— Нy, заче-ем?! (в голосе — глубочайший упрек и разочарование)
(Кстати, бедная эта девочка недолго пожила: мальчики убежали, а девочка (двух лет — русские) напилась негашёной извести — белили дом.)
— Я не хочу, чтобы у меня родители кончились!
— Почему у нек’торых родителей нет детей? Не у всех родителей есть дети?
— Здесь эти… разбойники жили? Радзевичи, то есть!
Что мне вкусно — то я ем, что мне невкусно — то я не ем. (Присказка с 3-х лет. Козьма Прутков.)
— Почему я не чувствую, когда другому вкусно?
(Июнь 1929 г.)
запись:
— Почему я в 1920 г. (когда уже хорошо писала!) — писала так легко? (Всё Ремесло, напр., написанное в год! Бывало — по два стиха в день!) Что со мной сделалось? сделали? — Сплошное непопадание в волну (ритмическую). Ничто не несет (раньше уносило: заносило — как метель!). Если я еще пишу — и хорошо пишу — то только благодаря упорству. От отчаяния. Голое сознание долга — перед кем и чем? — Раньше: не пишу — не дышу, сейчас: не пишу — не вправе дышать.
Другие ждут «вдохновения»… Если бы я ждала вдохновения!..
Я, очевидно, ныне в состоянии Тютчева, писавшего стих в год. П. ч. не садился — se laissait aller — vivre — (не-vivre!)[43] — прозябал… Ведь если не сесть (засесть) — стихи себя сами не напишут. Придут («в голову» — пройдут сквозь нее облаком) — и пройдут.
Я ведь тоже могу не писать — месяцы! (Не внутренно — могу, стихотворно — могу.) Больше того: я, чаще всего — каждый день, каждый раз, когда сажусь — не могу писать. (Особенно не могла — Федру. Точно воз везла! А как вышла! Самое коварство, что ни малейшей приметы — этого моего возо-везения: водовоз’ства: сплошной поток!) Скажем честно: большие стихотворные вещи — моя каторга.
Последнее вдохновение — Письмо к Р<ильке> (Новогоднее). Федра — уже колодки. Перекоп — вдохновленность не стихом, а темой.
Сейчас — <пропуск названия>. Неделю бьюсь над восемью строками. Чтобы написать эту вещь так, как она была, нужно любить и смочь, т. е. быть мной, человеком, и мной, поэтом (рукою, слухом). Дай мне Бог написать эту вещь хотя бы в год. (Нынче 1-го июля 1929 г.) Столько мыслей — и так мало строк! Столько строк — и так мало связи!
Мур:
Я царь, я большой,
Я даже русский с бородой!
5-го июля 1929 г.
(Стихи: — изваянием собственным) Второе мужеска: Ровно бы — очередь край на мученицын — семени да не хват: — сердца. У Троицы, завтра в Оптину — пусто: мощи. Целые ведра воды нашептанной — Горы просфор и рощи — Свеч — а требует — полыни горше — следу нет — Порча —)
Мур — канун 14-го июля («Quatorze Juillet»[44] — между прочим гениаль<?> <пропуск одного слова> Марка Твэна о французских историч<еских> датах: l’homme du 2 Octobre — 4 novembre — 19 aout — etc. etc.[45]) 1929 г.
— Я хочу себе переменить сестру. Глупо — «Аля». Я хочу с разными именами.
— Вот я сейчас разрубаю: ма — ши — на. Разрубленное.
Я:
Я понимаю вещи только через слово (собственное).
Мур:
— Что такое политик?
— Человек, к<отор>ый устраивает войны (а сам не воюет) — обманывает — торгует — любит всякие новости…
Мур, быстро: — Я тоже люблю новости!
— Когда крокодил бывает добрый? Когда он без зубов?
— Вы любите автомобили?
— Нет.
— А когда Вы будете их любить? Когда их не будет?
— Савка!
— Так нельзя говорить, нужно говорить: Савва.
— Так Вера говорит.
— Вера может, п. ч. она его сестра.[46]
— Как — сестра? Ведь он большой, у больших сестер не бывает.
— Сестра — навсегда.
— Иногда они умирают.
Появившаяся доброта — (41/2 года — ce n’est pas trop tot![47]) —
