проектируется сложным, подчас необъяснимым образом в остальные сферы страны. Проведена централизующая реформа управления регионами – выборность губернаторов заменена назначением, что пресекает сепаратистские поползновения. Централизация электронных СМИ, которой возмущены либералы, есть укрощение информационного безумства, «информационных войн» всех против всех, когда каждая компания была сродни поджигателям. Экономическая централизация, наращивание госкапиталистического уклада есть путь к спасению гибнущих отраслей и высоких технологий, которые тысячами истреблялись в условиях «свободного рынка». Централизм Газпрома есть особая гравитация, в которую не явно захвачены политика, экономика, информация и культура России, медленно, но неуклонно складываясь в гармоническую целостность. Целостность Пятой Империи.
Труба диаметром 1400 мм. Сталь сварена в русских мартенах «Северстали». Прокат – Нижегородская область. Толщина стенки подобна броне, рассчитана на сверхмощное давление газа. Каждый отрезок закупорен с торцов, их склад напоминает коллекцию дорогих гигантских сигар. Заглядываю внутрь трубы, в гулкое просторное жерло. Розоватые кольца света. Запах железа, тончайших лаков. Прохладный сквозняк, в котором чуть колеблется далекое поле кипрея. Глажу полированный бок трубы. Изоляция, черно-стеклянная, словно мокрая кожа кита, отражает ладонь. Кажется, труба откликается на мое прикосновение, чуть слышно вздыхает. Это стальное изделие требует филигранной работы, бережного обращения. Любая царапина, самый малый порез изоляции немедленно ремонтируются «косметологами». Сварка швов подобна соединению кровеносной аорты. Сварщики – хирурги, действующие в стерильной среде. Каждый шов проходит проверку рентгеном. Трубе предстоит работать среди болотных вод и окисленных почв, жары и мороза, сдерживая могучее давление газа, несущегося со скоростью ракеты.
Труба живая. Засыпанная траншея дышит, чуть заметно вибрирует, словно в почве, невидимое, растет корневище. Трубу испытывают на прочность, закачивая из соседних озер и речушек под огромным давлением воду, и труба, литая, как напряженный мускул, сотрясается от непомерных усилий. По трубе пропускают слабые токи, чтобы снизить эффект окисления. Ее чистят и холят, продавливая сквозь нее мягкий пыж, как чистят ружье маслянистым шомполом. Ее контролируют, запуская «зонд», который мчится внутри, фиксируя малейший дефект, снимая и записывая сотни параметров, которые тщательно изучат в лаборатории, как изучают вернувшиеся из Космоса «самописцы». Трубой управляют, посылая на краны и вентили слабые сигналы, приводящие в движение пневмоприводы, – регулируют потоки газа, как регулируют «стрелками» железнодорожные составы, направляя их в разные стороны. Спутник висит над трубой, наблюдая за ней с орбиты. Газопроводы, ветвясь, охватывают континенты, пронизывают мерзлоту и барханы, ныряют в моря и прокалывают скалы. Образуют таинственный, рукотворный, подземный мир, сочетая цивилизацию и природу в животворящее единство.
Труба – стальной гибкий щуп, запущенный не только в пространство, но и во время. Нанизывает на себя бестелесные массивы истории. Трасса газопровода пройдет через Волхов, студеную синюю реку близ Старой Ладоги. Каменная крепость, башни с дощатыми шатрами. Среди зеленого луга – восхитительный белый храм той древней киевско-новгородской архитектуры, в которой – первозданное целомудрие, святая простота и величие. Сюда причалил свой челн князь Рюрик, ладью с лебяжьей головой, косматым парусом, в обрамлении разноцветных щитов. Отсюда повелась Киевско-Новгородская Русь, Первая Империя русских. Об империи говорил мне в Старой Ладоге голубоглазый профессор-археолог, разрывший «раскоп» среди зеленых крепостных валов. Об империи, соединявшей великие пространства между Черным морем и Балтикой. Двадцать народов, множество городов и селений, верования и религии. В этой ранней Империи, чьей первой столицей была Старая Ладога, люди торговали, занимались ремеслами, отправлялись в странствия, жили в согласии и гармонии. Профессор показывал находки разных веков – стеклянный мусульманский перстень с арабской вязью, бронзовую ганзейскую пломбу с латинскими буквами, славянские ожерелья и бусы, ломтик прибалтийского янтаря. Товары, знания, изобретения двигались древними тропами, караванными путями, по которым позднее пролегли великие тракты, железные дороги, газопроводы, а над ними – авиационные маршруты и космические орбиты. Я слушал синеглазого немолодого профессора и восхищался неразрывностью русского времени, в котором, как в просторном желобе, в устремленной бесконечной трубе, льется божественная субстанция русской истории. Несет меня, скоротечную живую частицу, готовую исчезнуть в безымянном множестве тех, кто жил или еще не родился и составляет единый бессмертный народ.
Газпром питает соседние страны газом, а русскую казну – небывалыми прибылями. Вчера еще нищая, обворованная до нитки страна располагает золотом, валютой, раздает долги, приступает к восстановлению «разрушенного врагами хозяйства». Но слишком робко, словно не веря в свалившееся с неба богатство, страшась, что оно снова развеется в прах. Эти деньги не могут быть просто «скормлены». Не могут пойти на случайные, разрозненные проекты. Они должны быть потрачены рачительно, мощно, под осмысленное общее дело, именуемое Проектом Развития. Увы, такого проекта нет. Его не сыщешь ни в Правительстве, ни в партиях, ни в Совете Безопасности, ни в Академии наук, в крупных корпорациях. Не дело Газпрома, занятого добычей нефти и газа, строительством трубопроводов, разведкой месторождений, борьбой за рынки, дипломатией, лоббированием думских депутатов, – не его это дело разрабатывать Идею Развития, без которой не состоится Государство Российское – Пятая Империя русских. Но, быть может, «централизм» Газпрома своим могучим влиянием, не явно воздействуя на власть, на элиты, на круги интеллектуалов, стимулирует этот насущный проект? Ибо Развитие поместит и саму газовую корпорацию в осмысленный контекст современной истории, сольет воедино корпоративные стратегии со стратегией Родины.
Трасса пересекает шоссе. Шествие трубоукладчиков, упрямый рев «КАМАЦУ», хрип «КАТЕРПИЛЛЕРов», тяжеловесные громады «Уралов» упираются в чистый асфальт, по которому мчатся изящные автомобили, набитые электроникой и продуктами фуры. Ни на час нельзя прервать пассажирские и грузовые потоки, питающие несколько областей. «Трассовики» прибегают к испытанному приему – «проколу» поперечной дороги. К самой обочине подводят траншею. Мощные прессы давят на отрезок трубы. Проталкивают, продавливают, пропихивают его под дорогой, пока по другую сторону не явится стальной, заляпанный глиной торец. Прелестная барышня из пролетного «Мерседеса» бросила рассеянный взгляд на утомленного, черного от солнца и гари строителя, беззвучно орущего на громаду бульдозера.
Два трубоукладчика, натянув ремни, тянут отрезок трубы, похожие на старательных муравьев, волокущих драгоценную личинку. Бригадир, немолодой, грузный, в комбинезоне и замызганной каске, «дирижирует» трубоукладчиками. Совершает руками сложный набор движений, в каждом из которых – приказ, предупреждение, запрет, поощрение. Так аэродромный диспетчер направляет траекторию опустившегося на палубу штурмовика. Так объясняются два глухонемых великана. Так Спиваков, всей своей мимикой, всплесками рук, внезапным замиранием руководит «Виртуозами Москвы».
Тут же сварщики огненным помелом обмахивают стык, заливают шов жидкой сталью. Готовые швы, голубоватые, с термическими радугами, инспектирует немец, участник контракта. Белесый молодой инженер из Гамбурга записывает в книжицу показания рентгеновского датчика. Дальше по трассе – бесконечное лесное болото с уходящей вдаль, наполненной водой траншеей, в которой, среди солнечного блеска, чернеет труба, словно всплывшая гигантская водоросль. Ее наполнят водой, утопят, нагрузят тяжелыми бетонными «якорями», засыплют болотной глиной.
Экскаватор зубастым ковшом поддел вместе с торфом останки солдата – истлевшее сукно шинели, ремни походного ранца, алюминиевая фляжка, железный шлем, в котором залип желтый хохочущий череп с глазницами и зубами. Немецкий солдат, сложивший голову в боях за Тихвин, остановленный русской пулей на подступах к Ленинграду.
Инженер из Гамбурга задумчиво смотрит на кости соотечественника, быть может, родственника, ввергнутого катастрофой ХХ века в смертельную схватку с русскими. Абсурд истории – теперь, окруженный русскими сварщиками, он строит русский газопровод в Германию, который явится туда без танков Жукова и артиллерии Рокоссовского. Наполнит теплом и комфортом жилища зажиточных бюргеров.
Газопровод стальной иглой сшивает рваные кромки истории. Примиряет великие, некогда враждовавшие народы.
«Трассовики», «работяги» – предприимчивое племя современных кочевников. С севера на юг. С запада на восток. Под полярным сиянием, когда от мороза лопается твердая сталь. В пекле пустынь, когда труба раскалена, как сковородка. Бригады, рабочие артели, в которых сохранилось нечто от новгородских ушкуйников, от казачьих отрядов, совершавших походы по великим пространствам, оставлявшим после себя
