Из соседнего здания выбегут суровые дядьки с автоматами, сделают круг вокруг стоянки, незаметно подберутся ко мне… И увидят пулевые пробоины в моем «Пассате». Вряд ли стоит опасаться агрессии с их стороны.
Вот и стало ясно, что делать дальше. Ничего не делать, сидеть, мокнуть под дождем и ждать, когда появятся местные аналоги Чипа и Дейла. Больше ничего не остается – слишком рискованно выскакивать из-за сомнительного прикрытия собственной машины и бежать куда глаза глядят. Вдруг рядом все-таки дублер…
Да нет у снайпера дублера! Если бы был, меня бы уже давно пристрелили. А вот корректировщик запросто может быть, тогда выскакивать – гарантированное самоубийство. И не определишь, в которой машине корректировщик сидит– стекла мокрые, сразу и не видно, есть ли кто в салоне. А во многих машинах стекла вообще тонированы.
Справа метрах в пятидесяти послышались голоса, я напрягся, но тут же расслабился. От троллейбусной остановки к зданию шли человек десять. Увидев меня, они вытаращили глаза, но никто не остановился. Должно быть, подумали, что идут учения. И в самом деле, разве может происходить настоящая стрельба под окнами такой уважаемой конторы? Я дождался, когда люди пройдут мимо, а затем крикнул им вслед:
– Скажите охране у входа, что майор Рушников убит. Выстрел в голову из снайперской винтовки.
Прохожие не отреагировали на мои слова. Вот будет комедия, если из охраны меня никто не заметил, а эти люди ничего не скажут охраннику на входе. Нет, не может такого быть, какая-никакая дисциплина у них должна быть… Я положил пистолет рядом с собой, достал сигарету и закурил. Все равно оружие сейчас бесполезно – не верю я, что загадочные киллеры начнут стрельбу с короткой дистанции под самыми стенами фээсбэшного здания. Выстрел из снайперки через дорогу – это совсем другое. Обладая известной долей отмороженности, на это решиться можно. А вот встать прямо под камерами, достать ствол и начать стрелять – это уже из области фантастики.
И в этот момент я понял, что с самого начала казалось мне ненормальным. В моей машине все стекла, кроме лобового, тонированы. Даже в ясную погоду снаружи не видно, кто внутри. Снайпер не видел Дениса, но все равно выстрелил и попал в цель. Он должен был точно знать, что Рушников сидит в моей машине. Если бы он видел, как Денис садится в машину, он бы выстрелил сразу. Можно, конечно, предположить, что кто-то помешал ему выстрелить сразу, но я не могу представить себе, что могло заставить его ждать целых полчаса.
Значит, корректировщик все-таки есть. Кто-то увидел, как Денис садится в мой «Пассат», и вызвал снайпера. Иначе не может быть, иначе непонятно, откуда снайпер узнал, куда стрелять. Хотя… точно!
Телефон! Секунд за десять до выстрела кто-то позвонил Денису на мобилу, связь тут же прервалась, а номер не определился. Если предположить, что звонили из группы поддержки киллера… все сходится. Телефон запеленговали, современная техника позволяет определить источник радиосигнала с точностью до полуметра, а большая точность и не нужна – они поняли, в какой машине на каком сиденье сидит объект, и дали целеуказание стрелку. Но если у них есть такая техника… с кем же я связался?
Словно из-под земли, рядом со мной появился невысокий коренастый мужичок в каске, бронежилете и с автоматом наперевес. Автомат был с нормальным, неукороченным стволом и складным прикладом.
– Руки за голову, – скомандовал мужичок.
Я подчинился.
Рядом тут же нарисовались еще три человека, меня подхватили под локотки, поставили на ноги и быстро, но тщательно обыскали. В этот момент сзади донеслась нецензурная брань. Коренастый мужичок заглянул в салон и злобно скривился.
– Твоя работа? – спросил он, обращаясь ко мне. Этот вопрос был таким неожиданным, что я не сразу сообразил, что отвечать.
– Сдурел? – ответил я вопросом на вопрос. – Посмотри, где входное отверстие, а где выходное.
Мужичок задумчиво подвигал челюстью из стороны в сторону, как корова, жующая жвачку.
– Пошли, – сказал он. – Пистолет мы пока у себя оставим, потом вернем. Если, конечно, ты и в самом деле директор охранного предприятия.
– В самом деле, – сказал я. – А потом – это когда? В другой жизни?
– Когда из здания выйдешь, – уточнил мужичок. И вдруг добавил: – Если выйдешь.
Нельзя сказать, что последнее замечание добавило мне оптимизма.
Меня допрашивали часа три. Я честно отвечал на все вопросы, отпираться смысла не было. Только когда следователь начинал задавать вопросы, явно не относящиеся к делу, я мягко указывал ему на этот факт. Он не протестовал.
– Ну и что мне с вами делать, Дмитрий Львович? – спросил следователь, когда вопросы подошли к концу. – Знаете, какой вывод можно сделать из нашего разговора? Вы втянули нашего сотрудника в противозаконную деятельность, пользовались его услугами, получали секретную информацию…
– Не получал, – перебил его я. – Ваши секреты меня не интересуют. Наоборот, это Денис получал от меня секретные данные.
– Вы уж извините, – улыбнулся следователь, – но ваши секреты не интересуют нас. Я готов поверить, что Рушников не выдавал никаких секретов, но вы сами понимаете, для того чтобы в этом убедиться, нужна проверка…
– Короче, – сказал я.
Следователь страдальчески скривился.
– Давайте не будем тянуть быка за яйца, – предложил я. – Вы ведь меня вербуете, правильно?
Следователь задумчиво смотрел на меня, как на редкую зверушку. Впрочем, какой следователь? Оперативник в чистом виде.
– Допустим, – кивнул он.
