Как казачьи набеги
Лихорадки крапивной
(Любовь)
И улыбаясь молодости бурной
Я голову свою несу как урну.
Опомнись же! Вторая четверть века!
Что делаешь?
— Да уж который год
Бесчувствую и провожаю реку
Души своей и радуюсь: растет.
На требованья жилистого века
И женскую : тридцатый год!
Бесчувствую и провожаю реку
Души своей, и радуюсь: растет!
На требованья жилистого века
Что делаю? Да уж который год
действую |
Бесчувствую | и провожаю реку
Души своей, и радуюсь: растет!
(28-го сент<ября> 1922 г.)
Если камень летит — в меня он.
С крыши камень упал — в меня он.
Или тот, лавролобый,
В чащах Дафну узрев?..
Радуги переброс.
Лбов — тихая обуреваемость.
В упокоенный плеск
Струений тростниковых.
Лысеющие леса
NB! Мельницу с одним окном, ручей, горбатый мостик.
Проводы реки.
Ива, древо скорбящих.
Разрозненные голоса
Арфы Давидовой.
Посмертный скарб.
25-го русск<ого> сентября 1922 г., день С<ережи>ных имянин, полковой праздник марковцев [108] и канун моего тридцатилетия.
(Подпись под стихом «Так, заживо раздав…».)
Не цветом, а светом
Загадка решается: клен
Такая ж заплата
Как слово: любовь.
Ложь: пурпур и злато,
Ложь: киноварь, бронза и кровь
Спетом
[…]
Не цветом, а светом
Загадка решается: лес
Осенний…
Аминь и Осанна!
Иного не вспомнят уста
Пресветлая осень,
Какое подобье избрать?
(Хождение возле: «Не краской, не кистью».)
27-го р<усского> сент<ября> — 10-го нов<ого> Окт<ября> 1922 г.
Даль, в верстовых столбах пошедшая ввысь.
Все поезда — в Бессмертье, по дороге — Россия.
Все поезда — в Бессмертье, полустанок — Россия.
Лестницей ребер, рук —
Тел воскресающих…
Дух, справившийся с прахом
Шелесты фольги
(NB! шелест засохшей листвы на дубах — точный шелест фольги.)
То благовествую, что сама
Нынче лишь узнала:
