уходят вперед, отрываются от общевойсковых армий на десятки километров. Как обойтись без дорожно— мостовых служб при форсировании рек, которых по пути на запад будет великое множество? Нельзя и без госпиталей. У танкистов ранения особенные, специфические — сильные ожоги, переломы, ушибы. Врачи— специалисты знают, как лечить такие раны, и личный состав быстро возвращается в строй. Каждый опытный боец или командир стоит десятка новичков.
— У меня в госпиталях лечится 23 процента людей из других армий, — заявил в конце своего выступления командарм. — Ими я пополняю полки, бригады и корпуса.[243]
Кроме того, командарм Катуков предложил Верховному усилить танковые армии гаубичной артиллерией, столь необходимой для стрельбы по скоплениям войск противника в лощинах и за холмами.
Большинство командующих согласились с точкой зрения Катукова. И Сталин видел в его предложениях определенный резон. Вопрос о штатах был решен, равным образом как и вопрос о гаубичной артиллерии. Она впоследствии тоже получила прописку в танковых армиях.
Прямо с совещания Катуков и Попель поспешили к М.И. Калинину. Там их ожидал сюрприз — ордена, которыми Президиум Верховного Совета СССР наградил их за участие в Курской битве. К ордену Ленина у Михаила Ефимовича добавился теперь и полководческий орден Кутузова 1–й степени.
Отмечены командованием также были соединения армии Катукова. Приказом наркома обороны СССР 6–й танковый и 3–й механизированный корпуса преобразовывались в гвардейские. Буквально перед отъездом из Москвы в гостиницу позвонил Федоренко и сообщил о приказе № 306 от 23 октября 1943 года. Корпуса теперь получили новую нумерацию: 6–й танковый стал 11–м гвардейским танковым, 3–й механизированный — 8–м гвардейским механизированным. Соответственно новое наименование получили и бригады.
Война продвинулась на запад, но еще заглядывала в глаза миллионам советских людей. За последнее время на советско—германском фронте произошли большие перемены, Красная Армия отбросила германские войска за Днепр, освободила Киев. За Днепром был создан достаточно большой плацдарм, с которого 1–й Украинский (бывший Воронежский) фронт планировал продолжить наступление по освобождению Правобережной Украины. Полным ходом шла подготовка к Житомирско—Бердичевской операции.
Готовились и немцы. Гитлеровское командование сосредоточило между Житомиром, Казатином и Фастовом крупную группировку войск, которая в начале ноября 1943 года нанесла по нашим войскам довольно мощный удар, продвинувшись в глубину до 40 километров. В дальнейшем враг был остановлен, но он постоянно угрожал Киеву.
Гудериан рекомендовал Гитлеру не распылять танковые и моторизованные дивизии, отказаться от нанесения незначительных, мелких ударов, а сосредоточить все имеющиеся силы для наступления на Киев и Бердичев. «Я предложил также подтянуть сюда танковую дивизию из района предмостного укрепления (плацдарма. —
Перед войсками 1–го Украинского фронта стояла теперь задача разгромить противника, освободить Житомир и территорию по линии Любар, Винница, Липовец.
Создается ударная группировка войск, в которую включаются 18–я армия генерал—полковника К.Н. Леселидзе, 1–я гвардейская армия генерал—полковника А.А. Гречко, 38–я армия генерал—полковника К.С. Москаленко, 3–я гвардейская танковая армия генерал—полковника П.С. Рыбалко, 1–я танковая армия генерал—лейтенанта М.Е. Катукова. Эти армии наносили основной удар, вспомогательный на флангах наносили 13–я армия генерал—лейтенанта Н.П. Пухова и 60–я генерал—лейтенанта И.Д. Черняховского, 40–я генерал—лейтенанта Ф.Ф. Жмаченко и 27–я генерал—лейтенанта С.Г. Трофименко.[245]
К этому времени 1–я танковая армия, переброшенная под Киев, в район Дарницы, восстановила свою боеспособность. Были получены с уральских заводов новые танки, теперь их насчитывалось около 600 единиц. Кроме того, Ватутин передал для усиления армии 874–й и 1664–й истребительно—противотанковые полки.[246]
16 декабря Катуков получил оперативную директиву войскам 1–го Украинского фронта, в которой давалась оценка действий войск противника, в первую очередь танковых дивизий, в районе Высокое, Брусилов, Корнин, а также на участке Малин и Радомышль. Через четыре дня приходит приказ: 1–й танковой армии занять исходное положение для наступления за рекой Ирпень, притоком Днепра. Танковая армия вводилась в прорыв в полосе наступления 38–й армии, развивала успех на Казатин.
На исходный рубеж выводились танки, артиллерия, реактивные минометы. Все делалось в соответствии с боевым расписанием. Катуков решил войти в прорыв на участке Брусилов — Хомутец, имея в первом эшелоне 11–й гвардейский танковый корпус и 8–й гвардейский механизированный корпус, во втором — 64–ю гвардейскую танковую бригаду и армейский артиллерийский резерв (79–й отдельный гвардейский минометный, 874–й и 1664–й истребительно—противотанковые полки). Танки шли следом за 74–м и 17–м стрелковыми корпусами 38–й армии. К исходу первого дня наступления предполагалось овладеть районом Водотый — Лисовки, частью сил захватить Корнин, развивать наступление на Бровки и Казатин.[247]
Было известно, что перед 1–й танковой армией держат оборону 19–я и 25–я танковые дивизии немцев. Катуков предполагал, что противник имеет где—то резервы. Какие и сколько? Незнание такой важной детали могло привести к непоправимому. За линию фронта была послана группа капитана Графова. Разведчики прошли по тылам немцев, у города Ружина захватили пленных из 25–й танковой дивизии. В одном из подбитых бронетранспортеров оказались документы 17–й танковой дивизии. Графов передал эти сведения в штаб.
Информация о 17–й немецкой танковой дивизии поставила Катукова и Шалина в тупик.
— Неси—ка, Никиток, свою «стратегическую» карту, — попросил командарм начальника оперативного отдела.
Никитин расстелил на столе оперативную карту. Стали разбираться. 17–я танковая дивизия, по данным разведки, должна находиться в районе Кривого Рога. Как она попала в Ружин? Если переброшена, то когда? Это предстояло выяснить полковнику Соболеву.
Наступило утро 24 декабря. Подходил к концу первый месяц зимы, но вместо ожидаемых морозов наступила оттепель. Для здешних мест такое случалось редко. Погода могла здорово помешать ходу наступления. И все же в 8.00 артиллерийские части прорыва 38–й армии и значительная часть артиллерии 1–й танковой армии начали артиллерийскую подготовку. Она длилась 50 минут и чередовалась с авиационными ударами, которые наносили 291–я штурмовая и 8–я гвардейская истребительная авиационные дивизии.[248]
200 стволов на километр фронта — такая плотность огня была достигнута при прорыве линии обороны противника. Кроме того, сотни самолетов бомбили передний край. Это в значительной степени облегчило пехоте выполнение своей задачи.
В 9.20 Катуков ввел в бой авангардные танковые бригады, а когда они обогнали пехоту — и главные силы.
Немцы не ожидали такого мощного удара и стремительного продвижения советских войск. Перед началом наступления по специальному приказу Катукова были созданы четыре самостоятельные группы смельчаков по 5–6 экипажей. Им ставилась задача: захватить переправы на реке Ирпень, расстреливать скопления немцев на пути движения главных сил армии, с крупными вражескими группами в бой не вступать, обходить их, организовывать оборону.[249]
Отступая, немцы все же взорвали часть переправ через Ирпень, но они на следующий день были восстановлены. Стараясь задержать наши войска, немцы минировали мосты, дороги, устраивали танковые и артиллерийские засады. Чтобы избежать больших потерь, Катуков приказал командирам частей обходить немецкие узлы сопротивления, которые потом разбивались артиллерией и авиацией, передовые же отряды старался как можно быстрее «протолкнуть» на юг и на запад.
