минут пятнадцать Иоганн крутил лебедку вхолостую, но в конце концов от здоровенной бухты на дне шахты остался один-единственный свободно висящий конец.
– Достаточно! – крикнул я. – Тормози, сейчас обвязываться буду.
После моего бестолкового и бессмысленного подъема Генрих соорудил из каких-то ремней нечто вроде шлейки со специальными ушками, куда нужно продевать шнур, и специальными крючками, которыми его нужно крепить. Вязать узлы, как выяснилось позавчера, нельзя – раз завязав, такой узел уже не развяжешь.
– Готово! – крикнул я. – Тащи!
– Чего орешь? – проворчал Иоганн. – Говори нормально, слышно хорошо.
– Извини, – смутился я. – Как представлю, что кричу за полкилометра, как-то само кричится.
Иоганн хихикнул и сказал:
– С дурными инстинктами надо бороться. Поехали.
