королю. К Энтони подошел отец Максимилиан.
– Ну что ж, начало положено, и хорошее. Что вы намерены делать дальше, милорд?
– Комендант приведет к присяге остальные войска, а мне надо заехать еще в одно место, а потом возьму полк кавалерии – и в Аркенайн.
– А там что? Решился ли Себастьян арестовать собственную невестку и несколько десятков представителей высшей знати?
– Нет, он поступил иначе, – и Энтони показал настоятелю приказ.
– Да, в уме ему не откажешь. Дайте мне эту бумагу до утра, – попросил священник. – К рассвету я привезу ее в кавалерийские казармы. Попробую добыть для вас еще одну подпись…
…Герцогиня Баррио, поднятая с постели среди ночи, вышла в капоте.
– Простите, Бейсингем, уж коль скоро вы являетесь в такое время, надеюсь, вы не станете требовать от меня полного следования этикету. Что случилось? Судя по вашему торжествующему виду, вы низложили Элизабет?
– Да, – задыхаясь, выпалил Энтони. – На троне – Себастьян. Прошу прощения за столь поздний визит… или за столь ранний… но у меня есть время лишь до утра. Мне очень нужно переговорить с Аланом.
– А мне – с вами, милорд, – послышался голос мальчика. – Я ломал голову, как сообщить вам о том, что узнал. Если бы вы уехали всего на два дня позже… или если бы гонцы из Аркенберга приехали на два дня раньше. Вы даже не представляете, милорд, с чем мы столкнулись!
…На столе библиотеки лежала книга. Старинная книга, переплетенная в потертую кожу.
– Это «История культов» аркенбергского епископа Аматлора, – даже сейчас Алан говорил неторопливо, лишь слегка вздрагивающий голос выдавал волнение. – Он жил за двести лет до Трогара и занимался делом, не приветствуемым церковью, – изучением языческих и дьявольских культов. Труд его то запрещали и жгли, то разрешали – но не переписывали, так что сохранилось всего несколько экземпляров, один из них – в библиотеке аркенбергского архиепископа. Он охотно прислал мне эту книгу – рад был избавиться, да и я взамен предложил кое-что такое… впрочем, не будем об этом, время дорого. Лучше я расскажу вам, куда вы, милорд, изволили попасть…
«Артона бы сказал – вляпаться», – подумал Энтони. Алан раскрыл книгу.
– Это он?
…Да, это было то же лицо, которое он видел на стене в Аркенайне. Прямой нос и рот, миндалевидный разрез глаз, чуть изогнутая линия бровей, волосы, падающие темной глыбой на плечи. Однако здесь он был изображен полностью: мускулистое стройное тело, два больших темных крыла – и свет, заливающий все вокруг.
– «Блистающий свет»? – дрогнувшим голосом спросил Энтони.
– Да, это изображение дьявола называется именно так. А теперь посмотрите сюда.
На следующей картинке было все то же лицо, теперь обрамленное со всех сторон языками пламени.
– Огненный демон… – неуверенно сказал Бейсингем.
– Не совсем, – покачал головой Алан. – Огненного демона рисуют похоже, но несколько иначе. На самом деле это более раннее изображение и его, и той сущности, которую вы видели на предыдущей картинке. Так сказать, общий прародитель. У него есть имя: это Тариус, хозяин огня. Во всем пантеоне языческих богов я не знаю более мрачного божества и более чудовищного культа.
Зародился он на островах в Эзрийском океане. Много тысяч лет назад там существовал архипелаг. Поначалу он назывался Баали, потом – Утрашти… ну, неважно. Мы знаем его как Альтону.
– Утонувшая земля! – воскликнул Энтони.
…В детстве он читал легенды об утонувшей земле. В теплом, ослепительно синем океане возвышались изумрудно-зеленые острова, славившиеся редкими фруктами, несравненным жемчугом и вином, острова, где всегда было лето. Но однажды в полночь земля разверзлась, оттуда вырвался огонь, и наутро на месте островов лишь лениво перекатывались волны…
Как оно всегда бывает в жизни, на самом деле все было немного не так. Хроники начала Древней Империи рассказывали о благодатном архипелаге более подробно и менее романтично. Действительно, около трех тысяч лет назад в Эзрийском океане существовал архипелаг Альтона, с ним шла бойкая торговля, ходили караваны судов. Оттуда везли жемчуг и вино, туда – континентальные товары и рабов. Рабов островитяне требовали много, причем самых дешевых – старых, больных или, наоборот, детей. Купцы рассказывали, что рабами жители Альтоны кормили своих богов. Впрочем, в то время человеческими жертвоприношениями удивить было невозможно – скорее достойно удивления, если какой-либо культ обходился без них. Но то, о чем повествовал епископ Аматлор, выглядело жутковато даже по меркам языческих времен.
Прекрасные острова Альтоны являлись подножиями вулканов, которые время от времени просыпались. Самый большой остров назывался Тариус. Там и находился главный храм культа Великого Огня, на других островах имелись храмы поменьше.
Философия у жрецов Огня была крайне простая. Жизнь – лишь мгновение, дуновение ветра, а смерть велика и всемогуща. Поэтому весь свой религиозный пыл они тратили на поклонение смерти в самом впечатляющем ее виде – гибели от вулканического пламени. А чтобы умилостивить грозное божество и получить отсрочку, ему приносили жертвы.
Пока Алан рассказывал, услужливое воображение Энтони уже нарисовало картинку. Пологий склон горы, зеленеющие виноградники, черная площадка, в середине жертвенный камень, в отдалении – жадная до зрелищ толпа. Вокруг камня выложен из поленниц пятиугольник, его на небольшом расстоянии охватывает еще один, затем – еще. Число пятиугольников может быть разным. В благополучные годы их два-три, а если предсказания неблагоприятны, то и пять-шесть. В проходы между поленницами загнаны люди: рабы, приговоренные преступники, военнопленные. Сильные связаны, слабые и так никуда не денутся. На камне, в бронзовом кресле – главная жертва, на сей раз – провинившийся жрец. Он понимает, что не вырваться, но все равно бьется в своих путах и молит о пощаде, хоть и знает, что пощады не будет. Рабы тоже знают, что их ждет – в воздухе стоит стон ужаса, лишь маленькие дети ничего не понимают, но и они притихли.
Служители Храма Огня смотрят на восток – ждут, когда над океаном поднимется солнце. И едва край солнечного диска отрывается от морской синевы, поленницу поджигают с пяти концов. Пламя разгорается, стон переходит в вой, сейчас огонь доберется до первых жертв – и вот добрался, в воздух взвивается чудовищный вопль, который он не раз слышал огненной ночью в Трогартейне, на пожаре…
Энтони вскочил, опрокинув стул.
– Что с вами, милорд? – удивился мальчик.
– Боже мой, Алан! – вскрикнул Бейсингем, захваченный страшной догадкой. – С пяти концов! Пожар Трогартейна!
– Ага! И вы об этом подумали! – воскликнул Алан. – Я тоже сразу сообразил, как прочел. Знать бы раньше…
…В конце концов, как и следовало ожидать, Альтона погибла, уничтоженная собственными вулканами, вместе со своим несчастным населением. Однако знать и жрецы успели уплыть. Они добрались до континента, основали колонию там, где сейчас находится эзрийское побережье, и добавили свои камни в ожерелье культов древнего мира.
Давно уже не было смысла в том, чтобы ублажать божество огня – на эзрийском берегу нет ни одного вулкана. Но утилитарный смысл культа вскоре забылся, осталась лишь его мистическая составляющая, осталось изображение бога Огня – миндалевидные глаза, черные густые волосы, прямой рот, характерные для жителей Альтоны. Забыли и о подземном огне, и тогда Тариуса стали отождествлять с солнцем и символически обозначать в виде крута. Прошло еще несколько веков, и он стал попросту богом смерти. Философия культа и теперь оставалась простой: жизнь человека мимолетна и мгновенна, как полет стрелы, ее целью и смыслом является смерть.
– Стрела и круг! – прошептал Энтони.
– Именно так! А обряды остались прежними, равно как и огненное жертвоприношение. Теперь, когда в
