направлении, захватив с собой лорда Павла. Вероятно, они внутри горы. Не исключено, что лорд Павел прямо сейчас ведет переговоры с императором. Я склоняюсь к тому, чтобы подождать до завтрашнего утра, и если не будет никаких новостей, начать штурм горы. Пожалуй, разведку можно отправить уже сейчас. Лоох, Ифа ко мне, срочно!
Кто-то громко кашлянул. Бригитта повернула голову и увидела, что это сэр Гмохиур, он тоже был здесь. Кажется, нежданно-негаданно она оказалась на военном совете.
— Не хочу подвергать сомнению слова командира, — начал Гмохиур, — но я бы посоветовал начать штурм как можно раньше, как только вернется разведка. Мы-то знаем, сколь благородна душа лорда Хортона, но не все воители знают его сиятельство лично. Кое-кто может подумать, что его сиятельство сознательно оставил лорда Павла на смерть, чтобы самому занять место верховного правителя вселенной.
Лорд Хортон сдавленно крякнул, покраснел, а затем вдруг рассмеялся.
— Я знаю, в это трудно поверить, — сказал он, — но я даже не думал о том, о чем сказал сэр Гмохиур. Тем не менее я благодарен почтенному графу и воспользуюсь его советом. Но разведку все-таки надо провести, негоже лезть очертя голову в логово мифического дракона, оно может и полыхнуть.
— С разрешения повелителя я хотел бы возглавить разведку лично, — сказал сэр Гмохиур. — У меня есть опасения, что почтенный сэр Иф излишне задержится.
— А у меня есть опасения, что почтенный сэр Гмохиур преувеличивает свое умение разведчика, — отрезал лорд Хортон. — Сэр Иф — лучший разведчик армии, покойный герцог Хин не зря держал его при себе столько лет.
Земля содрогнулась и начала мелко трястись. Непонятно откуда донесся низкий басовитый гул на самом пределе слышимости, от этого гула душа наполнялась безотчетным страхом и уходила в пятки. Это было похоже на судороги земли, но очень сильные и очень далекие.
Неожиданно подал голос Людвиг.
— Однажды я читал легенду об огнедышащей горе, — сказал он. — Там упоминалось, что выброс пламени начинается с примерно таких судорог. Там, правда, не говорилось, что это была гора Губерт, но…
— Не накликай беду, — сказала Изольда.
Но было уже поздно.
Земля содрогнулась еще раз, и в небе над невидимой отсюда вершиной горы Губерт вспух огромный клуб дыма. Он не разбухал и не расползался, а поднимался все выше и выше, как гигантский гриб, и вокруг его ножки плясали молнии. А потом Бригитта увидела, как вниз по склону катится волна сжатого воздуха, как ураганный ветер вырывает с корнями чахлые деревца и разбрасывает камни. Сами собой в памяти всплыли слова древнего пророчества. Время разбрасывать камни… Вспомнить бы еще, к чему это пророчество относилось…
— Все в укрытия! — закричал лорд Хортон. — Рассредоточиться и укрыться, сейчас эта волна придет сюда!
Людвиг аккуратной подсечкой повалил Бригитту наземь и улегся сверху, прикрывая ее своим телом. Рядом устроилась Изольда, они обнялись, все трое, и Бригитте стало тепло и уютно. А еще уютнее стало, когда с другого бока подобрался лорд Хортон. И когда ураганная волна ударила в их тела, Бригитта почти ничего не ощутила, ее друзья приняли удар на себя. Да, у нее есть друзья, не просто повелители, но и друзья, те, кто любят ее настолько, что готовы стать живым щитом на пути убийственной стихии. Понятно, что они любят не столько ее, сколько ребенка в ее чреве, что этим жестом они воздают последние почести демону, перевернувшему мир…
И в этот момент Бригитта наконец-то поняла, что демон никогда не вернется. Он исполнил свое предназначение, исполнил пророчество, потряс и перевернул мир и ушел, заплатив собственной жизнью за право других людей любить и быть любимыми. За право быть добрыми и пользоваться добротой своих ближних.
— Он погиб, — произнесла Бригитта мертвым голосом и разрыдалась.
— Они погибли оба, — уточнил лорд Хортон столь же мертвым голосом.
Он не заплакал, воители редко плачут, а император не должен плакать никогда. Так положено.
8
Они собрались у парадного входа в Муралийский замок. Девять герцогов и тридцать один граф сидели за длинным столом, составленным из семи обычных столов. В замке не нашлось помещения, где поместилось бы это огромное сооружение, поэтому церемонию пришлось провести за пределами стен. Это вышло даже лучше, церемония должна получиться куда более зрелищной. Особенно впечатляет идеально круглый разрыв в свинцово-серых облаках, который держат три десятка воителей, искусных в погодной магии. Со стороны кажется, будто само солнце одобряет нового императора.
Хортон отошел от окна и подошел к зеркалу. Поправил парадный плащ, поднял взгляд выше и уткнулся в печальный и тоскливый взгляд маленьких серых глаз, которые раньше были тусклыми и невыразительными. Но не теперь.
Хортон добился всего, чего хотел. Он рискнул сойти с пути, предначертанного судьбой, и ему посчастливилось выбрать в лабиринте возможностей единственно верный путь. Он выиграл главный приз, поднялся на вершину социальной пирамиды, исполнил все свои юношеские мечты и даже больше того. А ведь, начиная это дело, он не рассчитывал ни на что, кроме мелкого и ничего не значащего удовлетворения от нового научного открытия. Тогда он не знал, что магическая наука — не просто хороший способ развлечь себя, но и великая сила. Но покойный лорд Павел открыл ему глаза на это, да и не только на это.
Все было хорошо, но Хортон не чувствовал никакой радости. В его сердце поселилась тоска, тихая и неизъяснимая, не мешающая размышлять и принимать решения, но не позволяющая наслаждаться завоеванной победой. Потому что победу завоевал не он. Лорд Павел пошел на смерть ради будущего всей страны и в том числе ради Хортона. Когда Хортон закрывал глаза, перед его внутренним взором вставал демон, произносящий свои последние слова: «У нас, пророков, есть традиция приносить себя в жертву ради всякой херни». Потрясатель вселенной пошел на смерть просто и обыденно, ничуть не рисуясь, по дороге он задержался на минуту и отчитал двух баронов за паникерство. А потом подошел к бывшему императору и принял смерть.
«Я войду в легенды, вы будете поклоняться мне», — говорил лорд Павел. Непонятно, правда, что он имел в виду, говоря о поклонении. Может, надо изготовить статую потрясателя вселенной и обязать каждого проходящего мимо отбивать поклон? Помнится, Людвиг говорил, что его новая подруга Изольда записывает в одну книгу все высказывания потрясателя. Когда официальная часть вечера закончится, надо не забыть подойти к ней и потребовать эту книгу себе. Лично подойти, не через посредника, такие жесты хорошо запоминаются и повышают уважение к сюзерену. Или даже не потребовать, а попросить. Дескать, по жизни я повелитель, но в том, что касается памяти лорда Павла, мы все равны… Интересный тезис, кстати, надо обдумать.
Хортон решительно отвернулся от зеркала и вышел в коридор. Его шаги гулко отдавались в тишине замковых коридоров. Он шел, высоко подняв голову и следя, чтобы шаги были равномерными. Весь его облик должен внушать почтение, а немного печали во взоре — даже хорошо, пусть все видят, как он печалится о покойном лорде. Тем более что это правда.
Император вошел в круг света, в то же самое мгновение сотни воителей, плотным строем окружившие церемониальный стол, выбросили вверх разноцветные файрболы. Серый сумрачный день озарился ярким неестественным светом. Это было символично и очень красиво.
Император Хортон прошел к почетному месту во главе стола, и все время, пока он шел, герцоги и графы стояли, согнувшись в поклоне. Но не все — граф Гмохиур, граф Иф, граф Людвиг, граф Ксоук и граф Топ не кланялись повелителю, они приветствовали его улыбкой и взмахом руки. Эти воители делом заслужили право обращаться к императору как к равному, без их помощи Хортон никогда не достиг бы вершины. Понятно, впрочем, что если бы они не помогли Хортону, так помог бы кто-нибудь другой, но это
