У ямы нас дожидался только Валерка. Вовка с Игорем разбирали нашу палатку.
— Что случилось? — спросил Валерка — заметив на наших лицах озабоченность.
— Валера, в Хахалах есть больница? — спросил я
— Есть, конечно, а что случилось? — повторил он вопрос.
— Саню гадюка укусила, поэтому, бери байдарку и дуй с ним в больницу.
— Валера, сказал я ему — отведя в сторону — я точно не знаю всех последствий от укуса этой твари, но помню в детстве у нас жил на улице мужик, которого еще маленьким укусила змея. Знаю одно, что после этого укуса он болел всю жизнь. У него и ноги отнимались, и с сердцем были проблемы. Старушка — знахарка, которая жила на нашей улице, утверждала, что все проблемы у него именно из — за этого укуса.
Поэтому, если в вашей деревенской больнице нужных лекарств нет, что вполне вероятно, то обязательно добейся, чтобы их привезли. Хоть из области.
— Все понял — сказал Валерка и пошел готовить байдарку.
Завидев нас, Вовка и Игорь оставили палатку и подошли. Узнав в чем дело, Вовка осмотрел руку брата: она стремительно опухала и принимала фиолетовый цвет.
— Валера — крикнул Вовка — ты оставайся здесь, я сам отвезу Саню.
Мне подумалось, что лучше, если Вовка останется здесь. Во — первых, Валерка местный и быстрее разберется со своими докторами. А во — вторых, Вовка будет незаменим, если неожиданно нагрянут горьковские искатели брильянтов.
Вовкин рост, мужественный взгляд и взрывная решительность не раз охлаждали амбиции самых ярких драчунов и хулиганов, с которыми доводилось встречаться.
Я высказал Володе по поводу Валеркиного преимущества в деле общения с деревенскими медиками и Вовка с этим доводом согласился.
Наконец, байдарку спустили в воду. Бледный, как простыня Саня, придерживая левой рукой правую, уселся впереди. Валерка с веслами сзади. Мы их оттолкнули от берега и, через минуту их байдарка скрылась за поворотом.
Перед отплытием, я наказал Валерке, что если Саню оставят в больнице, то сам он пусть бегом возвращается в Монастырь. Если не оставят, то лучше Саню отправить домой. Для этого Валерию необходимо проводить Александра до самого Горького и передать в руки его домашним. Уже после этого возвращаться сюда. Так и договорились.
Мы немного посидели на бревне, покурили. Володя, подбросил в костер дров и разогрел банку тушенки. Пока он стряпал, мы рассказали ребятам о наших приключениях в подземной галерее, и о возможном гроте или отдельном подвале, вход в который замурован.
— Я пойду с вами, — убежденно сказал Вовка, заинтригованный рассказом. В его романтической голове давно колобродили мысли о несметных пещерных сокровищах, которые он обязательно найдет, как только спуститься в подземелье.
— Между прочим — сказал он — я вычитал в 'Науке и жизнь' статью, где сказано, что за всю историю золотодобычи на Земле получено всего 150 тысяч тонн золота. Из них почти треть покоится на морском дне вместе с утонувшими кораблями и спрятано в земле в виде кладов.
— И половина из спрятанного, — здесь, под ногами — грустно пошутил Игорь.
За время бодрствования поэт уже несколько пришел в себя. Но, разглядывая его внешность, будь я, каким — нибудь, кинорежиссером, то, не раздумывая, предложил бы Игорю роль Бена Ганна из 'Острова сокровищ'. Получился бы чудесный образ, оскорбленного и одичавшего пирата, прожившего среди обезьян и попугаев три года. Он выглядел более чем естественно без всякого грима. Хотя, сам Бен Ганн, в моем представлении, несмотря на одичалость, хоть как — то, ухаживал за своей бородой и волосищами на голове.
Игорю было не до внешности. Его организм, изможденный абстинентным синдромом, снова протягивал руки в мольбе к его же величественному уму с низко поклонной просьбой в очередной раз опохмелиться. Ум был не против, но стеснялся Мишки. Поэтому, Игоревы мозги сейчас работали как вычислительный центр, — высчитывая наиболее эффективный путь к трех литровой банке в Мишкином рюкзаке. Рюкзак лежал на виду, и отлить заветную похмельную дозу тайно не было никакой возможности.
— Ладно, потерплю, пока хозяин рюкзака снова не уйдет под землю — хитро решил про себя Игорь.
Мы позавтракали горячей тушенкой с хлебом. Пора была спускаться в штольню. За этот час по реке проплыла всего одна байдарка с тремя парнями. Парни хотели пристать к берегу и, возможно, устроиться биваком где — то рядом на поляне, но, поразмыслив, поплыли дальше. С одной стороны это хорошо. Они могли помешать нашим изысканиям. Хотя, после того, как наши ребята переставили на штольню десятиместную военную палатку, — даже из близи было трудно догадаться, что здесь работают кладоискатели. Обычная палатка на самом берегу реки, кругом поляна, деревья, лес… И мне подумалось, что, если бы вокруг нас сейчас расположился целый лагерь байдарочников, это было бы нам только на руку. Может быть, это обстоятельство отбило бы 'завтрашним хлопцам' Палыча начинать параллельные изыскательские работы.
— Ну, что, сказал Мишка — вперед!
Мы по жердине в два этапа спустились вниз. По знакомой галерее добрались до того места, где Саньку цапнула змея. Остановились у замурованного входа. Топориком я отрубил еще несколько корней, чтобы освободить место для долбежных работ. Честно говоря, качающиеся перед носом закрученные концы корней, радости не вызывали. Пока рубил понял, что избавиться от фантазии и выбросить из головы эту серую гадину в кубиках можно только сильному человеку.
Кто нас убедит, что в стене за корнями она была одна? При этой мысли по спине пробегала дрожь отвращения и страха перед тварями.
Наконец, с корнями было покончено, Михаил взял ломик и начал долбить стену. Дело продвигалось медленно, минут через десять мы поменялись ролями. Ломик был слишком лёгок для разрушительных работ, да и в тесной галерее было не развернуться. Тем не менее, еще через 10 минут один кирпич был раскрошен основательно и после очередного удара, ломик провалился, и чуть не улетел за кладку. Я посветил в маленький пролом, — за стенкой была пустота.
— Честно говоря, я даже немного волнуюсь — признался Мишка — а после всех этих змей вообще неврастеником станешь. Как ты думаешь, Иван, на хрен этим монашкам было замуровывать ход?
— Сейчас добьем эту стену и узнаем — с сомнением ответил я.
Дело пошло веселей. Кирпичи вываливались один за другим, что подтверждало мысль, о том, что ход замуровывали в спешке. Наконец, ниша образовалась такая, что мы легко могли проникнуть внутрь. Я надел на плечи свой рюкзак и первым протиснулся сквозь пролом в неизвестность. Фонарь высветил впереди достаточно широкий кирпичный коридор, по которому можно было идти не нагибаясь. Но потолок был уже не кирпичным, а заложен черными бревнами. Путь резко пошел вниз, Михаил следовал за мной. Через двадцать шагов мы уперлись в толстую деревянную дверь с внутренним замком. Я осторожно попробовал ее открыть, она не поддавалась. Навалился плечом — дверь шаталась вместе с дверной коробкой. Тогда я снял рюкзак, достал пистолет и выстрелил в замок. Мелкая свинцовая пулька оставила вмятину в коробке, но замок не повредила. Еще раз пальнул — результат тот же.
Тогда мы попробовали открыть дверь монтировкой, — не хватало рычага.
— Погоди, — сказал Михаил, сейчас попрошу ребят сбросить подходящую дубину.
Он ушел. Я убрал пистолет в рюкзак и несколько раз двинул дверь плечом. Она стала поддаваться еще больше, но вместе с дверной коробкой. Я стал расшатывать хлипкое сооружение руками. Требовалось еще одно усилие, чтобы вся дверь провалилась внутрь прохода.
— Подожди — услышал я через пять минут из основного хода голос приближающегося Михаила. — Уже несу. Сейчас мы ее подденем…..
Но, мой проклятый азарт и безрассудство испортили все дело. Я отошел на три шага и с разбегу ударил в дверь ногой. Это была грубая ошибка. Дверь провалилась вовнутрь, я полетел за ней и стал рушиться потолок. Сверху, сломав бревна, посыпались валуны и осколки дерева. Кругом затрещало,