что доверчивые живут недолго, но легко умирают (он же сам, как было уже сказано, числился старейшим среди Лордов Эссенлера). Собравшись, он взял в руки прекрасный самоцвет со многими гранями, и, повернув его, оказался в покоях Лорда Зерема. Зерем приветствовал его и предложил разделить с ним ужин.
– Я не голоден, – отвечал Повелитель Драгоценностей. – И прежде всего желал бы узнать, ради какого дела ты пригласил меня.
– Что же, – пожал плечами Повелитель Бестий, – если ты настаиваешь, мы можем приступить к нему сразу.
При этих словах, согласно его безмолвному приказу, распахнулись двери в другую залу. Ягани вышла к ним. Повинуясь движению ее руки, появилось пламя и обрушилось на Алгарсэна. Не шевельнулся тот, не дрогнул и не сказал ничего – но вдруг оказался словно внутри большого радужного кристалла, и пламя бессильно было повредить ему.
– Так-то ты встречаешь гостей, Зерем? – С презрением бросил Алгарсэн. – Завтра на Совете всем станет известно о вашей низости.
С этими словами он поднял кристалл для перемещений и собрался повернуть его, но Зерем поднял руку и бросил в него нечто, подобное черной молнии. В воздухе молния превратилась в бестию и вонзилась в кристалл, окружавший Алгарсэна. Возможно, ей и не удалось бы расколоть его, если бы в этот же миг Ягани не ударила Повелителя Драгоценностей всей своей Силой. Не выдержав жара и острого, как игла, прикосновения твари, защитная оболочка рассыпалась, а тварь вцепилась в камень для перемещений и, выхватив его из рук Алгарсэна, уволокла в дальнюю часть комнаты. Тогда Повелитель Драгоценностей возвел вокруг себя новую оболочку, и так сказал Зерему:
– Горька будет твоя участь и много раз пожалеешь ты о том, что сделал.
Сказав это, он достал из мешочка один из своих камней и бросил его в Повелителя Бестий. Тотчас же вокруг последнего возникла оболочка, схожая по виду с той, что окружала самого Алгарсэна, но если Повелителя Драгоценностей она защищала, то Зерема сковала лучше всяких цепей – словно в сердцевине огромного бриллианта очутился он и не был в силах ни пошевелить рукой, ни моргнуть, ни воспользоваться своей Силой.
– Ты будешь следующей, – пообещал Алгарсэн Ягани, однако в это же время Огненная Танцовщица расколола его вторую оболочку, и ему пришлось возводить новую, забыв на время о словах и обещаниях. И вот, бросил Алгарсэн в Ягани алмазное копье, но Ягани начала колдовской танец и легко отвела его от себя.
Сказала Огненная Танцовщица Слова Силы:
– Мир – это огонь, и все различия в нем проистекают от различных видов пламени и различной концентрации их в том или ином предмете или месте. Мир – это движение, а движение это – танец. Все подвластно движению, ведь нет ничего неподвижного, и даже камни и кристаллы танцуют, хотя и много медленнее, чем иные существа и предметы.
Сказал Повелитель Драгоценностей Слова Силы:
– Мир – это кристалл. Он неизменен. Все видимые движения и превращения – не более чем блеск этого кристалла, суть же его неподвижна и нетленна. Нет времени, есть вечность, нет танца – есть постижение, нет слов – есть только молчание.
Разбились Слова Силы, сказанные ими, и не один из Обладающих не получил преимущества. Тогда обрушила Ягани на Алгарсэна сильнейший жар, превративший в пепел большую часть замка Зерема, но Алгарсэн в том огне сам стал подобен драгоценности – жар разрушил его, но и создал вновь, подобно тому, как рождается алмаз из графита. Достал он тогда из кошеля рубин, и сказал:
– В сем предмете я заключаю твою магию, и оставляю себе, как одно из своих сокровищ.
Но Ягани разбила оковы, которые он думал наложить на нее, и рубин раскололся в руках Алгарсэна.
– Ты плохой танцор, – сказала она ему. – А ведь у Огненного Океана придется тебе отныне обучаться этому искусству.
С этими словами она бросила его в Огненный Океан, и Алгарсэн не нашел ничего, что можно было бы противопоставить его мощи. Все его инструменты сгорели, а сам он, чтобы избежать гибели, снова был вынужден прибегнуть к перерождению, но, сгорев и возникнув вновь, понял он, что в этом месте перерождения его будут длиться вечно. Тогда, чтобы избежать гибели, он обратился к колдовской сердцевине Эссенлера, которая с недавних пор подчинялась ему, и стал управлять магией Ягани как одной из граней этого великого кристалла. Так он отыскал выход из Огненного Океана и вернулся к замку Зерема для того, чтобы покончить со своими врагами. Теперь, какие бы заклятья не использовала Ягани, она ничем не могла повредить ему. Алгарсэн же немедленно заточил ее в кристалл, подобный тому, в котором пребывал Повелитель Бестий, и, войдя в их мысли, сказал им обоим:
– Глупцы! Как вы осмелились выступить против меня? Ведь даже подозревая, что я – тот, кто овладел сутью волшебства Эссенлера (а я не вижу иной причины для вашего нападения), как вы могли надеяться одолеть меня? Я надеялся, что ты, Зерем, добровольно примешь мою сторону, но оказалось, что ты – дурак, а дураки не нужны мне. Даже и твоя смерть, женщина-воин, будет более легкой, чем смерть этого предателя.
– Посмотри на небо, – безмолвно ответил ему Зерем. – Может быть, ты и овладел сутью волшебства Рассветных Земель и от того можешь справиться с любым из нас, но сейчас сюда летит тот, кто не имеет в Эссенлере владений. Я просил его наблюдать за моим замком: ныне ведомо ему, господину границ, что ты преступил границы своей Силы, а это значит, что ты – тот, кто изменяет законы Эссенлера, не изменяя их, и значит, что не лгал Шаркэль, обвиняя тебя.
Обратил тогда Повелитель Драгоценностей свой лик к небосклону, и увидел светящуюся фигуру Ангела-Стража, приближавшегося к нему. Таков был облик Тарнааля: всемеров выше человека, облачен он был в белую тунику, поверх которой сверкали золотые доспехи, слепящие глаза, словно солнце в полдень. На голове Тарнааля был шлем конической формы, ноги его были обуты в сандалии, талию опоясывали золотые пластины, намертво скрепленные друг с другом. Не было у Тарнааля тела из плоти, но свечение, имевшее форму высокой человеческой фигуры, заменяло ему тело. Крылья его были подобны лучам солнца, но много ярче. Они струились, как пламя, и сверкали, как молнии. Из хрустального света состоял его меч, и мягок был его свет, и будто преисполнен нежности – но эта нежность была нежностью смерти. Ударил мечом своим Ангел-Страж отступника, и расколол волшебные оболочки, выставленные Алгарсэном вокруг себя. Долго бились они, и долго Ангел-Страж не мог приблизиться к Алгарсэну, ибо тот был искусен в волшебстве и владел всеми силами и стихиями Эссенлера, и возводил новые и новые препятствия на пути Тарнааля. Наконец, одолев все препоны и разбив все оковы, которыми пытался связать его Алгарсэн, приблизился воитель к нему вплотную. Тогда возвел Алгарэн перед ним препятствие, более крепкое, чем все предыдущие – Алмазом Вечности именовалось это заклятие. Об него разбил Тарнааль свой меч, но и заклятие было разрушено. Тогда протянул Ангел-Страж к противнику правую руку и вырвал у того сердце.
Сказал Тарнааль Алгарсэну:
– Отделяю тебя от твоей Силы. Силу же твою разделяю на две части. Первую из частей, соединенную с сердцевиной Эссенлера, я оставляю здесь и укрываю во внутренней сути этой земли: пусть никто и никогда отныне не сможет владеть ею. Второй же части твоей Силы я придаю форму драгоценного камня, каковую форму, говорят, имеют сердца некоторых богов. Радуйся, Алгарсэн, ведь сегодня поступили с тобой так же, как со многими из них! Тебя же самого я изгоняю из Рассветных Земель навеки: возвращайся в те земли, где ты родился, и не смей более покидать их – отныне колдовские дороги между мирами закрыты для тебя.
С этими словами он отсек обломком меча Алгарсэна от его Силы, а саму Силу разделил на две части. И тогда сердце Алгарсэна в руке Ангела-Стража превратилось в драгоценный камень, а сам бунтовщик умер. Дух его покинул пределы Эссенлера и долго скитался в пустоте в мрачных областях между мирами. Только лишь через несколько столетий Хеллаэн, родина Повелителя Драгоценностей, притянул к себе свое блудное порождение. Там, в пустошах Темных Земель, на холодных камнях, очнулся изгнанник. Был он слаб и беспомощен, Сила же его была – как кровоточащая рана. Он долго лежал, смотря в темное небо Хеллаэна, изрезанное сверканием молний, а потом встал в взял в руки один из камней, рядом с которыми очнулся. И показалось Алгарсэну, что некоторыми свойствами этот камень подобен тем драгоценным камням, которыми
