У обочины припаркован «Кинг-Конг», возможно, тот самый, в котором я катался по Москве вчера утром. Я вижу, как незнакомые мне мужики грузят в джип Царькова, а его лицо растерянно… скорее даже, потерянно. Ольга стоит рядом со мной, ее поза неуловимо напоминает боевую стойку, руки сжаты в кулаки, грудь яростно вздымается. Кругом какие-то незнакомые люди, они пытаются помочь мне, поддержать, чтобы я не упал еще раз.
Я ругаюсь. Громко, нецензурно и витиевато. Люди отступают в растерянности. Я утираю кровь с лица, спохватившись, даю короткий приказ, и кровь бесследно исчезает. Краем глаза вижу, как ко мне бросается Ольга. Она кричит:
– Игорь, это ошибка! Я не обманывала тебя! Не делай этого! Идиот Борис все испортил!
Как ни странно, я прекрасно понимаю этот косноязычный поток сознания. Второй уровень? Я во всех подробностях понимаю, что только что произошло со мной. Этот идиот, как метко выразилась Ольга, ничего не понял. В том месте, где он провел все эти дни (небытие?), время не идет, для Царькова не прошло и секунды, только что он раскалывал террориста, и вот приходит в сознание на заднем сиденье машины в компании этого самого террориста и незнакомой девушки, внешне так похожей на террористку. Я ощущаю невольное уважение к профессиональной подготовке Царькова. Убить человека одним ударом, без замаха, из неудобной позиции – это круто. И вовсе он не дурак, Ольга права – это было неудачное стечение обстоятельств. Я вижу людей вокруг, и про каждого из них знаю все. Этот благообразный пожилой мужчина командует операцией, это он управлял Ольгой, пока мы разговаривали в машине, глупо было думать, что молоденькую девчонку отправили уговаривать меня без внешнего контроля над нервной системой. Но я поверил в это, я ведь тогда находился только на первом уровне.
Еще один мужик – он мастер цигуна. Об этом никто не знает, официально считается, что это искусство сгинуло в веках, но это неправда, правда всегда где-то рядом, и этот непримечательный мужичок хранит тайну, которая, возможно, опаснее и страшнее, чем все мои способности. А его начальники, коллеги, друзья? Они думают, что он классно дерется, что ему чертовски много и часто везет, но его тайну они не знают. А я ее не раскрою. Тайны на то и тайны, чтобы оставаться скрытыми в тени.
А ведь Ольга солгала мне. Когда она соблазняла дочку наркобарона, ей это понравилось по- настоящему. Она лжет и себе, думает, это было удовольствие от хорошо выполненного задания, но на самом деле ей нравится нарушать правила. Все правила, какие есть. Кто из нас чудовище? Я, убивший четырех человек, или она, мечтающая поставить раком весь мир?
Чувства захлестывают меня. Я постигаю мир, все сущее вокруг. Тьюринг был не прав, для познания нет предела. Нужно только перейти на второй уровень. Я пропускаю через себя мировые потоки, меня наполняет прана, или мана, или ци, или благодать, или Великая Сила, какая разница, как это называть?
Пожилой благообразный мужчина, его зовут Василий Федорович, он полковник ФСБ, он мог бы стать генералом, но в мирное время для этого нужны совсем другие способности, он понимает это, но иногда ему снятся странные сны. Он трясет меня за плечи, он что-то кричит мне, он думает, что я не слышу, а я действительно не слышу, зачем слышать то, что ты знаешь и так? Я отстраняю его, хочу сказать то, что думаю, но это нельзя выразить словами. И я направляю ему мысль. Она вспучивает его душу, как взрыв глубинной бомбы вздымает клубы водяной пыли на ледяной поверхности океана. Он отступает, а я разворачиваюсь и иду к церкви. Лестница слишком далеко, и я иду напрямик, преодолевая крутой склон. Это символично.
Я потянул дверь на себя, и она открылась. Из двери не ударила молния и не испепелила меня. Я все- таки не Антихрист. Конечно же я не Антихрист. Это кажется мне таким естественным, а слово «антихрист» – таким глупым. Люди нуждаются в словах, чтобы выразить то, что нельзя выразить словами. Это как проекция шестимерного куба на двумерную поверхность. Лишь взглянув из шестого измерения, понимаешь, как мало разницы между Мессией и Антихристом. Наивно ожидать конца света после второго пришествия. Еще более глупо ждать спецэффектов от вторжения Антихриста на Святую землю.
Я вошел в церковь и перекрестился на пороге, это глупый жест, но так положено. Я как будто играюсь в песочнице, стараясь слепить идеальный куличик, потому что все хорошие люди лепят хорошие куличики. Ну и что? Раз в нашем мире положено лепить хорошие куличики, почему бы не попытаться сделать это, что стоит не так много труда?
Я огляделся по сторонам. Никто не обратил на меня внимания. Женщина неопределенного возраста в черном платке, торгующая свечками (что там говорил Христос про торгующих в храме?), две одинаковые старушки, мелко и суетливо кланяющиеся перед разными иконами, как болванчики (мне бы их проблемы), красивая женщина средних лет с одухотворенным лицом, стоящая на коленях перед иконостасом (замаливает супружескую измену, пусть, если ей это поможет стать чуть-чуть счастливее). Сапоги на высоком каблуке выглядят очень глупо, когда их хозяйка стоит на коленях, в этом есть что-то извращенно- порнографичное, но хрен с ней, меня не волнует облик этой женщины, я вижу ее суть, и она не так уж и плоха.
Люди глупы, люди неразумны, люди злы, но это их/ваши проблемы. Я не хочу вмешиваться в ваш маленький бизнес, я не хочу брать на себя ваши грехи, я не хочу подводить ваши итоги. Пусть это сделает тот, у кого достаточно силы и веры в то, что ты прав. Пусть у того, кто имеет веру, горы движутся перед глазами, мне это не нужно. У меня другая вера, у меня другие дела. Мне осталось сделать совсем мало.
Я подошел к алтарю и раскинул руки. Мое новое чувство сообщило мне, что все смотрят на меня, смущенно-неодобрительно, как на человека, который ковыряет в носу в общественном месте, но мне наплевать. Я повернул мир вокруг себя. Маринка и Юлия Георгиевна в мгновение ока перенеслись из тихой гавани в московскую квартиру, им будет непросто, но это их путь, их крест и их судьба. И если огонь в небе сжигает песочные замки, это их замки. Они могут надеяться на чью-то помощь, но помощь всегда вторична. Если у того, кому помогают, нет своей внутренней силы, помощь не стоит ничего. И поэтому я никогда не стану Мессией, помогать людям так слишком жестоко и унизительно.
Я не стану и Антихристом, глупо мстить тому, от чего можно просто уйти. Это прагматизм, может быть, даже цинизм, но, по-моему, это правильнее всего. Лепите куличики, завидуйте тем, у кого это получается лучше, меня это больше не интересует, потому что я на втором уровне.
Я ухожу, меня ждет центр вечности. Но знайте – я люблю вас всех. Слабую и глупую девочку Маринку, с которой судьба/жизнь/Бог (на втором уровне нет разницы) обошлась так жестоко, ее маму, злобную и стервозную, но это только панцирь черепахи, под которым кроется мягкое и уязвимое нутро, мою маму, так привыкшую быть серой мышкой, что она больше не видит для себя другого пути, моего папу, отказавшегося подняться в небо по внезапно открывшейся лестнице. Он думает, что даже не увидел ее, но правда в том, что он все-таки увидел эту лестницу. Он сделал выбор, и это его выбор. Я люблю Бормана, ищущего спасения души в глупых правилах религии, он искренне считает, что его душа погублена, но он не прав. Капитана Царькова, обладающего невероятным талантом попадать в самые глупые и мерзкие ситуации, я тоже люблю. Я люблю всех, добрых и злых, умных и глупых, мятущихся и неподвижных, сильных и слабых. Я люблю вас, но я ухожу, потому что не хочу изменять мир и не хочу, чтобы мир изменил меня.
Возможно, когда-нибудь я вернусь, посмотрю на родившую меня Землю и скажу. «Мама, я возвращаюсь
