Vanves (Sein) 65, Rue J.B. Potin
15-го июня 1938 г., среда
(Нынче впервые ела anguille de mer[203] — сейчас всё пробую — на прощание.)
anonimat de la cretion feminine
Ce ne sont pas des femmes, c’est une femme, toujours la meme, c’est le grand Anonymat feminin, l’immense Inconnu feminin (l’immense Meconnu…).
Nous nous reconnaissons au moindre signe, sans moindre signe.
…Je revendique mon droit d’ecrivaine, elle, genre feminin, e muet, si longtemps muet.
Quand une femme ecrit, elle ecrit pour toutes qui se sont tues — mille ans, et se taisent encore — et se tairont.
Ce sont elles qui ecrivent par elle.
— Que de choses je n’aurais pas comprises si j’etais nee homme.
— Et que de choses vous auriez comprises.
— Lesquelles? Tout ce qu’un homme peut faire, les femmes (ou du moins quelques unes) — la femme — l’a fait: Jeanne d’Arc (guerre) Sonja Kovalevsky (mathematiques) ou peut le faire un jour, car je ne vois pas que la musique (en cas ou l’on me reprocherait l’absence d’un Beethoven feminin) soit plus eloignee de la femme — que les mathematiques.
Un homme n’ecrira jamais les lettres de la Religieuse Portugaise.
Un seul l’a fait — Rilke, mais qui voudra du mot homme pour lui, meme au sens d’humain.
Анонимность женского творчества
Нет разных женщин, есть одна, всегда та же, есть великая женская Безымянность, вечная Незнакомка (вечная Непризнанная…)
Мы узнаем друг друга по мельчайшим приметам и без этих примет.
…Я беру на себя право пишущей, ее, женского рода, с немым «е», так долго немым <немое «е» — непроизносимое окончание, являющееся грамматическим атрибутом женского рода у французских прилагательных и причастий, а также у некоторых существительных, обозначающих профессии>.
Когда пишет женщина, она пишет за всех женщин, тех, что бесследно сгинули — за тысячу лет и еще молчат — и будут молчать.
Именно они ею пишут.
— Сколького бы я никогда не поняла, если бы родилась мужчиной.
— А сколько бы Вы поняли.
— Что же именно? Все, на что способен мужчина, женщины (или, по крайней мере, некоторые из них) — какая-то женщина — сделала: Жанна д’Арк (война), Софья Ковалевская (математика) — или же сможет сделать однажды, ибо я не вижу, чтобы музыка (на случай, если мне укажут на отсутствие Бетховена женского пола) была более далека женщине — чем математика.
Мужчине никогда не написать писем Португальской Монахини.[204]
Единственный сделал это — Рильке, но кому придет на ум слово мужчина по отношению к нему, даже в значении человек (фр.). ]
Эпилог к одной моей IDYLLE CEREBRALE[205]
1926 г. — самое начало (2-го ноября 1925 г. приехала в Париж). Письмо от А. Б<ахраха>, просит повидаться. Назначаю. Высокий типичный еврейский молодой человек — разновидность — высокий. Не типичный высокий, но типичный еврейский молодой человек, долговязый. С большими глазами (или очками), с большими ушами и большими губами. Сидим в ч<ернов>ской кухне: — все Ч<ерно>вы (и не- Ч<ерно>вы, т. е. с ним — человек 12) и едим кровавую колбасу (будэн, — Виллэт — с кашей).
— А это, что Вы едите — кровавая колбаса. Она очень полезная: сгущённая кровь. В том куске, что Вы съели — правда, очень интересно? — целая бочка крови, конечно не бочка, но вроде. Между прочим, ее покупают на метры — здесь 2 метра — но она сильно садится. Здесь как раз бойни, и очень удобно. Она еще совсем теплая.
А. Б. — Гм…
И т. д., повышенно-деловито и участливо, с добротой и даже терпением — точно в ответ на его подробные расспросы (о колбасе).
Словом с колбасы не съехали.
Говорили, впрочем, кажется еще о Борисе З<айцеве>.
Год — не знаю, знаю — весна, положим — 1928-ая. Пишу, очевидно после перерытия дебрей, т. е. напав на какое-нб. его, Б<ахраха>, письмо, что очень хочу повидаться по-человечески, не на людях, не за едой, (NB! про колбасу — умолчала) и предлагаю встретиться на Ch<amp> de Mars — тогда-то — таким-то поездом (день, число, час). Если не может — пусть предупредит.
Данный час, день, поезд. Схожу на Champ de Mars, отдаю билет, подымаюсь по лестнице, вхожу в здание вокзала — никого. Жду возле вокзала 10 минут, спускаюсь с лестницы, сажусь в обр<атный> поезд. Дома — пишу: На вокзале была, но никого не было. Если шутка — глупая, месть — недостойная, ибо недостаточно крупная: что мне в том, что я проехала на Ch<amp> de Mars: очень люблю ездить на Champ de Mars! Самолюбия («стояла и ждала») у меня отродясь нет. Ведь я стояла и жда-ла. Недоразумение? Слишком поздно ответил, что не может?.. — ??? —
