Пьера сделал остальное. Но если бы Мари решила… этот рубец мог вновь разойтись, стоило ей только слегка вонзить ногти в новую, свежую, еще прозрачную кожицу, соединявшую края зияющей раны.
– Мари, скажи, я выздоровел?.. почему ты не отвечаешь?
– Пьер…
– Да, скажи скорее, я могу присоединиться к моим войскам?
– Пьер… ты можешь отправляться в путь, рана закрылась.
– Я отправляюсь! мой долг сражаться за наших, потом я вернусь и, если надо, готов с ним сразиться грудь с грудью… и тебя освободить.
– Нет, только не это, он лютый, подлый зверь, способный вероломно напасть сзади».
– Мабель, почему она вышла за такого гнусного мужа?
– Не знаю, я пропустила много глав, наверное, она боялась остаться в девах и одна.
– Она была сиротой?
– Даже будь у нее родители, она, видно, хотела завести свой дом, ну дай послушать.
– «Как ты можешь быть столь уверен, что непременно вернешься?»
Вслед за ритмичной и современной музыкальной заставкой послышалось рекламное объявление, посвященное туалетному мылу, производимому той же фирмой, что рекламировала уже воспетую ранее зубную пасту.
– Нене, я тебя убью, из-за тебя не расслышала, нет… это я в шутку, съем-ка я трубочку с кремом! раздамся как бочка.
– А Гузя? как поживает?
– Лучше некуда, не захотела возвращаться к нам работать, на меня больше и не взглянула, после всего, что я для нее сделала…
– А на что она живет?
– Стирает на заказ в своей хижине, вместе с тетей. У соседа умерла жена, у него дом с собственным участком, они ему готовят, смотрят за детьми, не бедствуют. Но какая Гузя неблагодарная, вот люди, чем больше им добра делаешь, тем хуже…
Далее рассказчик обрисовал положение французских войск. Они были окружены, обречены постепенно терять силы. Если бы Пьер добрался до своих, он лишь пополнил бы списки убитых. Но хитроумный капитан задумал в высшей степени дерзкий маневр: он переоденется в форму противника и будет сеять смятение в рядах немцев. Мари между тем противостояла мужу.
– Мабель, ты была бы способна на такую жертву?
– Не знаю, думаю, я бы расковыряла его рану, тогда бы он не пошел снова воевать.
– Конечно, если бы он догадался, он бы навеки ее возненавидел. Бывает, оказываешься между двух огней, правда?
– Знаешь, Нене, мне кажется, все уже расписано, я фаталистка, можешь ломать себе голову, придумывать, планировать всякое, а потом все выходит наоборот.
– Думаешь? По-моему, надо идти ва-банк, хоть раз в жизни. Я вечно буду жалеть, что не сумела рискнуть.
– Чем, Нене? выйти замуж за больного человека?
– Зачем ты это говоришь? зачем поднимаешь эту тему, если я говорила о другом?
– Не сердись, Нене, но кто мог подумать, что Хуан Карлос кончит этим?
– Теперь он больше печется о здоровье?
– Ты с ума сошла. Он только и делает, что увивается за женщинами. Не пойму только, как они не боятся заразиться.
– Ну… кто-то, видно, не знает. Раз Хуан Карлос такой красавец…
– Да все они распутные.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Тебе лучше знать!
– О чем? – Нене почувствовала, как перед ней вот-вот разверзнется бездна, голова пошла кругом, ноги подкосились.
– Ни о чем, видно, что ты…
– Ах, Мабель, что ты хочешь сказать?
– У тебя с Хуаном Карлосом не было… ну, этого, сама знаешь.
– Ты ужасна, Мабель, в краску меня вгоняешь, разумеется, ничего не было. Но я его любила, не отрицаю, я имею в виду, как жениха.
– Слушай, успокойся, до чего ты нервная.
– Но ты что-то хотела сказать. – Головокружение неодолимо охватило ее, она жаждала узнать, что скрывается в глубине той бездонной пропасти.
– Что похоже, когда у женщин бывает что-то с Хуаном Карлосом, они потом не хотят с ним расставаться.
– Ну, он очень красивый парень, Мабель. И такой обольстительный.
– Ах, ты не желаешь понять.
– Если французские войска перейдут в наступление, нам лучше уйти отсюда, жена. И поскорее, с этими тюками сена и этими формами для сыров. Ты день ото дня все нерасторопнее и даже дрожишь от страха, дура набитая!
– Куда мы пойдем?
– К моему брату, не понимаю, почему он не вернулся сюда.
– Нет, только не к нему, нет.
– Не смей перечить, а то сейчас получишь оплеуху, ты знаешь, какая у меня тяжелая рука'.
– Она что, дает себя бить? вот глупая!
– Ну… Мабель, может, она ради детей, у нее есть дети?
– Вроде есть. Я убью всякого, кто осмелится поднять на меня руку.
– Мабель, до чего мерзавцы эти мужчины…
– Не все, дорогая.
– Я имею в виду, мужчины, которые распускают руки.
Рассказчик простился со слушателями до завтра, прервав бурную сцену неистовую перепалку Мари и ее мужа. За этим последовала музыкальная заставка и, наконец, еще одно, совместное восхваление уже упомянутых зубной пасты и мыла.
– Но все-таки, Мабель, чего это я не хочу понять из сказанного тобой о Хуане Карлосе? – Нене продолжала игру, устремляясь к собственной погибели.
– Что женщины не хотели с ним расставаться… из-за того, что бывает в постели.
– Нет, Мабель, я не согласна. Женщины в него влюбляются потому, что он очень красивый парень. А что бывает в постели, как ты говоришь, здесь ни при чем. Ведь, сказать по правде, когда погашен свет, уже не разглядеть, красивый муж или нет, все они одинаковы.
– Все одинаковы? Значит, Нене, ты не знаешь, что нет двух одинаковых.
Нене подумала о д-ре Аскеро и о своем муже, не смогла провести сравнение, моменты сладострастия с ненавистным врачом были мимолетны и сопряжены с неудобствами.
– Мабель, тебе-то откуда знать, ты ведь незамужняя…
– Ах, Нене, все мои однокашницы уже замужем, и с ними, детка, у меня полная доверительность, и они мне все рассказывают.
– Да ты-то что знаешь про Хуана Карлоса, ничего ты не знаешь.
– Нене, разве ты не знаешь, чем славился Хуан Карлос?
– Чем?
Мабель сделала непристойное движение, показав руками по горизонтали расстояние длиной примерно в тридцать сантиметров.
– Мабель! ты меня прямо в краску вгоняешь, – и Нене почувствовала, как все ее страхи кошмарным образом подтвердились. Страхи, которые закрались ей в душу с самой свадебной ночи, – она много бы отдала, чтобы забыть грязный жест, который только что видела!
– А это, похоже, имеет большое значение, Нене, для счастья женщины.
