бы, замешкалась, и все кончилось бы гораздо хуже. Но мне, слава богу, уже исполнилось тридцать, а скоро, буквально в феврале, исполнялось тридцать один. В этом возрасте уже умеешь правильно реагировать на ситуацию.
– Караул! Пожар! – заорала я. – Спасайся, кто может!
– Что? – застыл на месте Денис.
Заори я что-то другое, возможно, он бы и помог мне заткнуться, а так, пока он соображал, горим – не горим, я уже успела подхватить сапоги и выскочить на лестничную клетку.
– Имей в виду, если будешь распускать слухи – убью, – неуверенно и неубедительно, шепотом (чтобы не услышали соседи) пригрозил Денис.
– Слухов боишься? – усмехнулась я и сбежала по лестнице вниз. Выскочила на улицу, на ходу застегивая пальто. И расхохоталась.
Да, так могу только я. Встречаться с человеком больше полугода, спать с ним, но так и не понять, с кем имею дело. Прожить с человеком четыре года, и ровно так же точно ни в чем не разобраться.
– Значит, все кончено? – смущенно спросила у меня Динка, потому что в тех растрепанных чувствах, что я выскочила из подъезда, домой я, конечно, пойти не могла.
Хотя мне очень хотелось поплакать на Костиной груди. Но он бы наверняка спросил, в чем дело. Что бы я ответила? Меня побил любовник? Бывший любовник. Нет, не думаю, что Костя проявил бы понимание. Стало быть, я пошла к Динке. Тем более Косте я так и сказала еще с утра, что на весь вечер поеду к Динке…
– А ты уверена, что все кончено? – настойчиво повторила Динка, глядя, как я старательно налегаю на коньяк.
– Ты считаешь меня мазохисткой? – Я показала ей на пылающую щеку, которую пыталась замазать тональным кремом. – Да я к нему теперь и близко не подойду.
– Н-да, кто бы мог подумать! – воскликнула она. – Ну, слава господу, хоть так закончилось. Могло быть хуже.
– Это точно, – не стала я спорить.
Хотя в одном тогда мы обе ошибались. В том, что все кончено. Мы сидели и перебирали все подробности состоявшегося между мной и Денисом ошеломительного прощания, считая, что самое сложное уже позади. У меня и сомнений не возникало, что теперь я буду хранить верность супругу. После ТАКОГО желание искать где-то на неведомых дорожках следы неведомых ПП пропало у меня на корню. Но мы сколько угодно можем думать, что, сказав «стоп», мы в состоянии действительно все остановить. На деле это не совсем так. Если в чистую воду брошен камень, то неизбежным образом появятся круги на воде. Поэтому для меня все только начиналось.
Часть вторая
Согласно закону кармы
Глава 1
О том, как хорошо иметь своих людей на местах
Если бы я могла выбирать, я добавила бы в свою жизнь немного Тарантино. Все то же самое, но только поэтично, круто, в рифму. В его мире люди даже морды друг другу бьют в рифму, не говоря уж о простых естественных вещах. Таких, как секс, любовь к детям, и черничные пироги. Один сплошной праздник, даже когда кругом горы трупов. Потому что несравненная Ума Турман делает это так, словно песню поет. Нет ей соперников, нет ей преград. Монолитная армия перед ней словно спелая пшеница под косой. Дружно ложится под ноги и сама увязывается в снопы. Вот бы мне так! Вообще, если я на кого бы и хотела быть похожей, так это на Уму. А что, у меня тоже светлые волосы. Мне саблю какого-нибудь правильного японца, уж я бы оторвалась.
– За убийство у нас дают… – остерегла меня Дудикова, – много-много и без свиданий.
– С саблей это было бы не убийство!
– А что? – засмеялась она.
– Ритуал! Обряд! Жертвоприношение!
Мы с ней сидели у меня на работе, отмечая прошедшие новогодние праздники. НН отсутствовал, но любезно позволил нам не скучать в трясине домашней лени и объявил третье число датой ИКС для выхода на работу. Хотя все нормальные турагентства честно залегли на дно до десятого, чтобы пропить и прогулять все те невероятные доходы, которые нарисовались у них в кармане в результате праздничной миграции человечества в хаотических направлениях.
– За жертвоприношения положены те же статьи, что и за убийство, – лениво разглагольствовала полусонная Динка, вольготно развалившаяся на нашем офисном диване.
– Хорошо, что ты приехала, – порадовалась я.
Потому что перспектива трудиться вдвоем с Аллочкой третьего января меня оставила бы глубоко подавленной. А так расчет оказался верным. Наш совместный офисный сейшн ничему не противоречил. Мы втроем накрыли поляну, разлили по бокалам красное вино, разлеглись по кожаным креслам и принялись отмечать Новый год по-нашему, по-девичьи. Сначала мы обсосали все кости своим мужикам. То есть сначала мы еще раз подробно обсудили всю глубину глубин Дениса, который как ни в чем не бывало расхаживал по Динкиной баснословно дорогой поликлинике, улыбался, зыркал синими глазами на медсестер и уходил в себя, когда моя подруга передавала ему от меня привет. А делала она это регулярно. Исключительно для собственного удовольствия, потому что я ее, естественно, об этом не просила.
– Я ему сказала, чтобы он на новогодний алко-сейшн обязательно привел жену.
– Да ты что?! – охнула я. – И что, привел?
– Я ему прямо при директоре сказала. Мол, дорогой коллега, что же вы отлыниваете от коллективного праздника? Приходите-ка на пьянку всей семьей, по-свойски. Не лишайте супругу халявы, – дурачилась пьяная уже третьи сутки Динка.
– И что? Как она?
– Не привел. Да я и не надеялась. Наверняка какая-нибудь забитая мышка. Слушай, а может, написать ей письмо? – оживилась Дудикова.
Все-таки заняться нам было нечем, телефоны, по которым (по версии НН) должны были звонить запоздалые отдыхающие, логично молчали.
– Какое письмо? – кивнула Аллочка. – Я могу любой документ составить. У меня определенный литературный талант.
– У тебя есть определенный талант сороки. Все на хвосте разносить, – отмахнулась я. – На хрена ей наше письмо?
– Ра-зо-бла-чи-тель-но-е, – с трудом выговорила Дудикова.
– И что написать? Подскажите, бьет ли вас супруг? Мы думаем, что да, но нам любопытно узнать правильный ответ? – ерничала я.
– Да ну тебя. Все опошлишь! Тогда рассказывай о Косте, – велела мне Динка тоном барыни. Алла одобрительно кивнула.
– О Косте? – задумалась я.
Про мужа я ничего интригующе-негативного рассказать не могла. Кроме того, что Новый год, принеся вместе с собой новые надежды, многое изменил в моем отношении к нему. Когда я на последнем издыхании порвала с Денисом, персона «законного мужа» вдруг заиграла в моих глазах в совершенно ином свете. Возможно, в этом была виновата моя нечистая совесть, а возможно, Костик действительно стал немного другим.
– Он разговаривает. Он говорит со мной по вечерам. Мы с ним ходили и выбирали банк, чтобы к лету взять ипотеку. Он держит меня за руку, говорит, что счастлив, когда я рядом. Что это значит? – растерянно спросила я.
Динка состроила гримасу всезнайки:
– Измены оздоровляют брак! Я даже об этом читала. Он понял, что может тебя потерять, и теперь стремится удержать рядом.
– Может, и так, – задумчиво кивнула я и допила вино. – Только меня все это так радует!
– Наслаждайся, – милостиво разрешила мне Динка.
– Знаешь, я вчера готовила для него курицу по-царски, – открыла я все карты.
