Словом, приехали Вовка с Игорем в один из заволжских колхозов и для знакомства выпили бутылочку с парторгом и председателем правления. Игорь подарил им по книжке своих стихов. Председатель, впервые живьем увидав настоящего поэта, до того разволновался, что подписал контракт на 'изготовление и установку памятника солдату' с суммой, почитай, втрое, превышающую реальную стоимость работы. Несмотря на хроническую убыточность, деньги в колхозе крутились не малые.
Кроме того, колхозные руководители дали команду бригадиру строителей, и у клуба за ночь возвели белый кирпичный постамент. Мужики так сочно матерились в гулкой тишине сонной деревни, и так это вписывалось в утренний гусинный пейзаж, что даже соловьи молчали, понимая свою воронью беспомощность.
О новом клубе надо сказать особо. Он был выстроен из шлакоблоков в стиле 'Советский модерн шлакошпациренбетонс'. Под крышей здания блоков немножко не хватило, и верх был доложен силикатным кирпичом. Что ужасно — и белого кирпича тоже не хватило (шоферюги — гады, свалили самосвал кирпича да так, что целыми нашли только несколько десятков штук). И, чтобы достроить стены, в одном углу использовали уже жженый красный кирпич. Для этого пришлось ломать часть церковной ограды. При этом вышел из строя трактор. (Трактор утащили ближе к машинному двору, где он и простоял в бурьяне три года, ожидая ремонта. Потом выяснилось, что трактор совершенно исправен. Просто, в баке не было ни капли горючего)
Игорь о клубе отозвался критически.
— Если верить крылатым выражениям, что архитектура — это застывшая музыка, то здесь музыка на уровне местного ансамбля песни и пляски — в два притопа в три прихлопа. Фатьянов в общем, или того хуже. Мятущаяся душа городского поэта Игоря — не смогла понять глубины творческих устремлений местных архитекторов.
Постамент возрос пока Вовка с Игорем, председателем колхоза и парторгом, рассуждая о достоинствах советской поэзии, квасили в партийном кабинете. На стене парткома, на самом главном месте между двумя Ильичами висела культовая копия картины 'Иван Васильевич убивает своего сына'. Этот творческий симбиоз придумал сам парторг, справедливо считая, что к намеченной Лениным цели можно идти любыми путями.
Ровно в 2 часа ночи парторг колхоза Егор Иваныч, убедив всех в том, что Маяковского любить нельзя за то, что он не складно пишет, запел песню про Стеньку Разина. У парторга не было даже признаков музыкального слуха, и голос был отвратительно — скрипучий, но владел он им виртуозно. А для придания своему вокалу бархатной волнистости, — в нужном месте он тряс под столом кулаком.
На следующий день Игорь с Владимиром с утра позвонили знакомому скульптору — ширпотребщику. Игорь сказал своему старому коллеге по художественному цеху только одно слово 'Вези!' и положил трубку.
Пока ждали приезда ваятеля, прогулялись по территории хозяйства и даже заглянули в шоколадный цех колхоза. Кроме мяса, молока и зерновых, многоукладное хозяйство производило еще и конфеты и всякие мочальные щетки, нещадно торговали лесом… Из — за отсутствия современного оборудования, конфеты в сельском цеху делали без фантиков и расфасовывали в фанерные ящики россыпью. В сельскую и городскую торговую сеть конфеты поступали уже намертво слипшимся комком. Продавщицы сильно ругались, с трудом отрезая от конфетной массы, сразу по пять килограммов сладости, которая тут же шла покупателю на производство самогона.
— Продавали бы сразу сахаром, бестолочи! — судачили местные.
Но настроения росли.
По поводу производства легких самолетов для сельхозавиации по опыту литовского колхоза — миллионера председателю правления сразу сказали твердое 'нет'
— Послушай, Пал Степаныч, — сказал ему как — то на половине легкой вечеринки в Райкоме Второй секретарь Семенов, отвечающий за производство в районе — у тебя в хозяйстве сколько техники числится?
— НУ, ежели взять все комбайны, напыжил красное лицо председатель, трактора, машинный, парк понимаешь, молотилки всякие, то токи, да винный завод…. — то штук пятьсот наберется.
— Полтыщи, значится?!
— А сколько работает?
— Н — у — у — у….
А винный завод тут причем?
Ну — у — у…. Там тоже техника…
— Так ты еще о самолетах каких то заикаешься? Ты хоть одно утро трезвым был? Привыкли деньги в прорву спускать….
Затем, художники некоторое время топтались и курили в фойе закопченной конторы. Направо была дверь председателя, налево — парторга, прямо на двери была рукописная табличка с надписью 'СПЕЦЫАЛИСТЫ' Рядом еще одна дверь, за которой толкалась остальная колхозная шушера, окружавшая главбуха, вплоть до ведущего истопника. Штаты были раздуты до отчаяния.
Вышел покурить агроном — старый Вовкин знакомый. В это время из двери парторга раздался звук закрываемого изнутри замка — чик — чик.
— Зачем это он закрывается? — удивился Вовка, глядя на весельчака агронома — секретный партийный доклад пишет, что ли?
— Это у него технология жизни такая — хитро улыбнулся агроспец.
— То есть?
— Он должен выпивать по 50 граммов каждые 40 минут, иначе его умная партейная голова перестанет работать. У Иваныча есть сейф, на котором стоит Ленин (бюсты Ильича были в каждой бригаде, а у парторга главный Ленин), в этом сейфе он и хранит водку. Хотите прокомментирую?
— Крой.
— Вот сейчас Егор Иваныч уже отворил сейф — начал весело комментировать агроном. — Достает бутылку, открывает пробку, кладет ее на голову Ильичу, наливает стопку. Настраивается, выпивает, морщится, занюхивает вареным яйцом, закусывает, закрывает и ставит бутылку обратно. Теперь захлопывает сейф, смотрится в зеркало, причесывается, выдыхает хмельной дух, подходит к двери. Сейчас откроет.
И в подтверждении знаковых слов агронома из парторговской двери раздался знакомый звук, — чик — чик.
— Чудеса! — расширил глаза Вовка, — тебе не агрономом, медиумом работать.
— Да об этом все знают, — застеснялся агроном. — У нас вся деревня про, себя, его так и называет Егор — чик. Я выхожу сюда курить уже пять лет, и за это время ничего не изменилось. Только амплитуда между стопками с годами у него становится все уже и уже.
Егор Иваныч в колхозе слыл личностью крайне неординарной, неколебимой и мужественной. В сельское хозяйство он был брошен на понижение из города. Районная парторганизация ревностно относилась к кадрам и считала необоснованным, когда парторги крупных предприятий, коим тогда являлся Егор Иваныч, пьют больше, чем сотрудники РК КПСС.
По приезду в ссылку в колхоз у горожанина Егор Иваныча сразу появился необычайный и живой интерес ко всему сельскому, исконному русскому. Уже на второй день, проходя мимо 'Чайной', он подошел к оставленной кем — то унылой лошади, отечески потрепал ее по морде и, пытаясь взбодрить грустное животное, сказал: — Ну что Гнедой, как ты тут? При этом он нечаянно, дыхнул на тягловую силу накануне выпитым напитком.
Оказывается лошади, как и собаки на дух не переносят спиртного, и мерин Гнедой, (который при расследовании оказался кобылой 'Дуськой',) не раздумывая, вцепился зубищами в плече новому парторгу. Крик стоял великий. Выскочивший из 'Чайной' возчик, отогнал лошадь за угол и, жалеючи, накатил ей 'за норов' по крутой заднице кнутом. А охающего Егор Иваныча отвели в медпункт, где плечо перевязали. Пока веселая мед сестрица делала пострадавшему укол от бешенства, чуть не плачущий Егор Иваныч спросил:
