Тиль вздрогнул. Внизу, под прозрачным колпаком, проплывали запруженные машинами улицы. Мягкий стрекот винта убаюкивал, – можно было подумать, что последние минуты ему пригрезились. Тиль осмотрел правую ладонь – жесткие листья оставили на коже след, не большой и не слишком болезненный. Всего лишь царапина. Чтобы помнить. И не надеяться, что это сон.
Так все и было. Тиль исполнил увиденный – вернее,
На приборной панели заверещал зуммер, и Тиль отвлекся. Сзади такси нагонял перехватчик.
– Не отвечай, – сказал он пилоту.
– Я обязан. Это полицейский вызов.
Среди кудрявых крон блеснула змейка маленькой искусственной реки.
– Садись.
– Через три минуты будем над платформой…
– Сейчас!
– Это невозможно. Посадка в парке запрещена.
Тиль достал пистолет.
– Да-да, конечно… – пробормотал пилот. – Я сажусь…
Вернуться в отель Тиль позволил себе лишь спустя несколько часов, когда солнце уже ушло за крыши. Слежки не было, но он продолжал мотаться по городу, меняя такси и выкидывая ИД-карты одну за другой. Голос оставил его в покое, и Тиль лихорадочно обдумывал произошедшее.
Тот, кто все это
Он все не мог забыть лицо Козаса, его взгляд – такой же безвольный и бессмысленный, как у блондина в ресторане. И навязчивый шепот:
И оба лифта на этаже, которые помогли ему уйти. И случайное такси на крыше…
В гостиницу Тиль попал в начале восьмого. Элен нервно расхаживала вокруг накрытого стола.
– Я решила, ты уже не появишься…
– Поэтому и заказала обед на две персоны, – улыбнулся он.
– Тиль, твое возвращение… Это был только
Он пожал плечами.
– Все что мы видим – варианты.
– Ты не понял. Часа два назад в сети показали твой настоящий портрет. И с тех пор сообщение крутят каждые пятнадцать минут. Я не знаю, как ты ходил по улице, почему тебя еще не арестовали.
Тиль опустился на диван.
– И что там было?
– Что там было… – рассеянно промолвила Элен. – А что там могло быть?! «Тиль Хаген, опасный преступник, в случае обнаружения немедленно сообщить…» Где они взяли твою фотографию?
– Это его работа… Сам ее изъял, сам же и вернул.
– Но почему?
– Потому, что мы с ним не договорились.
Тиль расстегнул куртку и, сдвинув на столе тарелки, вывалил ворох плоских коробочек – синих с красной полосой и вписанным в нее словом «Deepexedrin».
– Это еще зачем? – спросила Элен.
– Жуй. Набей жвачкой карманы и жуй постоянно.
– Собрался глушить форвертс? Как Альберт…
– И как Полушин.
– Надеешься, это нам поможет?
– По крайней мере, это помешает
– А мы?.. Тиль, мы же станем слепыми!
Взяв пульт, он включил монитор и сразу попал на криминальную сводку.
Фотографию показывали хорошую, возможно, самую качественную из всех, что у него были. Портрет двухлетней давности: гладко выбритый подбородок, дорогой костюм, галстук с золотой заколкой. Позже Тиль не фотографировался.
– Ты был таким хлыщом… – фыркнула Элен.
Он встал и подошел к зеркалу.
– Да… Когда-то был…
Намочив голову, Тиль начал изобретать себе новую прическу.
– Тебя все равно опознают.
– Не исключено.
– А форвертс предупредит. Если ты его не подавишь.
– Придется, Элен. – Он перестал разглаживать волосы и вскрыл упаковку дипэкзедрина. – Ты не спрашиваешь, как я съездил к Козасу…
– Я пока еще не принимала эту гадость. Скажи, там действительно было страшно?
– Он… свернул Козаса в бараний рог. Показал, на что он способен. И я подозреваю, это еще не
