отношений, технологии, – не только стройки, но и управления огромным, разбросанным по пространствам коллективом. Слегка избалованы возможностями Газпрома, у которого все самое лучшее – офисы, гостиницы, комфортные вахтовые поселки, легковые автомобили, строительная зарубежная техника. Этот корпоративный стиль, принадлежность к суперструктуре, предельно приближенной к власти, вышколенность и едва заметная надменность отличают молодое поколение газпромовцев от их советских предшественников – взбалмошных, но сердечных, действующих среди авралов и срывов, но романтичных и душевных.
Приближенность к власти, к мировой экономике и политике, к хитросплетениям международных и российских проблем делает Газпром таинственным в глазах широкой публики. Недаром здание Газпрома в Москве напоминает магический кристалл со жреческой пирамидой на вершине, в которой пульсирует мистический «синий дух». Все это создает вокруг Газпрома атмосферу таинственности, способствует созданию мифов.
Один из мифов – баснословные зарплаты менеджеров, сгустки миллионеров среди акционеров, некоторые из которых угодили в списки «Форбса». На деле зарплаты газпромовцев весьма умеренны, уступают заработкам управленцев частных компаний, которые предельно понижают оплату рабочего класса, завышая вознаграждение менеджмента. В Газпроме – все прямо наоборот. Мало кому известно, что «миллиардеры» Черномырдин и Вяхирев, герои «Форбса», вернули свои акции Газпрому и уже не фигурируют в списке миллиардеров. Еще один миф – частные газонефтяные компании якобы эффективнее и рентабельнее, нежели «госкапиталистический» Газпром, что должно побудить к «раскассированию» корпорации, передаче ее в частные руки. Это утверждение лукаво скрывает тот факт, что «частники», как правило, покупая лицензию, приходят на все готовенькое – на разведанное месторождение, не обременены социальной инфраструктурой. «Сосут» себе недра и требуют от Газпрома экспортную «трубу». Газпром же вкладывает гигантские деньги в геологоразведку, обустройство месторождений, в поддержание городов и поселков, позволяя добытчикам жить комфортно в условиях мерзлоты и полярной ночи. Конечно, это иная рентабельность, отличная от паразитарной рентабельности «частников». Однако вокруг Газпрома будут оставаться тайны, клубиться всевозможные мифы. Иначе и быть не может, если корпорация государствообразующая. Находится под пристальным вниманием Президента, у которого есть три приоритета: армия, разведка, Газпром.
Находясь в золотом и гранитом Петербурге, в столице Третьей Империи, в дни «петербургского саммита», я вслушивался в скупые комментарии об «энергетической безопасности» мира, которую обсуждала «восьмерка». Ловил себя на мысли, что эти закрытые обсуждения имеют связь с войной на нефтеносном Ближнем Востоке, с возможными бомбардировками Ирана и последующим кризисом китайской и европейской энергетики. А также с «Северо-Европейским газопроводом», не явно включенным в глобальную катастрофику, в мучительное становление Пятой Империи русских.
Бухта портовая под Выборгом. Кромка моря и суши. Точка, где труба оттолкнется от балтийского побережья и нырнет в мягкий морской рассол. Это случится через несколько лет, а сейчас в этой точке – красный сосновый лес, нежная лазурь первозданной бухты, сиреневые валуны с величественной чайкой и тонкие, пронизанные светом, изумрудные травы, над которыми веет ароматный ветер. Не верится, что в эту девственную красоту ворвутся моторы, залязгают яростные ковши экскаваторов, возникнет среди сосен стальная разноцветная геометрия компрессорной станции.
Здесь, утопая босыми стопами в теплый песок, подымая чарку за окончание тысячекилометрового странствия во славу «Северо-Европейского газопровода», мы повстречались с двумя гидрогеологами, что искали среди гранитов и сосняков водяную линзу для охлаждения будущих компрессоров. Крепкие, подвижные, смуглые от солнца, с поразительными голубыми глазами, они были странниками, землепроходцами, которых цивилизация направляла в необжитую глухую стихию. Ученые, «щупающие» земную твердь, знатоки гидросферы, привыкшие к измерениям, инженерным расчетам, они были русскими мистиками, натурфилософами. Очарованные безбрежностью русских пространств, русским духовным Космосом, они религиозно верили в великое русское будущее, которое прозревали своими восхищенными голубыми глазами. Как это часто случается у русских, минуту назад незнакомые, со второго слова мы включились в бурный, всеохватный разговор, в котором технология и политика перемежались с религией и историей, проблемы современной цивилизации и культуры – с футурологией России и мира. Мы расстались, как братья, чтобы, быть может, больше не встретиться. Но это ощущение братства, единства среди родной природы, пребывания в недрах одной истории, в потоке одной созидающей работы, стали тем драгоценным обретением, с которым русское будущее больше не казалось тьмой и бессмыслицей, смена эпох и царств не казалась абсурдом, а во всем открывался Промысел, Высшая Воля, наделяющая наш народ бессмертием.
В Петербурге я окончил поход, зная, что из Финского залива уходит в плавание гидрографическое судно, которое изучает морской участок строительства, – достает пробы донного грунта, исследует «минную обстановку» там, где проходили сражения ХХ века. Я бродил по Русскому музею, наслаждаясь живописью. Иконы и парсуны, передвижники и Суриков, Репин и «Мир искусств», и восхитительный русский авангард с непревзойденными Лентуловым, Гончаровой и Петровым-Водкиным. Каждая икона и картина – окно в великое прошлое, в котором, сменяя друг друга, сияли четыре русских Империи. Четыре ипостаси Государства Российского. И возникло предощущение: неизбежно появится или уже появился творец. Живописец, писатель, композитор, который создаст полотна новой реальности, напишет симфонии возникающей Пятой Империи. Если это будет роман, то, быть может, он будет о людях, строящих газопровод. О тяжких трудах, артельных всенародных усилиях, о драмах и жестоких конфликтах, об этой стальной магистрали, которая выведет людей к балтийскому берегу, – тому, к которому когда-то причалил Рюрик, на котором стоял царь Петр, прорываясь в Европу, на который под пулеметным огнем высаживалась советская морская пехота. Строители, изнуренные и счастливые, отправляя стальную ветвь с побережья в морские пучины, вдруг увидят, как из сумрачных вод волшебно и сказочно подымается мистический град, божественный Китеж – русская мечта о великой Красоте и Победе.
«Завод Полярной звезды»
Я ехал на Север, в «царство Полярной звезды», покидая Москву, где ядовитыми павлиньими перьями горят «казино», кумирами предстают лукавые министры и высокопарные депутаты, властителями дум выступают богатые куртизанки и пресыщенные миллиардеры, телеэкраны без устали впрыскивают в душу разноцветный дурман, в котором витают призраки русской погибели, – падают самолеты, сгорают в избах священники, травят «полонием» принявших ислам «чекистов», людоеды поедают детей, коронуются рогатой алмазной короной растленные художники и вельможные извращенцы. Я ехал в Северодвинск, на «Севмаш», на сталинский исполинский завод, строивший великий подводный флот СССР, чтобы убедиться, – есть ли правда в «Симфонии Пятой империи»? Народилось ли новое Государство Российское? Или это – всего лишь сладкий миф, наваждение? Галлюциногенный сон разума, тоскующего по великому прошлому? И если проснуться, то увидишь мертвый остов Четвертой Империи Сталина, величественный, как пирамида Хеопса. Усыпальницу погребенной истории, которую то и дело тревожат мародеры, срывая бриллианты и золото с бесхозного саркофага?
С такими чувствами, с религиозными страхами переступал я порог завода, возведенного семьдесят лет назад на берегу Белого моря.
Корпусно-сварочный цех. Необъятное пространство, где дали дымятся железом, небеса – в тяжелых металлических тучах, из которых падают лучистые молнии, хлещут стальные дожди. Гром и раскатистый грохот. Скрежет и свист. Колокольный гул и пронзительный визг. Какофония, от которой содрогается сердце. Музыка подземелья, в котором работают огненные кузнецы, сотворяя загадочные механизмы. Синие сгустки плазмы – словно в черном железе раскрываются ярые очи. Искрящиеся кометы – будто ими швыряют друг в друга невидимые великаны. Летающие косматые звезды – сталкиваются, ударяют о стены, отекают красными и золотыми ручьями. Светомузыка Пятой Империи. Кажется, эти звуки и вспышки света сопровождают не рождение машин, не создание рукотворных изделий, а сотворение молодой земли из первородного огня и металла. Вся громада цеха – в непрерывном движении. В высоте качаются кипы стальных листов, словно страницы железной книги, которую листает незримый чтец. Проплывают громадные пустые цилиндры, в которых, как в окулярах, туманится синяя даль. Надвигается черная масса, словно обломок горы с пещерой, где пылает жертвенный алый очаг. Полусферы, параболоиды, цилиндры, усеченные пирамиды – кажется, в этом цеху обитает невидимый геометр, доказывая теорему фантастических пространств, формулу неведомой жизни. Теорему и формулу Пятой Империи. Среди
