Сказали Лорды Кемерлину:
– Мы согласны на обмен.
Сказал дроу:
– Кого же из плененных Мъяонелем вы изберете? Лорда Джерениона, Леди Астану, Лорда Имрадима, Леди Даниру, Джезми или кого-нибудь из младших учеников Келесайна, или кого-нибудь из других учеников?
Сказал Келесайн:
– Всех их.
Спросил его Кемерлин:
– В обмен на одного лишь Глаанеста?
Сказал Келесайн:
– Да.
Сказал Кемерлин:
– В таком случае, мой сюзерен говорит вам – наслаждайтесь обществом Глаанеста, он же будет наслаждаться обществом плененных им.
Сказал Джордмонд-Законник:
– Какого обмена ты хочешь? Наши ученики дороги нам, но если ты утверждаешь, что все плененные Мъяонелем вместо одного Глаанеста – это несправедливый обмен, то почему обмен Глаанеста на одного из учеников ты полагаешь равным?
Пожал плечами Кемерлин и сказал:
– Давайте установим соотношение. Скажем: один Глаанест против дюжины учеников.
Сказал Келесайн, с трудом сдерживая ярость:
– А может быть, мы отложим на время разговор о соотношениях и пленим кого-либо из каджей или змеелюдей, или из подобных тебе, чтобы уравновесить все соотношения? Как ты думаешь, посланник, во сколько учеников Мъяонель оценит тебя самого?
Сказал Кемерлин:
– Эта угроза – и есть ваш ответ?
Тогда поднял руку Джордмонд-Законник, призывая собравшихся к молчанию и сказал дроу:
– Не угроза. Пока лишь возможность.
Затем обратился он к Восседающим:
– Нам следует на короткое время забыть о своих чувствах и о том, как мы относимся к Мъяонелю и союзникам его, и внимательно рассмотреть это предложение. Если нам выгоден этот обмен, то что с того, что и Мъяонелю он выгоден?
Сказал Ирвейг:
– Кого же мы выберем?
Сказал Джордмонд:
– Повторяю: забудем о чувствах и будем думать только о выгоде. Ибо каждому из нас хотелось бы, чтобы именно его ученики были возвращены, но если мы начнем спорить, то ни к чему не придем и лишь взаимно раздражимся друг на друга. Поэтому исключим учеников и обсудим, кого из Лордов хотели бы мы обменять на Глаанеста.
Сказал Архайн, поднявшись с места:
– Прошу вас – пусть это будет Данира, жена моя. Ибо сердце мое разрывается на части, когда я думаю, как в эту самую минуту может измываться над ней проклятый безумец!
Сказал ему Кемерлин:
– Я удовлетворю твое любопытство относительно измывательств. Данира, как и другие Лорды, погружена в сон, ничего не видит и не чувствует, и не осознает своего заточения.
Сказал Джордмонд:
– Мне тяжело отказывать тебе, Архайн, но поскольку другие Восседающие забыли на время о своих чувствах, постарайся и ты поступить так же. Данира и Имрадим – не слишком искушены в Силе. Хотя их и титулуют Лордами, они слабее большинства из нас. Поэтому мы будем выбирать только между Хозяйкой Деревьев, Серебряным Ткачом и Повелителем Бестий.
Он сказал так, ибо Восседающие полагали, что Зерем, в числе прочих еще томится в плену у Мъяонеля.
Сказал Келесайн:
– Во всем эти трое равны, и нет между ними различий, за исключением того, что Астана – женщина. Поэтому – пусть Хозяйка Деревьев станет нашим выбором и обретет свободу.
И согласились с ним Лорды. Архайн же горько зарыдал и опустился в свое кресло.
И установили они время обмена. Когда же собирался уходить Кемерлин, остановил его Повелитель Теней. Сказал Ирвейг:
– Кто ты? Обликом ты похож на темного альва, но я чувствую, что ты причастен к Силе. Каков твой титул и имя? Ибо я желаю знать, кто победил меня.
Сказал Кемерлин:
– Мое имя – Кемерлин. Среди своих сородичей я зовусь Отступником. Также зовут меня князь темных альвов из замка Морхикэль, и на этом исчерпываются мои титулы. Я – дроу, и только. Что до Силы, которую ты почувствовал, пытаясь похитить мой разум, то эта Сила принадлежит моему сюзерену, Мъяонелю Владыке Бреда, и она хранила меня.
С горечью произнес тогда Ирвейг:
– О, если бы я не спрашивал тебя об этом! Ибо твои слова – позор для меня. Я побежден не равным и даже не свободным, но одним из слуг своего врага!
Сказал ему Кемерлин:
– Я не слуга. Может быть, я и не равен тебе в волшебстве (ибо я – не Лорд), но я – свободен. По собственной воле последовал я за Мъяонелем в Эссенлер и по собственной воле в этой войне служу ему, ибо вести войну и направлять действия должен один вождь, а не несколько. Я – друг ему, а не слуга, и как друга, просил он меня стать его посланником.
Сказал Ирвейг:
– Но кроме этой дружеской связи есть между вами и другая – колдовские узы. Ибо как иначе его Сила смогла бы защитить тебя?
Сказал Кемерлин:
– Я – не вассал его, хотя и называю его, для удобства перед вами, своим сюзереном. Магическая связь между нами иная, чем ты думаешь. С некоторых пор он для нашего народа стал тем, кем был Бог Мертвых для других живущих.
Сказал Ирвейг:
– Прежде я хотел сойтись с тобой в поединке, чтобы в точности выяснить, кто же из нас лучший воин. Но после всего, рассказанного тобой, видимо, буду вынужден отказаться от своего намерения. Ибо если мы будем сражаться только оружием – ты одолеешь меня, так как ты лучший фехтовальщик. Что же касается областей Силы, то и тут я не могу сражаться с тобой, ибо мне не с кем сражаться: ведь ты сам – не Обладающий. Поэтому, – и Повелитель Теней протянул дроу руку, – я предлагаю тебе свою дружбу. И хотя, быть может, нам с твоим покровителем еще предстоит встретится на поле брани, я обещаю не обращать свое оружие против тебя, и, если победа будет на нашей стороне, я предприму все возможное, чтобы Совет не обратил свой гнев против тебя и твоих ближних родичей.
Сказал Кемерлин, также протягивая руку:
– Я не против, но помни: мои ближние – не только те, с кем у меня общая кровь, но и друзья мои.
Сказал Ирвейг:
– Я не стану обращать оружие и против Мъяонеля. И кроме меня найдется достаточно желающих сделать это. Также и я не останусь без противника в битве.
После того дроу Кемерлин вернулся и рассказал Хозяину Рощи о ходе переговоров. Спустился Мъяонель в подвал и сотворил тело для Леди Астаны, и соединил это тело с плененной душою ее. Сказал он:
– Приветствую вас, миледи. В четвертый раз встречаемся мы с вами, и грустны обстоятельства этой встречи. В первый раз я не был вам врагом, но готов был стать другом, вы же не приняли моей дружбы. Во
