ближайший урожай будет прекрасен. Светловолосый Пан, неловкий, некрасивый и слабый, обошел границы волости, творя обряд плодородия, и, похоже, повелитель не ошибся, назначив этого странного юношу вассалом своего возлюбленного. Людвиг посредственно разбирался в сельскохозяйственной магии, он владел минимальными знаниями и навыками, какими должен владеть каждый воитель, но не более того. Но даже Людвиг мог оценить, как быстро растут овощи на грядках и какими сочными цветами наливаются фрукты на деревьях, какой жирной становится скотина на лугах и с каким тщанием ручные пчелы собирают нектар. Воистину, Пан — великий маг, жаль, что он не блещет талантами в боевой магии. Впрочем, это даже хорошо, а то как бы не бросил вызов своему нынешнему сюзерену.
Людвиг понемногу приучался мыслить не как рядовой воитель, а как сюзерен, обладающий собственными вассалами, пусть пока всего четырьмя. Людвиг учился быть для них если не отцом, так хотя бы старшим братом, следить за успехами и неудачами, подбадривать и помогать, когда надо, а в крайнем случае, когда это будет абсолютно необходимо, — воспользоваться неотъемлемым правом сюзерена и выкорчевать особо неудачный побег из сада человеческих душ. Или выкорчевать особо удачный побег, который пытается задушить садовника. Об этом не любят говорить, но быть очень хорошим воителем столь же опасно, как быть очень плохим. Но Людвигу это не грозит, потому что он любит повелителя, а повелитель любит его, и никто из них не причинит зла другому.
Людвиг тревожился о повелителе с каждым днем все сильнее и сильнее. Герцог Хин срочно вызвал к себе графа Хортона, визит затянулся, и который уже день от повелителя не приходит никаких вестей. Каждое утро раб-посланник направляется в Муралийский замок, и каждый вечер другой раб-посланник возвращается с новостями. Новость каждый раз только одна — повелитель не вернулся, ничего не произошло.
Лорд Хортон обещал помогать Людвигу советами, но ушел по вызову сюзерена, так и не успев ничем помочь. А Людвиг не отказался бы сейчас от совета опытного воителя. Ему никак не удавалось наладить отношения с вассалами, они не воспринимали его как повелителя. Не раз и не два бывало, что, беседуя с Людвигом, Пан и Техана называли повелителем лорда Хортона. Строго говоря, это не является нарушением этикета, повелитель повелителя — тоже повелитель, но так разговаривать с непосредственным сюзереном просто неприлично. Будь на месте Людвига агрессивный тупица наподобие Трея, он сразу бы укоротил резким словом слишком длинный язык вассала. Но Людвиг стеснялся требовать уважения к себе, сказано же, что истинный воитель никогда не нуждается в этом. К сожалению, Людвиг не был истинным воителем. Хайрон, обозвавший его наложницей, совсем немного отдалился от истины.
Раньше, когда Людвиг обитал в Муралийском замке, его жизнь была проста и беспечна. У Людвига не было забот, обо всем заботился повелитель. Тогда Людвигу казалось, что эти заботы не стоят больших трудов и больших нервов, лишь теперь, оказавшись предоставлен самому себе, он понял, как сильно ошибался. Очень трудно привыкнуть, что за все отвечаешь ты, и только ты, что твои ошибки никто не исправит, что каждый шаг может оказаться последним на пути твоей судьбы. Вассалы медленно, но неуклонно выходят из-под контроля, Людвиг все чаще ловил на себе косые взгляды, все чаще он замечал, что Пан делает над собой усилие, когда ему приходится оказывать почести сюзерену. Пан и Техана все время проводят вместе, то ли они стали жить семьей, не дожидаясь благословения Людвига, то ли готовятся его свергнуть. Или и то и другое вместе.
Однажды вечером Людвиг задумался: а что произойдет, если лорд Хортон никогда не вернется в Муралийский Острог? Сколько дней Людвиг пробудет бароном в таком случае? Успеет ли он вообще дожить до зачистки, или его убьют собственные вассалы? Если Пан и Техана поднимут восстание, Людвиг, скорее всего, справится с ними, но если их поддержит Устин… Устин пока ведет себя скромно и естественно. За все время, что он считается вассалом Людвига, он не дал ни единого повода для упрека. Но не значит ли это, что он просто более осторожен? Он ведь ни разу не сказал Людвигу доброго слова. Злого слова, впрочем, тоже не сказал, да и вообще он очень молчалив. Но кто знает… Лишь Изольда с видимой охотой оказывает почести молодому барону, но не надо быть пророком, чтобы догадаться, что своего первого ребенка она хочет понести от Людвига, и в этом все дело.
Мысли Людвига прервал явившийся гонец. Низко поклонившись, он протянул барону запечатанный конверт. Людвига одолело дурное предчувствие — конверт был опечатан не печатью лорда Хортона, и даже не простой баронской печатью сэра Трея, а всего лишь отпечатком пальца. Что бы это значило…
Открыв конверт и пробежав письмо глазами, Людвиг понял, что дурное предчувствие оправдалось, хотя и совсем не так, как он ожидал. То, чего он боялся, не произошло, даже наоборот, от лорда Хортона пришла весть, он сообщает, что скоро выступит в обратный путь. Очевидно, сумел-таки убедить герцога в своей невиновности и это прекрасно, при других обстоятельствах Людвиг был бы вне себя от счастья. Но взбунтовавшийся демон… кого он захватил? Бригитту?! И… что он с ней сделал? Духи и бесы!
5
Наступившие дни стали самыми черными за всю недолгую жизнь Бригитты. Злодейское заклинание охмурило ее душу, наполнило глупыми мыслями и невозможными надеждами, один-единственный день Бригитта была счастлива, но заклятие распалось, счастье прошло, и, когда это случилось, она растеряла все немногое, что у нее было, превратилась в самую настоящую холопку и скатилась на самое дно общества. Она больше не сомневалась, что ее перерождение не заставит себя ждать, мысли о предстоящей смерти совсем не пугали ее. Она ждала, когда мучения прекратятся, когда можно будет принять новую судьбу, начать путь заново и надеяться, истово, из всех сил, что новый путь станет удачнее предыдущего. И ожидание это становилось все более нетерпеливым с каждым прожитым днем и каждым прожитым часом.
Войдя в Фанарейскую волость, путники свернули с дороги, примерно час бродили по полям и огородам и, в конце концов, нашли пустующий участок, который Ивернес счел подходящим. По его словам, земляная лачуга была достаточно крепкой и не нуждалась в срочном ремонте, в закромах хранился свежесобранный урожай, из которого старые хозяева еще не уплатили оброк, а куры в курятнике выглядели здоровыми и не очень голодными. Ивернес приказал Бригитте накормить их, она возмутилась, она никогда в жизни не занималась холопским трудом и не собиралась им заниматься и впредь. Павел разгневался и пригрозил повторно применить психотропное заклинание. Тогда Бригитта отступилась, вытащила из погреба тяжелый мешок с зерном, рассыпала его в указанном месте, это было не трудно и не тяжело, но очень-очень унизительно. Она замарала чистые руки холопской грязью, она стала холопкой, и все из-за мерзкого демона! Бригитта уселась прямо на грязную землю, не заботясь о чистоте ног и одежды, и зарыдала. Она утирала слезы грязными руками, она вся была грязная и чувствовала себя грязной, не только снаружи, но и изнутри. Униженная, обманутая, изнасилованная, ее душа была осквернена, судьба разрушена, а сама она стала ничтожна, как последняя холопка.
Павел и Ивернес прошли мимо, что-то обсуждая. Павел покосился на плачущую Бригитту с сочувствием, а Ивернес сказал:
— Не понимаю, чего она бесится. Ей радоваться надо, что на участке покойников нет, а то пришлось бы убирать. Дрова собирать, огонь разводить…
От этих слов Бригитта разрыдалась еще громче и горестнее. Ивернес рассмеялся, Павел укоризненно посмотрел на него, но ничего не сказал. Они снова стали обсуждать какие-то свои дела и скоро ушли.
Потом Бригитта выметала сор из лачуги и с вытоптанной площадки перед входом, после этого она варила кашу, каша получилась безвкусная и почти несъедобная, Ивернес сказал, что за такую еду надо наказывать, и Бригитта снова заплакала.
— Не надо так сильно травить ее, — сказал ему Павел. — Ей сейчас тяжело, дай ей время привыкнуть.
— Как скажешь, потрясатель, — отозвался Ивернес. — Если ты приказываешь, я выполню твой приказ, но если это просьба, я ее отклоняю. Я считаю, ее поведение непристойно и заслуживает только презрения. Путь судьбы привел ее в грязный овраг, но это не повод усаживаться на задницу и реветь, надо идти дальше и выбираться наверх, туда, где светло и чисто.
— Не думаю, что у нее хватит сил для этого, — заметил Павел.
