Это был жестокий ответ, но мальчик беззаботно встряхнул волосами:
– Ну и что? Будь умнее, чем зверь, будь быстрее, чем зверь…
– Кто это сказал? Тормун?
– Нет. Так у нас говорят старики. А правду рассказывают, что хартоги – лучшие бойцы на свете? – спросил Вилмор. – Научи меня каким-нибудь приемам, прошу!
– Не сейчас. У меня и оружия-то нет. Скажи лучше, я слышала, будет какой-то праздник?
– Да, будет. Сегодня вечером. Тормун набирает новых охотников, и они будут ловить для него зверя!
– Какого зверя?
– Не знаю. Тормун скажет, какого надо…
Вскоре Далмира покинула словоохотливого подростка и обошла селение вдоль и поперек, приглядываясь к кипевшей вокруг жизни. Готовился настоящий пир, и прямо посреди единственной улицы мужчины ставили длинные столы и скамейки, а женщины сновали то из дома, то в дом, расставляя на столах угощение. Здания в поселке стояли в две линии: длинные, приземистые, крытые древесной корой и ветками, они не отличались друг от друга внешним убранством. Лишь входы различались: мощные дверные арки покрывали изображения всевозможных животных и птиц, вырезанные с разной степенью мастерства и достоверности. И среди охотников встречались настоящие художники и умельцы.
Вечером начался пир. Хартоги и охотники сидели вместе, смешавшись в одну веселую, гомонящую толпу. Местных женщин за столы не пускали, и Далмиру это неприятно удивило. В ее селении все праздники проводили сообща. Вместе ели, пили и танцевали. «Здесь другой мир, – с грустью думала девушка, – и с этим придется смириться. В Эшнаре свои законы, здесь – свои, но мир велик, быть может, найдется место и ей по нраву?» Она улыбнулась, найдя эту мысль замечательной, и принялась за еду. Несомненно, всевозможная дичь была тут главным блюдом. Столы ломились от жареного, вареного с овощами, запеченного с кореньями на углях и еще десятком способов приготовленного мяса и птицы. Далмире понравилась красная колбаса со странным пряным и острым вкусом, но, узнав, что ее готовят из крови животных, девушка больше не притрагивалась к ней. В огромных чанах плавали разрезанные на куски вареные овощи. Их вылавливали вилками или просто руками. Далмира едва не обожгла язык, но аромат от овощей шел просто чудесный, и они таяли во рту, радуя язык нежным сладковатым вкусом. На больших подносах горками лежали желтые и красные лесные ягоды, и девушка тотчас оценила их остро-сладкий вкус. Невозможно оторваться!
В разгар праздника гул голосов стих, и слово взял Тормун. Он долго славословил принимавших его охотников, и седые старцы, сидевшие на почетных местах, довольно трясли бородами. Затем он вызвал одного из своих людей и при всех передал небольшой, но увесистый мешочек. Толпа возликовала, но радовались, в основном, хартоги-охотники. Как поняла Далмира, этот человек долгое время служил Тормуну, а теперь, получив заработанное, может отдыхать. Но на его место требуются молодые… Пьяная и горластая молодежь заорала еще сильней. Каждый из них был готов отправиться с хартогами куда угодно, но Тормун сумел перекричать их, заявив, что с ним пойдут только самые лучшие, а кто лучший – покажет охота!
Вяло прислушиваясь к застольным речам, Далмира ела и пила, пока порядком отяжелевший желудок не потребовал отдыха и сна. Выбравшись из-за стола, она заметила, что не одинока. Группки пирующих разбредались кто куда, причем, как правило, мужчины были не одни. Стройные и ловкие девушки появлялись из темноты, уводя крепких и охочих до любви хартогов.
– Ты понравилась мне, красноволосая, – проговорил кто-то, и Далмира резко повернулась. Один из местных, высокий мужчина с небольшой бородкой и ярко блестевшими в свете костра глазами, улыбаясь, смотрел на нее. – Я смотрел на тебя и не мог отвести глаз. Ты очень красива и не похожа на наших женщин. Останься со мной этой ночью, и ты не пожалеешь!
– Я не хочу, – ответила девушка. – Оставь меня.
– Почему? – удивился он. – Ни одна из бывших со мной девушек не может сказать, что я был с нею неласков или скуп. Может быть, ты хочешь чего-то? Только скажи.
– Я устала и хочу спать. – Далмира обошла его, направляясь к своей повозке.
– Так-то ты отвечаешь на наше гостеприимство! – воскликнул охотник, схватив ее за руку.
Хватка была крепкой, Далмира тут же поняла, что силой не вырваться.
–Хорошо! – согласилась она, пытаясь ласково улыбнуться. – Я пойду с тобой, но с одним условием!
– С каким?
– Я ведь не простая девушка, я боец-хартог, – Далмира пристально посмотрела на охотника, – сплю только с тем, кто выдержит мой удар!
– Твой удар? – усмехнулся верзила, смерив девушку снисходительным взглядом.
– Да. Если я свалю тебя, ты уйдешь!
– Ну, бей, – усмехнулся он, расставив вширь руки.
Далмира размахнулась кулаком, но ударила ногой, попав точно в пах охотника. Тот кулем повалился наземь, задыхаясь от боли и ярости.
– Не печалься, – сказала она, – еще никто из мужчин не выдерживал этот удар…
Изрыгая проклятия, охотник с трудом поднялся с земли и, прихрамывая, пошел за девушкой, но мощный удар по затылку лишил его сознания. Встряхнув пальцами, Оллок удалился в тень.
Далмира проснулась от яркого солнца. День обещал быть на славу. Небо заполнила длинная череда облаков, похожих на сплетенные руны или косяки белоснежных рыбин. Отец говорил, что в такие дни удача не спит…
Лагерь был непривычно пуст. «Что снова случилось? – подумала она и вспомнила: – Охота! Сегодня охота, и все отправились в лес! Как же она проспала! Впрочем, ее наверняка бы не взяли. Сердце вдруг накрыло горячей волной: а вдруг это шанс!? Ее единственный шанс бежать, пока все охотники ушли! Все ли? Далмира огляделась. Кто-то из хартогов спал на повозках, некоторые слонялись по селению, трое стояли у колодца, обливаясь водой из ведра. Ворота открыты и – никакой охраны!
Далмира спустилась на землю, оглянулась и медленно двинулась через площадь. Никто не обращал на нее внимания, местные занимались своими делами. Девушка подошла к воротам и вышла наружу. Перед ней лежала обширная пустошь, на которой чернели остроконечные обрубки пней, за ними – опушка леса. Свобода! Но куда она пойдет? Ведь это земли охотников, где ей спрятаться здесь?
– Далмира!
Вздрогнув, она повернулась. Это был Вилмор. Мальчишка улыбался, показывая ровные острые зубы. Вот привязался!
– Что тебе?
– Ты погулять решила? Хочешь, покажу тебе наш лес?
– Хочу! – улыбнулась Далмира.
Сердце гулко стучало, радуясь и страшась одновременно. Быть может, это ее последний шанс? Вместе с Вилмором она двинулась к опушке, чувствуя, как громче и громче бьется сердце.
– В лесу можно заблудиться, – сказал Оллок, выходя им навстречу из-за деревьев.
Далмира остановилась. Ей хотелось плюнуть в него. Проклятый хартог! Он всегда рядом!
– Пойдем-ка назад, скоро охота вернется, – сказал хартог и, будто ненароком, положил руку на торчавшую из-за пояса плеть.
– Я хотел показать ей лес. Со мной она не заблудится, – сказал Вилмор.
Не удостоив мальчишку ответом и даже взглядом, Оллок двинулся к селению. Далмира поплелась следом. Вилмор почесал щеку и отправился в лес один.
Охота удалась. Охотники принесли несколько пойманных зверей, завернутых в сети так тщательно, что Далмира не могла разглядеть их. Добычу опустили в крытую повозку через верхний, специально прорезанный для этого, люк, и Далмира услышала злобный рык пойманного зверя. Люк захлопнулся, и отчаянный вой стал почти не слышен, растворившись в шуме поднимавшегося лагеря. Охотники отдыхали, бойцы сворачивали шатры и впрягали в повозки крогов.
Караван вновь двинулся в путь, и девушка заметила двух молодых охотников, восседавших на головной повозке. Они молча и горделиво потрясали длинными луками, прощаясь с соплеменниками. Дорога пошла лесом, но вскоре он закончился, и Далмира увидела бескрайние поля, заполненные радующим глаз разноцветьем. Аромат усыпавших поля желтых цветов был прекрасен, и Далмира, спрыгнув с повозки,
