– Она же не родилась оперной певицей! – настаивал вице-президент. – У нее же должно было быть детство! – Даже его жену, которая родилась в богатой семье и всегда была избалованной девчонкой, окруженной всевозможной роскошью, в детстве научили готовить.
– Возможно, но, насколько я понимаю, для нее всегда готовили пищу другие.
Роксана, которая перестала следить за разговором, снова откинулась на обитую золотым шелком спинку дивана, подняла вверх руки и пожала плечами. Жест получился выразительным и очаровательным. Такие гладкие руки, которые никогда не мыли посуду и не лущили горох.
– Скажите ему, что его шрам выглядит гораздо лучше. Благодарение господу, что эта девушка была рядом, когда все случилось. В противном случае он, вполне возможно, попросил бы меня зашить ему физиономию.
– Должен ли я ему сказать, что вы не умеете шить? – спросил Гэн.
– Лучше, если он услышит это теперь же. – Певица снова улыбнулась и пожелала вице-президенту всего хорошего.
– А вы умеете готовить? – спросил Рубен Гэна.
Гэн вопрос проигнорировал.
– Я слышал, что Симон Тибо жаловался на качество еды. Он говорит так, словно знает толк в еде. К тому же он француз. Французы, как правило, умеют готовить.
– Две минуты назад я бы то же самое сказал про женщин, – вздохнул Рубен.
Но с Симоном Тибо им повезло. При упоминании о сырых цыплятах его лицо просветлело.
– А овощи? – спросил он. – Слава богу, их еще не испортили!
Пробираясь между слонявшимися без дела по гостиной и холлу заложниками и террористами, они направились на кухню. Тибо сразу же устремился к овощам. Он вытащил из коробки баклажан и покатал его на руке. Его блестящие бока могли служить зеркалом. Он понюхал красивую темно-лиловую кожицу. Особого запаха не было, но тем не менее от плода исходило что-то темное и землистое, что-то очень живое, и ему сразу же захотелось его откусить.
– Хорошая кухня, – сказал он. – Разрешите мне взглянуть на ваши кастрюли.
Рубен начал последовательно открывать перед ним все ящики и шкафы, а Симон Тибо провел их систематическую инвентаризацию: проволочные венчики для сбивания, миксеры, ручные соковыжималки, пергаментная бумага, двойные кипятильники. Любые кастрюли, какие только можно себе представить, любых размеров, от самых маленьких до громадных, вместимостью до тридцати фунтов, в которые мог спрятаться не очень крупный двухгодовалый ребенок. Это была кухня, где можно было приготовить ужин на пятьсот персон. Кухня, способная накормить массы.
– А где ножи? – спросил Тибо.
– Ножи висят на ремнях бандитов, – ответил вице-президент. – Они намереваются рубить нас наподобие котлет или насмерть резать хлебными ножами.
Тибо побарабанил пальцами по стальной столешнице. Весьма красивая штука, но у них с Эдит в Париже столешницы сделаны из мрамора. До чего же замечательное кондитерское тесто можно раскатывать на мраморной поверхности!
– Идея неплохая, – сказал он. – Очень неплохая. Раз уж они забрали все ножи. Гэн, пойдите и скажите командирам, что мы стоим перед выбором: либо готовить себе пищу, либо есть цыплят сырыми. Пускай тогда они сами не артачатся и едят сырых цыплят. Скажите им, что мы понимаем всю свою моральную ненадежность и считаем, что давать нам в руки режущий инструмент можно только под усиленной охраной. Попросите их прислать сюда обеих девушек и еще, может быть, того самого мелкого мальчишку.
– Ишмаэля.
– Да, парня, который может взять на себя всю ответственность, – сказал Тибо.
Произошла смена дежурного наряда, или, по крайней мере, Гэн увидел, как два юных террориста сняли кепки, но среди них не было Кармен. Если она уже вернулась, то находится сейчас в той части дома, куда заложников не пускали. Со всей возможной осмотрительностью он искал ее повсюду, куда ему разрешалось ходить, но безрезультатно.
– Командир Бенхамин, – обратился он к командиру, который в столовой читал газету с ножницами в руках: он вырезал из нее все посвященные им материалы, как будто сам собирался когда-нибудь взяться за издание газеты. Телевизор вещал все дни напролет, но заложники неизменно изгонялись из комнаты, где передавались новости. Они могли слышать только фрагменты и обрывки. – В нашем рационе произошли некоторые изменения. – Конечно, Тибо был дипломатом, но Гэн считал, что у него больше шансов добиться желаемого. Между ним и французом существовала некоторая разница в характере. У того было слишком мало опыта в почтительности.
– Какие изменения? – не глядя спросил командир.
– Продукты присылают неприготовленными, сэр. Просто ящики с овощами, сырые цыплята. – Хорошо хоть, что цыплята битые и ощипанные. Недалек тот день, когда обед будет приходить к ним самостоятельно в виде живых цыплят и живых коз, которых надо будет еще подоить.
– Так приготовьте еду. – Он вырезал кусок с третьей страницы.
– Вице-президент и посол Тибо уже собрались это сделать, но они вынуждены попросить вас о предоставлении им нескольких ножей.
– Никаких ножей, – отрезал командир.
Гэн минутку подождал. Бенхамин скомкал те заметки, которые только что вырезал, и швырнул в кучку таких же упругих шариков.
– К сожалению, в этом вся проблема. Сам я очень мало смыслю в поварском искусстве, но, даже по моим понятиям, ножи совершенно необходимы для приготовления пищи.
