— Да, слишком опасен, — кивнул Набрус.
— Мне никто не опасен! Просто времени нет на эту падаль.
— Тогда можно я?
— Еще одна просьба?
— Не пачкай свои руки, Мак Первый. Я выполню эту грязную работу. За тебя.
Враги стояли прямо над ним. Рурт услышал, кто будет вершить над ним злой суд…
Дядя, по всей видимости, был мертв или без сознания. Помощи ждать неоткуда.
В один короткий миг принц увидел темно-русые волосы, собранные в длинную косу, красивый овал лица с вытянутым подбородком, большие голубые глаза и четко очерченные линии губ. Тонкие брови над выразительными глазами сдвинулись к переносице. Бриза тихо шептала: «Нет, любимый, ты не сдался. Ты же сам сказал, что не сдался. Ты — мой Воин Света! И всегда будешь моим… Воином Света! Слышишь, Во- о-и-но-о-м Све-е-та-а!!!»
Зачем ждать помощи? Рурт-то жив!
А если жив, то бой не закончен!
Он прогнал боль, пронизывающую тело. Он собрал свою волю в кулак. А еще — сжал камень, который ощутил под ладонью…
— Ну что ж, я готов, — был голос Набруса.
— Давай же, — был ответ Балахона.
— Получай!!! — был последний крик следопыта.
Принц открывал глаза, уже выкидывая руку в резком броске. Он видел, как камень вонзается в глазницу предателя, и видел, как, принимая этот удар, Набрус продолжает стремительное движение своего клинка в сторону… покровителя.
И бросок Рурта, и удар следопыта сошлись в одном мгновении. Балахон не ожидал такого поворота событий. Он не успел среагировать. Меч прошил его плоть, со страшным хрустом разделяя пополам в области грудной клетки.
В последний момент Набрус вернул все на свои места, поняв, что он — Вспоминающий Крума, верный Дому следопыт.
Глухо упал торс Балахона, сверху — его же ноги, на лицо с застывшей маской удивления. Рядом валился на спину нумус. Камень, пущенный принцем, войдя в его глазницу, пробил череп насквозь.
Изменник вернул свою честь. Он падал. Губы его не двигались. Но Рурт услышал его голос: «Я заслужил».
Следопыт умер достойно. Отходя в мир иной, он забрал туда и Врага. Исполнив свой долг.
— Вот почему он меня не убил, — раздался знакомый голос. — Он Вспомнил, кто он есть. И поступил так, как должен был поступить настоящий Набрус, которого мы любили.
— Дядя! Ты жив!
— Покойся с миром, Воин Света! — Алеандрус подошел к телу следопыта и склонил голову.
Рурт добавил:
— Все же он до конца оставался с нами. И понял это… перед смертью.
— Главное, что понял. Набрус ушел честно.
— Я его «увел», — с горечью поправил принц.
— Он сам. — Алеандрус положил руку на плечо племянника. — Все случилось так, как должно было случиться.
— Его надо похоронить.
— Дождемся «Пулатца».
— Он придет?
— Он уже близко.
Рурт сиял. Он ужасно устал, еле передвигал ноги, но сиял! «Пулатец» придет! Значит, друзья живы!
И дядя жив!
Рурт не без труда высвободил свой меч из древесного ствола. Они пошли к берегу. Не торопясь. Принца переполняло желание расспросить обо всем дядю: как ему удалось остаться в живых, где был он все это время, как там следопыты и Рора?..
Но Рурт удержался от расспросов. Решил, что ему все расскажут, когда будет необходимость. В конце концов, Алеандрус шел рядом с ним, живой и здоровый, а «Пулатец» с друзьями вот-вот должен прибыть — пока этого было достаточно.
Если существует грань между утром и днем, то, скорее всего, наступило такое время. Солнце удалилось от горизонта. Свежий воздух прогревался и становился слегка душноватым. Оставленная бурей влага быстро впитывалась в жадную до воды почву.
Идя уже по сухой траве, почти у самого берега они наткнулись на дерево причудливой формы. Неровный ствол его искривился так, что в одном месте был почти горизонтальным. Затем, плавно заворачивая, снова уходил вверх.
В том самом месте, удобном для сидения, располагалось нечто неожиданное для острова Лок…
Девушка.
Свесив ноги, она словно пыталась раскачать ствол, но тот был достаточно толстым, чтобы не поддаться. Беспечный вид ее добавлял картине необычности. Однако двое Вспоминающих догадывались, что эта картина означает.
Девушка прекратила бесплодные попытки и переключила внимание на вышедших к ней мужчин. Взгляд ее из недовольного превратился в похотливый.
Она смогла бы помочь забыть об усталости…
Лицо ее было красивым — круглое с большими глазами и длинными ресницами, вздернутым носиком, чувственными губами. Роскошные пряди вьющихся светло-русых волос свисали до самого пояса, блестя чистотой и здоровьем. Короткий зеленый плащ оставлял открытыми бедра красивых ног, обтянутых белыми чулками..
— Жарко, — прозвенела она, не обращаясь ни к кому.
После этого тонкие пальцы освободили петлички от пуговиц, и девушка без стеснения распахнула плащ. Под ним было только ее тело.
Красивая пышная грудь, упругая на вид. Краешки ткани плаща касаются потвердевших сосков. Ниже груди — два плавных бугорка ребер, втянутый живот с красивым пупком — короткой вертикальной полоской. Далее — смотрящий вниз уголок между внутренней поверхностью бедер и низом живота. В уголке — пучок светлых волос. Расстегнутый плащ расходился в стороны от красивых бедер. От их середины начинались чулки, белые, но не контрастные на фоне ее светлой, чистейшей кожи.
Мужчины остановились. Но в глазах их не было воодушевления. Видя это, она сдвинулась чуть вперед и почти выпрямила ноги, позволяя им увидеть еще большую часть пушистого уголка между ними. Затем передумала, снова села подальше, но на этот раз поставила одну ногу на ствол, открыв зрителям мягко-розовое лоно. В ней все было гармонично: и по-женски широкие, особенно при узкой талии, бедра, округлые и приятные для мужских рук, и трепещущий «секрет» между ними под красивым бугорком.
Впрочем, секреты и прелестницы — несовместимы. Они открывают мужчинам все, не оставляя секретов. А потом убивают. Для Рурта это было истиной.
— Как ты сюда попала? — обратился к ней Алеандрус, утомленным взглядом исследуя порочное тело.
— Подойди, и я расскажу, — ответила она с ходу, как будто только и ждала вопроса. — Иди, — повторила она вкрадчиво.
— Сама не могла тут оказаться, — следопыт повернулся к Рурту. — Думаю, ей это не под силу.
Девица буквально извивалась на дереве. Губы ее увлажнились. Кончиком языка она добавляла влаги, проводя по их контуру. Грудь поднималась, ведомая глубоким и частым дыханием. Она гладила себя ладонями по соскам, животу, бедрам, не спуская глаз с мужчин и адресуя все движения им. Но с
