Одновременно противник усиленно нажимал и на 3–й механизированный корпус в районе Крысино, Бабынки, Кияны, видимо, ставя перед собой задачу любой ценой выйти к Богодухову.
И хотя 1–я танковая армия сражалась на широком участке фронта, причем сражалась в одноэшелонном построении, Катуков все же принимает решение 13 августа нанести по противнику удар правым флангом в районе Дергачи, Марьино, Первомайский, чтобы к исходу дня выйти к Высокополью, Левандаловке, Ковяге.[231]
Решение рискованное, но командарм исходил из того, что по соседству на рубеже Березовка — Коломак действуют части 6–й гвардейской армии, а командующий 5–й гвардейской армией всю противотанковую истребительную артиллерию и батальоны ПТР выдвинул на богодуховское направление.
Продвижение войск на правом фланге дало возможность укрепить позиции у железной дороги Харьков — Полтава. Все попытки гитлеровских танковых частей выбить катуковцев с этого рубежа заканчивались неудачей.
Германское командование подтянуло к местам боев 5–й танковый корпус СС и танковую дивизию «Викинг». При поддержке авиации 14 августа немцы атаковали 3–й механизированный корпус.
Фронт изгибался и снова выпрямлялся, танки и мотопехота отступали и наступали, сдерживая противника. Возникла реальная опасность прорыва немецких танков в районе Хрущевой Никитовки и совхоза «Гавриши». Узнав об этом, Ватутин связывается со штабом 1–й танковой армии, Катуков в это время находился на передовой, к аппарату «СТ» подошел Шалин. Начальник штаба доложил обстановку, сделав акцент на усилиях, которые предпринимались командармом, чтобы задержать врага.
Выслушав его, Ватутин сказал:
«Передайте товарищу Ефимову[232] следующее. «Успехи противника сегодня могли быть лишь вследствие преступного поведения командиров, защищавших богодуховское направление. В общей сложности мы, несомненно, имеем превосходство над противником.
Приказываю: решение товарища Катукова, доложенное сейчас вами, носит исключительно пассивный характер и характеризуется разброской сил. Кроме того, не принимается никаких реальных мер, чтобы усилить ваши части, занимающие район Высокополья. Наоборот, я все время получаю от вас ходатайство о разрешении отвести ваши части из района Высокополья. Это в корне противоречит общему замыслу действий, и я категорически требую немедленно принять более реальные меры для усиления войск в районе Высокополья. Точно так же удерживать район станции Ковяги.
Ни Катуков, ни Ротмистров никаких мер не принимают к тому, чтобы перейти в наступление и выйти на тылы противника. Имейте в виду, что Чистякову поставлена задача выйти на фронт Березовка, Коломак, Высокополье, Шаровка, Хрущевая Никитовка. Вы всячески этому содействуете и, пользуясь успехом Чистякова, выходите в район Коломак, Чутово, Благодатное и режете железные дороги противника в районе Карловки. Это наша главная ближайшая задача. Эту задачу выполнить к исходу 15 августа. В течение 14 августа подготовиться к выполнению этой задачи и одновременно самыми решительными действиями совместно с Ротмистровым, Чистяковым и Жадовым разбить противника, наступающего на богодуховское направление и полностью восстановить здесь положение.
Всякое пассивное поведение мы резко осудим и виновных накажем.
Вечером возвратился Катуков. Начальник штаба передал ему содержание разговора с Ватутиным и записанный по «СТ» текст приказа. Пробежав глазами по листу, Михаил Ефимович обронил:
— Ну что же, там, наверху, видней. Мы — солдаты, нам положено воевать. Наши соседи проинформированы о содержании этого документа?
— Да, Ватутин приказал это сделать. Так что Ротмистров, Чистяков и Жадов оповещены о нем.
— Тогда вот что, — Катуков подошел к карте, лежавшей постоянно на столе начальника штаба, посмотрел на расположение корпусов, — попробуем маневрировать огневыми средствами подразделений 5–го гвардейского стрелкового корпуса и оставшимися танками Гетмана и Черниенко. Тем временем наши соседи соберутся с силами, а время на войне — фактор серьезный. Ибо, как говаривал наш незабвенный полководец Александр Васильевич Суворов, «одна минута решает исход баталии, один час — исход сражения, один день — судьбу государства». Не знаю, как насчет судьбы государства, а вот баталию мы должны выиграть.
Шалин напомнил:
— 5–й гвардейский стрелковый корпус в соответствии с приказом командующего фронтом вышел из оперативного подчинения нашей армии еще позавчера.
— Но приказы—то он продолжает получать через наш штаб и действует в одном с нами направлении. Будем держать рубеж Мерефа — Александровка, пока хватит сил.
Богодуховское направление удалось отстоять ценой огромных усилий. Немцы здесь не прошли, а лишь оттеснили наши войска на 18–20 километров.
Командующий группой армий «Юг» генерал—фельдмаршал Манштейн начал спешно готовить контрудар на Богодухов с северо—запада, приказал стянуть в район Ахтырки крупные силы — моторизованную дивизию «Великая Германия», 10–ю моторизованную дивизию, 51–й и 52–й отдельные батальоны тяжелых танков, части 7, 11, 19–й танковых дивизий. Южнее Ахтырки должна была наступать танковая дивизия «Мертвая голова».[234]
В первой половине дня 15 августа противник ударом танков и пехотных частей прорвал фронт 6–й гвардейской армии, захватил ряд сел. Теперь уже полностью изолировал 6–й танковый корпус.
Трудно пришлось бы Гетману, не поддержи его сосед Ротмистров. Андрей Лаврентьевич вспоминал: «В трудный момент, когда противнику казалось, что цель его уже близка, нам оказала помощь 5–я гвардейская танковая армия. Совместно с ней в ходе ожесточенных боев, длившихся до 16 августа, наш корпус и другие соединения 1–й танковой и 6–й гвардейской армий остановили врага, нанесли ему тяжелый урон».[235] Был прорван фронт также и на рубеже 27–й армии С.Г. Трофименко. Немцы вышли в район сел Каплуновка и Запорожец. Командование Воронежского фронта выдвинуло им навстречу 4–ю гвардейскую армию генерал—лейтенанта Г.И. Кулика и часть сил 1–й танковой армии, поставив задачу остановить и отбросить контратакующего противника.
Катуков мучительно искал выход из создавшегося положения. Немцы били по нашей обороне крупными танковыми и моторизованными силами. Только у Каплуновки они бросили до ста машин. Противопоставить такой же бронированный кулак не представлялось возможным. К 19 августа в строю находилось всего 91 «тридцатьчетверка» и 48 машин «Т–60». Ударная сила армии снижалась еще и из—за того, что 31–й танковый корпус Черниенко оставлен был для поддержки неустойчивого фланга 6–й гвардейской армии. Так что для выполнения задачи на главном направлении Михаил Ефимович мог выделить всего 65 танков «Т–34».[236]
Рассмотрев огневые возможности каждой бригады, полка и батальона, взвесив практически все — и опыт командиров, и обеспеченность частей боеприпасами и горюче—смазочными материалами, приняв во внимание бесперебойную работу тыла в условиях наступления, командарм продиктовал начальнику оперативного отдела Никитину боевое распоряжение: «Обращаю особое внимание командиров корпусов на создание противотанковой обороны и требую, в первую очередь, в передовую линию выставить противотанковую артиллерию, ПТР, команды истребителей танков. Танкоопасные направления до 5.00 19.08.43 года полностью заминировать, взять под губительный противотанковый огонь. Боевые порядки соединений как на марше, так и в обороне плотно прикрыть зенитными средствами».[237]
Под боевым распоряжением поставили свои подписи Попель и Шалин.
Совершив ночной марш, части 1–й танковой армии сосредоточились в районе Купьеваха, Новая Одесса, Губановка. В 7.30 Катуков отдал последние распоряжения со своего командного пункта, а через полчаса началось наступление. Основной удар наносился по Ахтырке. Части, введенные в бой, встретили упорное сопротивление противника, прикрывавшегося сильным заградительным артиллерийским и минометным огнем. При удобном же случае немцы контратаковали наши войска танковыми группами по 15– 20 машин.
Рядом с танкистами 1–й танковой армии шли стрелковые дивизии 27–й армии генерала С.Г.
