защиты.
В сильном удивлении и растерянности опустили колдуны руки, ибо все творимые ими заклятья тут же обращались в ничто, и не знали они, как противостоять этому. Тогда выступил против дроу Джордмонд- Законник, и изощреннейшее искусство столкнулось со столь же изощренным. И нет уже у летописца никакой возможности описать этот поединок, ибо если верное использование Силы – это поэзия, то заклинание, составленное по канонам классического Искусства, более всего подобно уравнению, и немыслима была сложность их.
Что до поединка Лордов – то ужасающее и великолепное было это зрелище. Воздух визжал от мощи, что протекала сквозь него, раскалывалась земля, в миг вырастали до неба и рушились в прах острые скалы, небо проливалось огненным дождем, невидимые духи сходились в яростном сражении, демоны рвали друг друга когтями и клыками, стальные солдаты боролись с существами, состоящими из призрачного огня, горели камни, выплескивалась наружу огненная кровь Эссенлера. Часть Безумной Рощи пострадала от пламени и молний, но огонь, как и прежде, потух, не сумев ни распространиться, ни достигнуть ее сердцевины.
Навранд забрал душу у Глаанеста, но и сам был тяжело ранен – призрачная змея, брошенная Лордом Аспидом, добралась до его плоти. Веретено молний, которое метнул Келесайн Майтхагел, убило Тайнианим. В смертельном поединке сошлись Лорд Гюрза и Лорд Ирвейг – оба великолепные воины. И в том поединке волшебство было лишь продолжением их воинского искусства. В пихту обратила Леди Астана плотский облик Лорда Полоза, а дух его и Силу изгнала за пределы Эссенлера Госпожа Бледного Света. Многий урон претерпели спутники Мъяонеля от магии Лорда Шаркэля, Хозяина Видений, что придавал видениям некоторые плотские свойства и посылал их, неуязвимых – ибо неуязвимо видение – сражаться с существами из плоти. Так было до тех пор, пока Мирэн не коснулся его видений и не завладел ими, и не обратил их против других Обладающих, а разум самого Шаркэля не отравил своим ядом. Также пало несколько младших Лордов из числа пришедших с Советом, чьи имена прежде не упоминались на страницах этой летописи. А раз так, то и ныне нет никакой необходимости называть эти имена.
Но Совет одолевал тех, кто пришел с Мъяонелем, ведь превосходили восседающие в Совете и их вассалы числом врагов своих. Увидев, что близко поражение, отступил Яскайлег от родичей, вынул из чехла волшебное зеркало и посредством чар вызвал Кемерлина.
Крикнул Яскайлег:
– Промедли еще минуту – и не останется более у Мъяонеля союзников! В одиночестве придется ему противостоять всему Совету Лордов, ибо терпим мы поражение, и скорую гибель несет нам колдовство Повелителя Молний и друзей его!
Услышав это, отступил Кемерлин от зеркала и приблизился к Хозяину Рощи, желая разбудить его. Но когда подошел он ближе, то увидел, что открыты глаза Мъяонеля и сон сходит с него.
Сказал Мъяонель, поднимаясь на ложе:
– Как долго я спал? Что происходит?
Ответил Кемерлин:
– Немало времени, милорд. И вот уже более часа длится битва меж твоими союзниками и врагами твоими, и одолевают последние – первых. И происходит это у северных окраин Безумной Рощи.
Сказал Мъяонель:
– Да, я чувствую это. Немедленно я отправлюсь на место битвы, только лишь соберу необходимые для колдовства инструменты.
– Пока ты еще не вступил в битву, позволь рассказать тебе кое-что, – промолвил Кемерлин, следуя за Мъяонелем в его заклинательные покои, где лежали инструменты, приготовленные Владыкой Бреда для войны. – В то время, пока ты спал, я говорил от твоего имени и приказывал твоим союзникам так, как будто лишь передавал им твои прямые приказы. Вот то, что я сделал, – и Кемерлин перечислил все, что он говорил или делал от лица Мъяонеля. Закончив рассказ, он преклонил колено и молвил:
– Моя жизнь – в твоих руках. Если я ошибся в чем-либо, если нанес тебе тем, что сделал, какой-либо ущерб – без ропота приму я любую кару.
Мъяонель поднял его и сказал так:
– Не карать, но благодарить тебя я должен за твердость и благоразумие. Ибо я был глуп и едва не превысил пределы собственных сил, и лишь этот долгий сон совершенно исцелил меня. Не вред, но великую пользу принесло твое терпение, ибо я чувствую, что Сила наполняет меня и рвется наружу, и напор ее могуч, как никогда раньше. А ведь если бы я был пробужден раньше срока, слабость и немощь стали бы сопутствовать мне при пробуждении. Но поторопимся – враги наши не станут ждать.
Укрыв себя и дроу Плащом Силы, вступил Мъяонель на тайные тропы Безумной Рощи – тропы, ведомые лишь ему одному – и за короткое время миновал ее всю, разменяв двенадцать дневных переходов за двенадцать шагов. Вот, вышел он за пределы Рощи и увидел битву меж своими союзниками и врагами своими. И заслонил лицо Кемерлин-Отступник от ярчайшего света, ибо ослепляющей сделала битва эту равнину, и казалось, что новые солнца рождаются здесь, и вся равнина пребывала в сполохах огня и в блеске молний. Казалось, до самых облаков вздымаются стены невыносимого белого пламени. Такова была битва Лордов.
Посмотрел на битву Владыка Безумия, а затем рассмеялся.
– Воистину, в наилучшее время появились мы! – Сказал он Кемерлину. – Не раньше и не позже, а именно тогда, когда следовало появиться. Восседающим в Совете мнится, что битва уже выиграна – ведь противники их, уязвленные и обессиленные, отступают. Но и усилия друзей моих не пропали даром – взгляни сам: повреждены оболочки охранных заклятий вокруг врагов моих, задействованы все заранее подготовленные ими заклятья, но они не думают об этом, уже торжествуя победу… Что ж, посмотрим, по вкусу ли им придется то удивительное, что собираюсь я предложить им!
Сказав так, он призвал к себе Силу и обратил ее против сражающихся, и погрузил всю эту местность в Царство Бреда. А следует сказать, что, не будь Лорды так увлечены нападением, не забудь они совершенно об осторожности и о том, что колдовская броня их не раз уже повреждена – с легкостью могли бы они противостоять Мъяонелю, ибо превосходили его числом многократно, и были среди них те, кто мог бы сравниться с Хозяином Рощи в Силе.
Но вышло иначе, и мощь, выпущенная Мъяонелем на волю, нашла прорехи в их латах и коснулась их душ – не всех, но многих. Тогда оказались они в Царстве Бреда, во Владениях Безумия. И было там все многоцветным и устрашающим, и земля была подобна расходящемуся, колыхающемуся, перемещающемуся желе, а небо вырастало из земли и было ее продолжением. Попавшие в Царство Бреда ученики Лордов и вассалы их закричали от ужаса и закувыркались в пузырях безумия. Раскинув свои сети, без труда Мъяонель ловил их и пеленал покрепче. Также и кое-какая рыба покрупнее стала его уловом: Леди Астана, Лорд Зерем и Лорд Джеренион, иначе называемый Серебряным Ткачом, или Господином Серебряной Паутины.
Немногим, из числа попавших в Царство Бреда, достало Силы и удачи вырваться оттуда. Сам Лорд Келесайн Майтхагел чудом избежал плена и только лишь благодаря тому, что к тем дням уже была закончена постройка Грозовой Цитадели, мощнейшего Средоточья его Силы. Обратив к Цитадели свою магию, соединив с ее мощью свою личную Силу, сокрушил Лорд Келесайн барьеры на пути своем и вернулся в Сущее.
Навранд, истратив несколько своих камней, открыл путь наружу, но, когда проходил он по этому пути, то в битве Сил был сожжен его облик. Еще и прежде он был ранен необычным оружием, теперь же его магическому естеству был нанесен еще больший урон. Однако, пережив смерть, он все же вырвался из Царства Бреда. Дух его был притянут Драгоценными Покоями – неведомым местом, которого нет. Там Лорд Навранд затаился до времени, восстанавливаясь и подготавливая себе новое тело.
Джордмонд-Законник более других Лордов знал, какими возможностями обладают Владыки Безумия и не исключал того, что в ходе предстоящей битвы он сам может оказаться в их Царстве. Поэтому он заранее запасся кое-какими заклятьями, которые не могли работать в Сущем, но в Безумии могли на что-нибудь сгодиться. И вот потому-то, оказавшись в Царстве Бреда, Джордмонд-Законник не устрашился, как прочие. Он не был в числе первых, на кого Мъяонель обратил свое внимание, и, искусно использовав эти заклятья, сумел вернуться в Сущее. Воистину, необыкновенным волшебником был Лорд Джордмонд даже и в те древние, богатые чудесами времена – а в нынешние и вовсе не найдется волшебников, ему равных!
